Однажды, в больнице, я повстречал девочку. Она лежала в отделении
онкологии. Ей было примерно 10 лет, но она казалась взрослой не по годам.
Меня крайне впечатлила ее внешность: фарфоровая кожа, словно у
мертвеца, пепельного цвета волосы и большие чёрные глаза. Хочу заметить,
что они абсолютно ничего не выражали. Лишь пустота. Она будто смотрела
сквозь человека.
На лице никаких эмоций, кроме спокойствия. С другими детьми не
общалась(видел, как они сторонились ее и шептались за спиной), слушалась
врачей и не капризничала как другие.
И она почему-то всегда носила с собой игрушку, маленького
медвежонка. Ела с ним, ходила, читала, принимала таблетки и спала только с
ним.
И вот, когда девочка сидела на подоконнике, прижимая к себе игрушку
и болтая ногами, я решил подойти к ней.
— Привет, — улыбнулся, показывая всю свою доброжелательность.
Она посмотрела на меня своими мертвыми глазами, легко кивнула в знак
приветствия и продолжила смотреть в окно.
— Как тебя зовут? — попытался завести разговор, присаживаясь с ней рядом.
— Разве это имеет значение? — равнодушно спросила она.
Я удивился.
— Мы с вами больше не встретимся, так зачем вам знать мое имя?
— Так вот оно что, — кивнул я. — А ты знаешь судьбу наперед?
Она нахмурилась.
— К чему это вы?
— Откуда тебе знать, что мы больше не встретимся? Ты вершитель судеб?
Девочка задумалась. Потом протянула свою маленькую худую
ладошку, которую я пожал.
— Лиза.
— Очень приятно, Лиза. А я Адам.
— Что, прям как Адам и Ева? —прищурилась она. — С небес свалились?
Я начал хохотать от души и впервые увидел улыбку девочки. Ее
черные, как смола, глаза лишь на секунду загорелись, но потом также быстро
потухли, что я даже подумал, не померещилось ли мне.
— А почему ты одна? — спросил я.
Лиза пожала плечами.
— Я всегда одна.
— Не хотела подружиться с кем-нибудь?
Она посмотрела в сторону играющих детей и произнесла:
— Нет. С ними скучно.
— Почему же?
— Потому что они боятся смерти.
Девочка сказала это так легко, словно проговаривает ежедневную
мантру.
— А ты не боишься?
— У меня рак, — заправляет выпавшую прядь за ухо. — Врачи говорят, что в
любой момент мне может стать плохо. При постоянном контроле моя жизнь
продлится примерно еще полгода, но опухоль распространяется с каждым
днем все быстрее. Как думаете, я действительно боюсь смерти?
— Я бы боялся, — и это не шутка.
Малышка усмехнулась, прижимая мишку к себе ближе.
— Смерть настигнет любого. Оттого, столкнулся ли ты с ней в старости или в
болезни, а может, и при других обстоятельствах, сути своей она не меняет;
ты никогда не сбежишь от нее, как бы не хотел. И бояться смерти
бессмысленно, если, конечно, вам не о чем жалеть.
Она посмотрела мне в глаза, заглядывая в душу.
— Вы жалеете о чем-нибудь?
Я задумался. Мы ведь все о чем-то жалеем, будучи еще незрелыми.
Совершаем ошибки, из-за которых теряем близких, откладываем дела на
потом, а затем, словно разъяренная фурия, проклинаем все на свете. Но это
не самая большая проблема. Страшнее всего всю свою жизнь прожить,
занимаясь самобичеванием. Тогда-то она и теряет смысл. И ты ничего не
можешь с этим сделать.
— Жалел, — сказал я, — но это в прошлом. Сейчас я пытаюсь жить
сегодняшним днём. А ты?
— У меня не было на это времени. Но, наверное, я жалею о том, что никогда
не смогу увидеть красоту этого мира.
Мне нечего было сказать. Но в тот момент я понял, почему, глядя на
Лизу, становится холодно. Осознал, почему ее глаза кажутся неживыми, а
какие-либо эмоции можно редко заметить.
Потому что Лиза в постоянном скитании между смертью и жизнью.
Она уже давно не живет; покалеченная судьбой, думаю, она мечтает только
об одном: поскорее бы это все закончилось.
Потому что малышка уже давно мертва, хотя и продолжает бороться за
жизнь, не веря в чудо. Да и существует ли оно на самом деле?
— Хорошая осень в этом году, — начал я. — А ты знала, что времена года
можно сравнить с жизнью человека?
— Как это? — спросила она.
— Все очень просто: весна — это рождение. В это время природа расцветает,
зеленеет и радует глаза прохожих. Но самые яркие моменты происходят
летом и запоминаются больше всех остальных. Время, когда ты волен делать
все, что душе угодно. Но лету свойственно быстро заканчиваться, и не
успеваешь оглянуться, как наступает осень, сезон хандры и апатии. Хотя, для
кого как. Я вот люблю осень, — улыбнулся. — Я ее ассоциирую с тишиной;
самый спокойный сезон года, когда тебя ничего не волнует, кроме кружки
чая и того, что произойдёт завтра. И вот, наконец-то, зима. Холодный воздух.
Никаких красок. Природа теряет свою жизнь. А затем все по новой.
— Кажется, я поняла, — задумчиво сказала Лиза. Она так забавно хмурила
лоб, что я не сдержал легкой улыбки. — Только вот зима — последний вздох
человека, и он не расцветёт заново как природа.
— Верно, очень хорошо, что ты это заметила. Смотри, — я указал на окно, за
которым стояли массивные деревья, с которых медленно падала разных
цветов листва, а дворник собирал их в кучки. — Сейчас время спокойствия.
Совсем скоро наступит твоя зима. Если тебе не удалось увидеть лето, так
может начать с осени?
Я подал ей руку. Лиза недоверчиво покосилась на нее, но все таки
вложила свою ладошку. Тихо зазвучала музыка, и я стал кружить девочку в
танце. Со временем она привыкла, и дети, которые ее сторонились,
подходили с разных сторон, заворожено на неё смотря.
Человек всегда красив, когда счастлив. И малышке этого не хватало.
Рутинный день, начинавшийся с обследований, продолжавшийся сонным
часом, учебой и разговорами с врачами, и заканчивавшийся теми же
обследованиями, не давал тех детских эмоций, которые должен испытывать
ребёнок.
Когда песня закончилась, малышка тяжело дышала, но сейчас я был
точно уверен, что мне не показалось, ведь она счастливо улыбалась.
— Не превращай свою жизнь во что-то обыденное, — сказал я, — даже если
тебе осталось недолго. Ты живешь сейчас, значит, потрать это время на
счастье, пока не наступила зима.
Я посмотрел на часы.
— Мне пора, — я присел, чтобы поравняться с девочкой. — Рад был с тобой
познакомиться, Лиза. Очень надеюсь, что мы ещё встретимся.
И, пожав ее ладошку, направился к выходу. Однако не успел даже
выйти из отделения онкологии, меня обняли со спины.
— Спасибо, — прошептала она. — Спасибо, Адам. Возьми, пожалуйста.
Она протянула мне своего маленького медвежонка. Я видел, как ей было
больно его отдавать, поэтому хотел отказаться, но, кажется, Лиза была
решительно настроена.
— Не отказывайся. За столько лет ты стал моим первым другом и тем, кто
впервые меня не жалел. Благодаря твоим словам я нашла причину жить.
Она плакала. Теперь передо мной стоял не мертвец, а ребёнок с искренними
живыми глазами, которому пришлось пережить слишком много.
— Если я умру, — сказала Лиза, — если болезнь победит, пускай он
напоминает тебе обо мне. Его зовут Карамелька. Пожалуйста, заботься о нем.
— Хорошо, — я забрал из ее рук игрушку. — Обещаю каждый день его
кормить и читать сказки по ночам.
Лиза начала смеяться, смахивая слёзы.
— Я буду ждать тебя завтра. Пожалуйста, возвращайся, Адам, свалившийся с
небес.
— Обязательно, Лиза.
И только на следующий день я понял, насколько судьба бывает
жестока. Девочка из отделения онкологии по имени Лиза умерла ночью.
Врачи боролись за ее жизнь как могли, но было слишком поздно.
И никто никогда не узнает, почему девочка умерла с улыбкой на лице. Этот
секрет ушёл вместе с ней.
Однажды, в больнице, в отделении онкологии я повстречал девочку. Ее
звали Лиза, и она была смертельно больна. Ещё одна вещь, о которой я
жалел, что не смог встретиться с ней снова.
А вот обещание я своё сдержал. Маленький медвежонок по имени
Карамелька был сыт и каждый день слушал сказки. Как и Лиза, к могиле
которой я приходил каждый день, вернув игрушку владелице.
— Твоя зима наступила слишком рано, Лиза, девочка с искренними глазами.
Пошёл снег. Я улыбнулся. Ответный жест от малышки. В этом году
наступила ранняя зима.
