Мужчина зашёл в казино и направился к барной стойке. Вокруг шумели люди, слышался смех и звон бокалов. Шелестели купюры и карты в руках гостей игорного дома. Потрёпанный и неспавший несколько ночей — синяки под глазами мрачно подчёркивали впалые глаза мужчины. Привычная голубизна ушла из них, превращаясь в прозрачные корки льда.
Его силуэт шахматной фигурой опустился на стул, жестом подзывая к себе бармена. Щуплый парнишка с огненными волосами подскочил к мужчине и выполнил заказ владельца казино — стакан с бурбоном был поставлен перед его ссутулившимся телом. Лёд со стуком, напоминающим шаги по стеклу, ударялся о стенки гранёного стакана.
Мужская кисть обхватила бокал, покрутив его в руке против часовой стрелки. Кудри упали на глаза, и он нервно провёл пальцами по волосам, продолжая смотреть на янтарную жидкость.
Женщина в ярко-красном платье присела на стул справа от Вальяна. Завела то одну прядь себе за ухо, то другую, заказала коктейль. Но внимание незнакомца так и не получилось привлечь, поэтому она протянула свою руку, громко представляясь: — Стефани.
Вальян не сразу понял, что обращаются именно к нему. Первый порыв был просто проигнорировать женщину, отпихнуть её руку или уйти в свой кабинет с бутылкой алкоголя, как он делал во все остальные дни.
Но на душе было по-прежнему тяжело: его душили собственные руки, разъедало внутренние органы. Было плохо, по-настоящему плохо, как не опишешь в книге, как не покажешь в кино. Это внутри — убивает тебя самого, медленно и жестоко.
— Вальян, — протянул он руку в ответ, даже не посмотрев женщине в глаза. Сухое рукопожатие, после которого мужчина сделал глоток обжигающей жидкости. Женщина продолжала прожигать в его плечах дыру, выражая заинтересовать в разговоре, чего нельзя было сказать о хозяине игорного дома.
— Вы какой-то подавленный, но такой красивый, — Стефани улыбнулась краешком губ, накрашенных в тон платью. — Вот вы знали, что люди — как старый пыльный чердак. Когда вы сумеете побывать в их внутреннем мире — чердаке — то сможете отыскать много удивительных вещей, о существовании которых вы и не подозревали! Расскажите о своём?
— Вы любили? — неожиданно раздался его хриплый голос, будто незнакомец вовсе и не слушал, что говорит женщина. Она растерянно посмотрела себе на туфли и сконфуженно выдавила: — Вы знаете, наверное нет…
— А я любил, — усмехнулся мужчина, не дождавшись конца ответа. — Я любил её. Любил так, как нельзя любить! — он зло прикрикнул, и вновь отпил бурбон большим глотком. Когда злость на его лице обратно сменилась безразличием, которое прежде не ценила Стефани, она осмелилась произнести: — И что же произошло? — отодвигая от себя коктейль и с интересом положив подбородок на руку.
— Моя любовь погубила её, — тихо произнёс Вальян и замолчал, наклоняясь к стакану. Он сидел в точно такой же позе, в которой его заприметила женщина, только зайдя в это заведение. Она подумала, что он уже и не ответит, даже пожалела, что вообще завела этот разговор, но спина мужчины выпрямилась и он внимательно посмотрел на Стефани, впервые за всё время.
Глаза читали каждый дюйм её лица, словно пытаясь понять, что на самом деле представляет собой незнакомка и кем притворяется. Ведь Вальян считал, что все люди притворяются друг перед другом, и только дураки открываются сразу.
— Мне было двадцать пять, когда мы познакомились, ей — восемнадцать, — мужчина отвернулся от Стефани, смотря на столешницу перед собой. В руках он возил стакан по скользкому покрытию, перекатывая его из одной ладони в другую.
— Она была такой красивой. Я ждал её всю свою жизнь. Такая хрупкая, нежная, мой ангел, которого послали в награду. Но, видимо, я её не заслуживал, потому что её слишком быстро забрали из моей жизни, — он стиснул в руке бокал, пока костяшки не побледнели.
Стефани придвинула корпус вперёд и напряженно замерла, в ожидании его дальнейших слов. Пальцы покалывало от какой-то неизвестности и тайны, вокруг словно опустился туман, покрывая собой всё пространство вокруг. Приходилось махать руками, чтобы чёрный дым вокруг рассеялся, дабы видеть свои руки — дальше не получилось.
— Я любил её какой-то безумной любовью, я каждый день хотел видеть её рядом. Каждое её движение, шаг — я наблюдал, как завороженный своими влюблёнными глазами. Не видел вообще никого вокруг, кроме своей принцессы. Каждый день мы с ней встречались — мне было необходимо её видеть, дышать ею. В шумных компаниях, в толпе — я везде видел её утонченную фигуру, улыбку Сары и её бархатный смех, — он зажмурил глаза, пальцами держась за переносицу.
— Она заканчивала учёбу в Гросенской школе, а я был владельцем казино, которое в то время только обосновал. Человек, помазанный криминалом, член опасной группировки. Она любила меня таким, каким я был, и принимала мой образ жизни. Вероятно, просто ещё не понимала, чем это всё может закончиться. А может, понимала — чёрт бы знал, — он зарылся пальцами в волосы, оттягивая пряди.
Женщина продолжала глазеть на мужчину, с непониманием бросая взгляды, как россыпь монет, на бармена. Тот натирал стакан и делал вид, что совершенно не вовлечен в их откровения, но напряженные яркоочерченные скулы говорили об обратном.
— Она была мудрой, последовательной, просчитывала ходы. Так боялась за меня каждый раз, когда я собирался на очередную перестрелку. Целовала меня, прижимала свои маленькие ладони к щекам. Молилась за меня и моё спасение. Но я не слышал в её страхах правды, мнимо считал себя сильным мужчиной, а её — принцессой, которую всегда буду держать за своей крепкой спиной, — он прикрыл глаза и отпил алкоголь.
— Почему она… — Стефани нахмурила брови, поворачивая голову то к бармену, что игнорировал её, отвернувшись к залу, то к Вальяну.
— Любила меня? — закончил за неё мужчина, грустно ухмыляясь. В глазах его творился шторм, стирая всё на своём пути. Свет маяка внутри потух, оставляя после себя холод и разруху. — Не знаю, — он покачал головой. — Я был её недостоин. Но я бы никогда её не отдал, потому что знал, как делать Сару счастливой, знал, что только я буду любить её так, как нужно.
— Вам сложно отпустить её? — женский голос дрогнул, внутри всё сжалась. Она ещё никогда не слышала, чтобы рассказывали о такой любви: настоящей, крепкой, какой-то неизведанной, будто она была только у этих двоих молодых людей: Вальяна и Сары.
— Нет, отпускать человека несложно. Сложно его терять, а когда знаешь, что это навсегда — невыносимо. Это как вырезать сердце ножом, и оставить тебя истекать кровью. Перекрыть кислород и видеть, как ты задыхаешься. Твоя душа ломается и ты больше не можешь её восстановить, — Вальян повернул голову к Стефани. — Понимаете?
Женщина кивнула, потерянная в собственных мыслях. Она пыталась уложить всё по формам, вылепить из слов то, что подойдёт к её полочкам в голове. Сделать так, чтобы история Вальяна дошла до неё, но Стефани знала, что невозможно понять «каково это», пока сам не проживёшь боль человека. Невозможно судить человека, не будучи на его месте, не видя всё так, как это разворачивается в его душе. Внутри каждого есть хрупкий мир, сделанный из хрусталя, но этот мир иногда рушится, впечатываясь острыми осколками в душу.
— В одну из ночей мне позвонил Аарон. Мне пришлось выпутаться из сладких объятий моей девочки, из-за чего она проснулась. Сонная Сара была ещё красивее, ещё нежнее, — он ласково провёл пальцем по стенке бокала. Лёд начал подтаивать, теряя острые очертания. — Аарон сказал, что нужно срочно выйти, неприятная встреча собралась прямо под моим окном, — Вальян закрыл лицо рукам и потёр его, скрывая раскрасневшиеся глаза.
Стефани аккуратно положила ладонь на его плечо, в попытке поддержать. Она не знала, как мужчина отреагирует, поэтому была готова в любой момент одёрнуть руку. Но он лишь кивнул, продолжая рассказ.
— Я начал одеваться, когда Сара поднялась следом, натягивая на себя розовые пижамные штаны. Плюшевые, она их купила на распродаже, в среду двадцать третьего ноября, — Вальян смотрел немигающим взглядом перед собой. — Я начал отговаривать её идти со мной, говорил, что это дело пяти минут. Но она упёртая, моя девочка. Мы договорились, что, если через пятнадцать минут я всё ещё буду разговаривать с недоброжелателями — она может выйти.
— И вы не побоялись, чтобы через пятнадцать минут она вышла к вам, влезла в ваши опасные разговоры? — спросила Стефани, наклоняясь вперёд.
— Я знал, что за это время точно успею сделать все свои дела. Она бывала на подобных мероприятия, она же моя невеста, мы много говорили о всех возможных ситуациях. Сара знала, что делать, куда прятаться, чем стрелять, — мужчина покачал головой и сделал большой глоток. В стакане алкоголя оставалась на два маленьких глоточка, лёд растаял, разбавляя бурбон.
— Она стояла в гостиной на втором этаже, и смотрела через белую тюль за всем, что происходило на крыльце. В моей белой футболке, розовых штанах, растрёпанная и непроснувшаяся. Обняла себя за локти, потому что наверняка было прохладно. Обычно я подходил сзади и целовал в плечо, закутывая в свои горячие объятия, — он ласково провёл пальцем по краю стакана, а затем сделал ещё глоток. Настроение его в мгновение сменилось на презрительность и злобу.
— Я вышел на улицу, была глубокая ночь и темнота, хоть глаз выколи. Уже собрались все, кто участвовал в этом разговоре: я, Джон и те двое, что хотели выбить с нас какой-то процент. Мы сцепились словами, но они оказались слишком настойчивыми и дерзкими, дело шло к драке. Я не думал, что всё затянется. Аарон уже ехал к нам, чтобы поставить точку в этом разговоре, как главарь. Один из них ушёл в машину, я не понял зачем, но Сара, моя принцесса, почуяла неладное…
Мужчина сжал стакан, по щеке его потекла слеза, глаза были красными и дикими. Напряжение нарастало с каждой минутой, Стефани отодвинулась, сжимаясь внутри до предела. Бармен перестал натирать стаканы и теперь просто стоял с полотенцем в руках и уже не скрывал того факта, что слушает воспоминания вместе с женщиной.
— «Вальян?» — раздался её тихий шёпот. Она вышла с пистолетом в руках, как я и учил, — он стёр указательным и большим пальцем слёзы с остекленевших глаз и продолжил: — Я ответил ей, чтобы она, моя маленькая, шла домой. Аарон уже ехал, а те стали сдавать позицию, и в подтверждение своих слов махнул рукой на машину, куда сел один из них. Сам я не успел посмотреть в ту сторону, ведь меня отвлёк автомобиль подъехавшего главаря. Я обернулся… — Вальян сжал зубы, хватая стакан и вскакивая на ноги. Хрустальные бусинки крупным потоком стекали по его скулам и капали с подбородка.
— Сара закричала: один из бандитов, который остался стоять, достал пистолет и выстрелил в меня. Но Сара встала передо мной, закрывая своей грудью. Всё произошло слишком быстро. Пуля попала в неё, — Вальян кинул стакан на барную стойку — осколки разлетелись по всей поверхности, отлетая в Стефани.
Бармен тяжело вздохнул, и тем полотенцем, что до этого держал в руках, принялся собирать крупные осколки. Стефани закрыла рот рукой, чувствуя, как в горле образовался огромный комок, а слёзы душили теперь и её саму. Она тяжело задышала и посмотрела на Вальяна. Женщина заплакала и быстро стёрла дорожки со щёк. Мужчина так и остался стоять, наклонив голову к полу.
Руки его были сжаты в кулаки, словно готовый драться. Но в этом уже не было необходимости — прошлое не изменить, хотя мужчина бы отдал за это всё. Если хотите узнать цену одной секунды, то спросите у Вальяна — человека, которому не хватило именно её, чтобы уберечь любимого рядом. Мы знаем, что такое смерть и как больно терять близких, но, когда смерть касается нашего плеча, мы вздрагиваем, и все наши знания стираются одним взмахом. Люди не знаю, что такое потеря, пока не столкнуться сами. Люди не ценят, пока не поймут, что в одно мгновение то, что нужно ценить — забрали.
Мужские плечи содрогались — Вальян рыдал, злость распирала его лёгкие, а зубы больно скрипели. Стефани перевела взгляд на зал — там по-прежнему люди играли, кто-то разговаривал, но никто не обращал внимание на развернувшуюся сцену. Женщина с ужасом подумала, что такое повторяется уже не впервые. Сколько лет прошло? Он раз за разом корчится от своей боли, раз за разом проживает её и тот момент, когда мёртвое тело любимого и родного человека упало ему на руки. Живёт с воспоминаниями, как положили её в гроб, как сверху падали цветы.
Стефани подавила громкий всхлип, продолжая плакать вместе с Вальяном. Мужчина шумно втянул воздух и начал с силой тереть глаза раскрытыми ладонями. Он сел на свой стул и с ладонями на лице тихо продолжил: — Она упала мне на руки, я подхватил её, совершенно не понимая, что произошло. Это, знаете, вас, будто шайбу, выбивают из момента реальности. Она сказала мне последний раз, что любит, а я молил её не закрывать глаза, просил поговорить ещё хоть чуть-чуть… — Вальян поднял голову наверх, отнимая от лица пальцы. — Мне было двадцать пять, когда я стал старше на жизнь.
Вокруг воцарилось молчание, казино словно накрыли куполом, Стефани не слышала ничего. «Саре было всего восемнадцать, когда она прожила свою жизнь», — думала женщина и кусала пальцы.
— Она спасла мне жизнь, но даже не подозревала, что она не нужна мне без неё… — Вальян повернул голову к Стефани, заглядывая в глаза. Она видела перед собой мужчину, который не просто любил — она видела мужчину, который когда-то жил. Но сейчас это лишь человек, что давно не живёт — он был убит вместе с Сарой в ту роковую ночь.
— Сколько прошло времени с того…
— Пять лет, — отрезал мужчина, поднимаясь со своего места и разворачиваясь, чтобы уйти в свой кабинет. Стефани соскочила следом, в голове крутились обрывки фраз, чтобы сказать о том, как следует жить дальше, что Сара хотела бы видеть его счастливым. Но они все застряли между горла огромной костью, которую женщина не могла протолкнуть ни туда, ни обратно. Вырвалось лишь: — И неужели вы больше не смогли полюбить? — вопрос глупый, риторический, но Вальян развернулся, грустно поднимая уголки губ.
— Любовь даётся единожды, — он посмотрел Стефани в глаза — долго и так внимательно, будто прикидывая, дошёл ли смысл его слов, ведь по растерянному лицу женщины нельзя было сказать ничего. Затем он повернул голову обратно и зашагал в свой кабинет, скрываясь в тёмном коридоре.
Женщина вернулась на своё место, качая головой. Внутри неё что-то сломалось, упало. К ней повернулся бармен, беря в руки стакан и начиная приготовление очередного коктейля.
— Вы любили когда-нибудь? — спросил он, с озорным огоньком заглядывая ей в лицо. Рыжие волосы, которые горели почти настоящим пламенем, глаза, такие чудные, будто даже они были оранжевыми. Стефани поняла, что он напоминает ей дьявола, поэтому повела плечами, вставая со стула и открывая сумочку, чтобы расплатиться за свой напиток.
— Нет. И не хочу любить.
— Почему? — бармен вскинул брови, прекращая делать коктейль.
— Потому что любовь даётся единожды, — она со стуком положила купюры на столешницу. — А я совершаю ошибки. До свидания, — она направилась в сторону выхода, стирая со своей щеки одинокую слезинку, которую никто не увидел.
