Дверь кабинета математики резко отворилась и я выскочил оттуда, как ошпаренный.
-Да есть же, да есть же, — радостно кричал я, забыв о том, что идёт экзамен, — Пять, за экзамен по математике, уму непостижимо, готовился всего одну неделю, одну! Знал на отлично только один билет и именно этот билет мне и достался, удача явно улыбается мне сегодня. — продолжал я, также радостно крича.
Ко мне подбежал мой одноклассник Лёшка, с которым мы сдружились ещё в первом классе. Познакомились мы, как многие могут подумать, глупым образом: тогда ещё на первом этаже нашей школы находились большие коробки с большим Лего, и, пользуясь шансом, каждую перемену мы сбегали вниз по нашей, уже давно не ремонтированной лестнице, подбегали к этим огромным, как нам тогда казалось коробкам, открывали их, отбрасывая при этом крышки от коробок в разные стороны и перед нами открывался этот мир разноцветных, вкусно пахнущих кубиков. Мы могли включать всю нашу фантазию и делать что угодно, никто нам ничего не запрещал. Мы погружались в этот мир с головой. Пожалуй, в детстве Лего и вправду было для меня единственным успокоением. Наказанный за какую-нибудь шалость меня отправляли в свою комнату посидеть и подумать над своим поведением, я же воспринимал это, как игру, а как же ещё мог воспринимать это маленький ребёнок. Я доставал из под моего письменного стола такую же большую коробку с Лего, как и в нашей школе, открывал её и начинал придумывать и собирать, каждый раз что-то новое: то это был динозавр с большими руками, но при этом маленькой головой, то это могли бы быть красные облака, то снежный лес, который заколдовал злодей-Мороз, ну и ещё много чего интересного. Но что-то я отвлёкся, вернёмся к моему с Лёшкой знакомству.
Все дети, в том числе и я, как обычно, собирали что-то из Лего. Неожиданно, кто-то из нас предложил сыграть в войнушку. Все вместе радостно выкрикнули: давайте! Каждый выбрал себе по коробке и мы начали собирать, каждый собирал что-то своё. Во время игры кто-то нечаянно толкнул меня в бок, мой автомат вылетел у меня из рук и разбился вдребезги. Я сильно расстроился, чуть ли не до слёз, ибо мой автомат я делал почти всю перемену и вложился полностью, а тут такое. Слёзы навернулись у меня на глазах, ко мне повернулся мальчик, меньше меня ростом, светлые волосы его были взъерошены, по лицу стекали светящиеся капельки пота, его маленькие зеленоватые глаза смотрели на меня, он шёпотом и искренне сказал мне:
-Ты чего, не плачь, извини меня пожалуйста, не хотел я, давай новый тебе соберём.
Вместе мы опустились на корточки и, буквально за одну минуту собрали мне новый красивый автомат. Поднявшись, я быстро пролепетал:
-Давай дружить?
Он улыбнулся широкой улыбкой, в верхнем ряду посередине у него не хватало двух зубов, из-за этого он выглядел смешно, но искренность улыбки, даже без этих двух зубов в верхнем ряду никуда не исчезла. Не помню, кто выиграл тогда, но знаю точно одно, что именно с этого дня начались наши крепкие и нерушимые по сей день дружеские отношения.
После того, как я с радостными криками покинул кабинет экзамена по математике, он был первым и единственным, кто подбежал поинтересоваться как всё прошло:
-Ну что? Сдал?
-Пять — кричал я ему с такой силой, что Лёша, съёжившись, на секунду заткнул своими пальцами уши.
-Ну, братан, поздравляю, молоток! — обнимая меня говорил Лёшка
-А ты на что сдал?
-У меня 4, в другую аудиторию отправился с дуру ума, а там злая эта сидит, кикимора, всё ей ответил, и этот последний, до того мерзкий вопрос, что мне чуть плохо не стало: ‘’как найти площадь треугольника?” Жень, а она ещё таким писклявым голоском спросила, со своей этой улыбочкой, что я просто растерялся, да и забыл ответ, молчу минуты две, а она своё любимое: “ну-с?’’ Я сижу и про себя: “что ж ты ведьма пристала?” Ещё минуту я так молчал, пока она сама не прервала это мучительное молчание, в голосе чувствовалась нотка превосходства надо мной: “Всё понятно, Душкин, учи лучше, а пока 4.” Ну, — думаю я — , и на этом спасибо. Встал, вышел, даже до свидания ей не сказал, выбесила.
Я лишь посмеялся с его слов и мы отправились вниз по лестнице на первый этаж нашей школы. Начиная с 5 класса, мы учились в старшем корпусе, а то самое большое Лего в больших коробках, так и осталось стоять на первом этаже младшего корпуса, вместе с этими коробками лежали и уже потихоньку начинали пылиться и наши детские воспоминания. Спустившись вниз, мы выскочили на улицу, стояла тёплая майская погода. Это время, когда всё по-настоящему начинало оживать. Пение птиц, каждый год прилетавших в это время в наш школьный сад, щекотало и ласкало мои уже загоревшие уши. Я посмотрел на Лёшку, его веснушчатое лицо освещали яркие и гревшие не только наши личика, но и души, лучи солнца. Школьная, трёх-ярусная клумба, округлой формы, уже заливалась красками разнообразных цветов, высаженных на ней: жёлтые, как лучи солнца, тюльпаны; нарциссы; ландыши; ирисы — всё это была настоящая идиллия. Все сливались воедино. Эта непередаваемая и до конца не ощутимая гармония. Деревья нашего школьного сада низко склонялись над клумбой, в основном это были липы и только изредка можно было увидеть Тополь и Клён. Детская площадка была окружена пышными кустами сирени. С неё доносились беззаботные крики детей младших классов. На территории нашей школы также находилась футбольная площадка, какая-то часть детей играла там. Отрывисто слышны были фразы: “Колька, мне мне, я забью!” ; ,,Куда же ты бьёшь?’’ или ,,Ну я же тебе говорил, мне надо было пас давать!’’
Мы вышли за школьные ворота. Стоит сказать, что на душе у меня стало как-то легче, будто что-то тяжёлое, вроде оков, спало с меня. Такое чувство было после последнего экзамена в этом году, а дальше лето, когда ты беззаботно можешь погрузиться с головой в свои любимые дела. Передо мной уже начинали мутно всплывать образы моей обветшалой деревни, пшеничное поле, в котором я люблю валяться с раннего утра и вплоть до обеда, ярко-зелёная трава, каждый раз приятно резавшая мне глаза, соседи, которые каждый вечер, сгорбившись ходят по главной деревенской улице. Резкий гудок автомобиля, раздавшийся вблизи, вернул меня в реальный мир.
Мы шли по тротуару, рядом с проезжей частью. Люди, шедшие нам навстречу, видя наши счастливые и улыбающиеся лица, улыбались нам в ответ. Солнце для меня в этот день светило в тысячу раз ярче и в тысячу раз сильнее, чем обычно. Подняв глаза к чистому, как никогда, небу я увидел длинные перьевидные, аккуратно и беззаботно плывущие куда-то в даль облака.
-Знаешь, Лёш, — неожиданно начал я, — я тут подумал, а может мне писателем попробовать стать?
-Можешь и писателем попробовать, самое главное, чтобы душа к этому лежала — отведя глаза в сторону, говорил Лёшка.
Неожиданно сзади нас послышался пронзительный свист. Повернувшись, мы увидели ребят из 9 архитектурного класса. Они большой и сплочённый компанией двигались по направлению к нам.
-Ох ты, какие люди! Ну здарова, здарова, — громогласно проговорил Илья.
Это был мой и Лёшин знакомый из архитектурного класса. Его трудолюбию, уму и прилежности можно было только позавидовать. Учителя всегда отмечали его, как хорошего ученика. Его работы постоянно висели на школьных выставках, а его фотография располагалась в самом центре нашей большой доски почёта, находившейся на первом этаже старшего корпуса. Он был красив собой, высокий, его чёрными и волнистыми волосами искусно играл лёгкий ветер. Большие, коричневые, загадочно-смотрящие глаза проникали внутрь меня, над ними нависали густые, чёрные брови, похожие на его работу, висящую на выставке архитектурного класса в нашей школе. Его большой и острый нос высокомерно был приподнят к верху. Илья был выше меня на сантиметров 10-15. Подойдя вплотную, он крепко обнял меня. На мгновение мне показалось, что меня душат. Выбравшись из его медвежьих объятий, я сказал:
-Да уж, давно не виделись!
Потом он таким же образом поздоровался с Лёшей. С остальными мы обошлись рукопожатиями. Илья прервал наше приветствие с остальными ребятами:
-Кстати, вот познакомьтесь, новенькая, в нашем архитектурном классе — Маша.
Перед нами появилась маленькая и, насколько это возможно, аккуратненькая фигура хрупкой девочки. Глаза её лазурного цвета были опущены чуть вниз. А это круглое, невинное и бледное, как луна, личико, ничего красивее я ещё не видел, да и представить вряд ли мог. Она плавно подняла глаза, её взор упал на меня и, одновременно с этим, придавил. Я не мог сделать никаких телодвижений, я стоял, полностью застывши. Я чувствовал как лицо моё потихоньку начинало краснеть. Она чуть улыбнулась и отвела свой взгляд в сторону. Её манящие и тёмные, как тьма, волосы были собраны в небрежный пучок. Её маленький носик с горбинкой был изюминкой на этом бледном лице. Моё оцепенение и восхищение снова нарушил голос Ильи:
-Господа, куда путь держите?
-В кафе, здесь неподалёку, — успел перебить меня Лёша
-Которое 2х-этажное?
-Да, 2х-этажное, — быстро ответил я.
-Так мы тоже туда собрались, — улыбнувшись ответил Илья — так давайте вместе что ли, как никак, мы все экзамены сдали и вы, наверняка, тоже, надо это дело отпраздновать.
-Давайте. — одновременно ответили мы с Лёшкой.
-Вот и отлично!
На этой ноте мы вместе отправились в кафе. Я, Лёша и Машенька шли позади, остальная компашка во главе с Ильей шли перед нами. Ребята, идущие впереди заливались, каким-то нечеловеческим смехом, видно Илья рассказывал какой-то смешной анекдот или историю. Честно, в тот момент они меня мало чем интересовали. Думал я тогда только об одном — о Машеньке. Она шла бок о бок со мной, я, в свою очередь, незаметно старался посмотреть на неё. Её улыбающиеся глаза застенчиво смотрели вниз. Одетая на ней широкая, белая и хлопковая рубашка развевалась на ветру. Из под неё были видны худые и хрупкие ключицы, покрытые желтоватой и гладкой кожей. Она легко и непринужденно коснулась своей аккуратной ручкой моей руки, я замер. Приятная дрожь пробежала по всему моему телу, залезла в самые укромные уголки моей души, пробудило в ней всё, чувства во мне хлынули большим потоком волн. Она пошла дальше, будто и, не заметив этого касания. Машенька посмотрела на меня через плечо, кончики рта её приподнялись ещё выше, глаза блестели, она отвернулась и помчалась догонять впереди идущих ребят. Сзади ко мне подошёл Лёшка, про которого я и вовсе забыл.
-Видно, кто-то влюбился? — посвистывая и подняв глаза к небу, говорил он.
-Я? — с удивлением и некоторым чувством уличения в чём-то незаконном произнёс я.
-Нет, наверное, это я, — ехидно отвечал Лёшка.
Я ничего не ответил лишь слегка и по-дурацки улыбнулся. Мы сами не заметили, как уже были у дверей кафе.
-Ну что ж прошу, — приоткрывая дверь и пропуская всех говорил Илья. Я заметил, что Машенька, проходя мимо Ильи, улыбнулась посмотрев на него, он также улыбнулась ей. Во мне хлынули чувства ревности. Я, будто не заметя Ильи и не поблагодаривши его, прошёл мимо. После того как все помыли руки, мы поднялись на 2ой этаж, где, собственно, и находилось само кафе. Обыкновенное заведение в основе которого лежал фастфуд.
В этот раз кафе было заполнено до отказа. Проходя мимо столиков, я встретился со многими знакомыми из противоположных классов. Их лица не особо выражали улыбку, так как завтра им предстояло писать экзамен, который наш класс написал уже сегодня. На столах у них, вместо еды, лежало огромное количество тетрадей, учебников, сборников с задачами и тому подобные вещи. Никто не разговаривал между собой, каждый что-то бормотал себе под нос, каждый отгородился друг от друга.
Пройдя дальше, нам посчастливилось увидеть два свободных столика: один — для двоих, другой — для компании побольше.
-Ну что ж, давайте вы с Лёшкой присядете за столик поменьше, а мы своей компанией за тот, — спокойно и в вежливой форме сказал Илья.
-А может всё-таки соединим столики и посидим вместе? — стеснительно и с некоторой боязнью, предложил я. При этом, мой взор был направлен на Машу. Она стояла, опустивши очи вниз. Я, забыв о том, что столики сдвинуть нельзя, ибо они были прикручены к полу, начал копошиться вокруг них, и пытаться хоть как-то пододвинуть их. Это выглядело настолько нелепо, что вызвало смех у всех, включая Машеньку. Я покраснел.
-Ладно, идите за тот стол, мы с Женей сядем за этот, — быстро сказал Лёша и силой усадил меня за маленький столик.
-Мда, друг, — продолжал он, -выглядел ты, как ученик, сдающий экзамен у нашей ,,кикиморы’’. — сказал Лёша, ехидно усмехнувшись.
-Да без тебя знаю, — горячо и резко ответил я.
Каждые несколько секунд голова моя самовольно поворачивалась к столику, за которым сидела Маша. Она продолжала улыбаться, даже по-детски смеялась. Илья, c в свою очередь, приобнимал её, брал своей большой и твёрдой рукой её маленькую, фарфоровую ручку, чему она совершенно не противилась, наоборот она начинала сиять и улыбаться ещё сильнее. Я пришёл в некое бешенство, заревновал её, но, в первую очередь, я ревновал её улыбку. В один момент, я даже забыл, что возле нашего столика стоит официант. В итоге, я заказал один бургер, маленькую порцию картошки фри и большой стакан домашнего лимонада. Лёшка ограничился обычным чаем. Мы снова сидели и молчали. Наше молчание резко прервал сухой кашель, раздавшийся неподалёку от нас. Я повернулся. Это был старичок, худощавый, примерно такого же роста, как Маша. Он шёл, шатаясь из стороны в сторону. На нём была надета грязная и рваная куртка болотного цвета, серые, явно большие для него штаны ( ему приходилось всё время подтягивать их ). На ногах были синие с еле державшейся подошвой кеды. В одной руке он держал целлофановый пакет, в котором находилась еда. Пальцами другой руки он крепко сжимал свистульку, похожую на птичку. Его длинные, седые и сальные волосы были аккуратно уложены назад. В чёрной, небритой, густой и растрёпанной бороде были заметны застрявшие и уже засохшие крошки хлеба. Его морщинистое, красноватого оттенка, с чёрными, от недосыпа, кругами под глазами и кровяными трещинками на маленьких розовых губах, лицо улыбалось настолько сильно, что мне казалось, что оно светится. Изо рта были видны жёлто-тёмные и растопыренные в стороны зубы. Я не старался чувствовать тот едкий запах, который шлейфом веял от него, наоборот, я чувствовал его боль, которую он старался погасить своим улыбающимся лицом. Когда он проходил мимо столиков, люди инстинктивно зажимали свои носы пальцами и фальшиво начинали кашлять, их фальш я видел и ощущал насквозь. Некоторые люди за соседним столиком, с восклицаниями ,,фу!”, вскочили из-за стола и покинули кафе. Старичок, прижимая руку к сердцу, начал низко кланяться им вслед, при этом, бормоча себе в ноги что-то похожее на: ,,спасибо”. Он уселся за освободившийся столик, положил пакет с едой на пол, а сам начал вертеть и рассматривать в испачканных в чём-то руках сделанную из дерева птичку-свистульку.
Я повернул голову в сторону стола, где сидели ребята из архитектурного класса. Они о чём-то шептались, при этом смотря на старичка, пришедшего в кафе. Илья что-то нашептал Машенька, что зрачки её расширились до немыслимого размера. Она посмотрела на него и язвительно засмеялась, но нет, это был уже не смех, это был хорошо-слышимый гогот, заставивший обернуться к их столику не только меня, но и остальных посетителей кафе. В глазах у меня помутнело, я не верил, что такое могла издать именно Машенька. Повернувшись к своему столику, я посмотрел на Лёшу, которому уже давно принесли чай. Он с хладнокровным лицом попивал его.
-Ты видишь это, что это с ней? — с восклицанием спросил я.
-Да, вижу, — невозмутимо ответил он, попивая чай.
Я махнул на него рукой и снова повернулся в сторону старичка. Он продолжал рассматривать свистульку. Люди подле него начали возмущаться ещё сильнее:
-Да сколько вас развелось? Не стыдно вам сюда приходить?
-Полностью согласен, от вас воняет, как от немытого кота, покиньте помещение!
Кто-то начал звать работников кафе, чтобы те силой вытащили беззащитного старика на улицу. Видно было, как он пытался объяснить им что-то, что он вынужден так жить, никто и слушать этого не хотел. Мне стало не по себе, к этому времени уже принесли мой заказ. Девушка поставила поднос и с натянутой улыбкой пожелала мне приятного аппетита. Скажу честно, желание есть у меня уже давно пропало. Я через силу повернул голову в сторону столика архитектурной компашки. Маша продолжала гоготать, все те её черты человечности, скромности и красоты, которые я отчётливо видел ранее, исчезли, слезли с её лица. Пропали та мягкая и манящая улыбка, эти глаза лазурного цвета, круглое и бледное личико — всё это превратилось в, вызывавшую отвращение, демоническую гримасу. Другие ребята выглядели такими же, и только Илья, изредка посмеиваясь, руководил всеми ими, как кукловод, заставляющий свои куклы смеяться. Меня начало подташнивать. Казалось, вот-вот, и все те прекрасные чувства, не так давно испытанные к Машеньке, выйдут из меня желчью. Я снова повернулся к Лёшке:
-Лучше уж быть дураком и не осознавать того, насколько люди могут быть фальшивы и жестоки. — сказал он, допивая свой чай. В данный момент я не мог с ним не согласиться. Передо мной продолжала лежать уже остывшая еда на подносе. Я посмотрел на столик, где сидел старичок. Кто-то из работников ещё пытался словами объяснить, что ему здесь лучше не находиться. Не долго думая, я взял свой поднос и еле слышно сказал Лёше:
-Пойду отдам…
Он одобрительно кивнул головой. Только я собрался идти, как сзади послышался знакомый свист.
-Женёчек, ты куда это? — выкрикнул Илья
-Отдать еду старичку, который вон за тем столиком — быстро отрезал я.
-Ему? — с удивлением воскликнул он, — хорошо, но ты только объясни ему, что это есть надо.
Снова раздался гогот, на которой я пытался не обращать внимание. Я медленно, стараясь не опрокинуть поднос, пошёл к пожилому человеку. Возле него собралась уже толпа людей, желавших выдворить его отсюда.
-Отойдите, пожалуйста! — строго и громко сказал я. — Дайте мне с ним поговорить.
Народ, увидя в моих руках поднос с едой, который я нёс старичку, укоризненно начал посматривать на меня своими бледными, даже блёклыми глазами. Дедушка поднял на меня свои добрые, но уже чуть пугливые глаза. Было сильно слышно вурчание его живота. Я поставил поднос перед ним и сказал:
-Поешьте, вам нужнее…
На его старческих глазах выступили большие слёзы. Одна слезинка, скатившись по его щеке, упала на пол, разбившись на несколько маленьких. Он положил свистульку в свой пакет и взял мою руку своими дряхлыми пальцами.
-Покорнейше прошу, посидите со мной, если вам не трудно… — запинаясь, но очень вежливо сказал дедушка.
-Да, конечно — моментально ответил я и присел напротив него.
Он взял бургер, находившийся в закрытой картонной коробке, и, аккуратно откусывая кусок за куском, начал есть. Глотать ему было тяжело, было видно, что он плохо питался или даже был чем-то болен.
-Вы не похожи на человека низкого социального уровня, — шёпотом сказал я, — вы очень аккуратно кушаете, что на вас приятно смотреть. На лице старичка появились улыбка, что заставило меня улыбнуться вместе с ним. Из внутреннего кармана своей куртки он достал маленький бейджик и дал его мне. На нём я прочитал: Павел Алексеевич Бекетов — доцент химико-биологической кафедры. Я был удивлён, почему такой человек, как он, вдруг оказался в скитаниях.
-У вас разве нету места, где вы бы могли жить? — внимательно смотря на него, говорил я.
-Нет, — жуя отвечал он.
-А родные?
-И родных нет.
-Почему же вы оказались на улице?
-С кафедры меня уволили ещё год тому назад, документы все остались в институте, и сколько бы я туда не ходил — не отдают обратно. А с жильём меня обманули, фактически, выкинули на улицу.
-А вы не обращались в полицию или в места по юридическим делам?
-Обращался. — улыбнувшись, ответил он.
-И как? — с жалким видом, но одновременно полным надежой спросил я.
-Без документов они помогать не собираются, да и какое им дело, до какого-то старика? — продолжая есть, говорил дедушка.
Мне стало жалко его сильнее прежнего. Я из последних сил сдерживал слёзы, так и просившие меня показать их на лице. Вдобавок, мне стало стыдно, что кроме этого подноса с едой, я больше не мог никак ему помочь, стало стыдно за людей, которые, не разобравшись во всём, хотели и открыто проявляли жестокость по отношению к старичку. Сзади доносились выкрики архитектурной орды. Я всё-таки осмелился посмотреть в их сторону. Они манили дедушку пальцами, обмакнутыми в соус, строили ему разные гримасы, ничего кроме отвращения у меня это не вызывало. Неожиданно подошёл Лёшка:
-Извините, что прерываю, — стеснительно говорил он,- но, Жень, у тебя автобус через 10 минут.
Я посмотрел на свои наручные часы, да, время поджимало, но мне не хотелось бросать старичка в этой враждебно-настроенной, по отношению к нему, среде.
Доев бургер и запив его лимонадом, он тихо сказал:
-Идите, дай Бог Вам здоровья, а ещё немножко тут посижу, передохну, если можно так сказать. — улыбнувшись во все зубы, которые ещё оставались у него во рту.
Я только и сделал, что кивнул и мы с Лёшей пошли вниз. Издалека продолжали доноситься едкие глумления в адрес дедушки. Мы вышли на улицу. Со всех сторон на нас надвигались тёмные облачные барикады. Внутри них били молнии. Откуда-то стремительно вырвалась большая и серая, как пепел, туча, быстро заполонившая светлое небо. Поднялся сильный ветер, качавший размашистые деревья в разные стороны. Хрупкие ветки срывались и падали, какие-то из них ломались пополам. Начался сильный дождь. Люди, мешкаясь, старались найти место, где можно было бы спрятаться. День превратился в ночь. Мы подошли к остановке. Оборванные остатки рабочих объявлений и прочей рекламы на последнем издыхании держались на потрескавшихся, сероватых стенках.
-Знаешь, Жень, — смотря мне в глаза говорил Лёша, — ты правильно сделал, что отдал ему еду, я и сам сейчас думаю, что мог поступить так же, как и ты, но почему-то не поступил…
Я посмотрел на него, чувствовалось, что мои глаза начинали намокать, то ли от слёз, то ли от дождя. Мы обнялись. Мне хотелось излить всё то, что накопилось у меня на душе Лёшке, но ему тоже надо было спешить.
-Тогда, на линейке встретимся, — улыбнувшись, сказал он.
Я только кивнул головой. Лёша ушёл, я остался один. Послышалась открывающаяся дверь кафе, из неё вытолкнули старичка. Слышен был демонический гогот архитектурной оравы.
-Дедуля, ну что, пройдёшься с нами, а то как-то скучновато? — кричал, толкая руками спину поднимающегося дедушки, Илья. На лице у него сверкала улыбка наслаждения.
Мне хотелось забыть про автобус и бежать, чтобы помочь отогнать эту погань от дедушки, но у меня просто…не было сил, ноги и руки мои тряслись от холода, внутри я был ранен и измотан нечеловеческой жестокостью, по отношению к тем же самым людям, как и они. Равнодушие людей, вплотную не замечавших этой ужасной сцены, добивало меня. Из моих глаз хлынули горячие слёзы, смешивавшиеся с сильным ливнем и обжигавшие мои щёки. Подъехал автобус, я быстро зашёл в него и сел на свободное место, прижавшись к окну. Большие капли дождя стучали по нему. Автобус тронулся. Я закрыл глаза и под шум колёс быстро заснул. Проснулся, когда уже было темно, и взбушевавшаяся погода утихла. Был майский день, день последнего экзамена в этом году.
20 июля, 2023 год.