Дом был настолько старым, что квартиры в нём уже давно зажили своей жизнью и пропитались годами, которые проносились сквозь, забыв что-либо поменять. А люди в них жили тихой, размеренной и негромкой жизнью и всё было похоже скорее на цикл, в котором юность всегда старалась нарушить нерушимую тишину, зрелость мирилась с ней, а старость просто многословно молчала и наблюдала. Знала ли она какой-то секрет? Не важно. Ведь в круговороте лет её слово терялось в эхе других голосов.
…
Огонёк быстро взлетел на кончик спички и почти так же быстро потух.
— Ты дуешь, Суровый! Отойди подальше! – нашла не первую причину Мальвина и быстро бросила спичку в самодельный костёр.
Они уже минуты три так старались разжечь его, но ничего не получалось. Все, пятеро, сильно злились друг на друга.
— Это у тебя спички такие! – ответил Суровый и выхватил у девочки красный коробок.
-Да залить всё бензином и дело с концом, – устало проговорил Журик и подкинул к новой спичке вырванный из тетради по физике лист.
Но бензина не было, и ничего на него похожего не было, а, если бы он взял немного из гаража, то родители отругали бы. Журику уже надоело ругаться, надоело сидеть дома под домашним арестом (хотя, когда никого дома не было, мальчик отменял для себя все его правила), надоело постоянно спорить с учителями, которые грозились поставить его на учёт за прогул уроков, и он уже, кажется, давно смирился с обыденной жизнью, где каждый день имеет один и тот же порядок.
Но все как обычно диктовали свои правила. И даже лето, вопреки всему, решило, видимо, поменять планы Журика. Оно выдалось слишком холодным для лета, но мальчик, несмотря на погоду, носил шорты, потому что…
— Ой, Журик! А кого это ты нарисовал то? – Мальвина достала из костра выброшенный Журиком листок и разглядывала с разных сторон. – Физичка что-ли?
Глаза Сурового вдруг впились в лист:
— Слишком не то… — проговорил он нарочито писклявым голосом и покачал головой.
А Журик итак всё понял. Он засмеялся, хотя на самом деле ему смешно совсем не было. С Маринкой, то есть Лебедевой, он почти всю школу просидел за одной партой и всегда её ставили ему в пример. «Вот, Маринка на уроке учиться, не то что ты» или «Маринка смотри как стихи рассказывает! Талант!» или «Маринка вырастет, будет хорошим работником, а Журика даже в дворники не возьмут»… «Неправда, дворник тоже профессия» — злился Журик и продолжал делать всё наоборот, не так как Лебедева. Но недавно что-то в нём поменялось. Всё началось весной, в апреле, когда Журик заболел, и Маринка пришла к нему домой от всего класса, чтобы пожелать скорейшего выздоровления.
Нет, Журику не особо понравилось это пожелание – была бы его воля, он бы ещё подольше поболел, но… В общем, одним утром, Журик вдруг задумался о Маринке, и даже летом эти мысли его не покидали. Она никак не выходила из его головы, а у Журика не было сил её прогнать, как бы он ни старался отрицать это.
— Нет, это Лебедева! Смешная, правда?
Мальвина и Суровый смеялись, костёр начал разгораться, и про рисунок с Лебедевой, заново подброшенный в костёр, уже забыли и не вспоминали.
…
У бабушки Журика до третьего колена почти все были французами. Она знала французский в совершенстве и пыталась научить Журика разговаривать на нём (это не принесло никаких результатов и закончилось на середине уже второго урока), всегда и везде старалась следовать этикету и ругала внука и его родителей тоже как-то по-светски. Его даже назвали не русским именем «Юра», а французским «Жура», только по огромной любви отца к его матери и огромной любви его матери к французским корням.
Недожавшись к обеду внука с прогулки, бабушка Журика решила сходить за апельсинами сама, потому что искренне считала, что они смогут скрасить холодный летний день. И как знак того, что день солнечным точно не станет, уже на лестнице, пакет порвался и апельсины покатились в разные стороны.
— Вам помочь? – вдруг показалась снизу белокурая Маринка и в эту самую же секунду подбежала, и начала их собирать во второй пакет.
— Спасибо, Мариночка! – как всегда обрадовалась девочке бабушка, — Ты меня уже который раз спасаешь!
Маринка улыбалась добрым словам, пусть и очень старалась предать лицу серьёзный, даже скорее безмятежный вид лица. Её всегда учили вести себя скромно.
— Журик то вон опять убежал куда-то с друзьями. Уследить за ним невозможно! Ай, раздолбай! – пожаловалась бабушка Журика, улыбнувшись на последнем предложении и получила от девочки какой-то поспешный ответ, который так и не расслышала. – Возьми себе несколько апельсинов…
-Не стоит, — поспешно ответила Маринка. Что-то за это время поменялось в её глазах. Она быстро положила последний апельсин в пакет и пулей выбежала из подъезда.
…
Жура в глубине души очень обрадовался предложению бабушки отнести девочке несколько апельсинов, хотя и попытался как-то показать, что ему на это всё равно. Он давно хотел пригласить Маринку сходить в кино или погулять, но единственное на что она соглашалась – объяснить непонятную ему тему. Когда она объясняла, он действительно хотел понять всё, но как же ему было сложно оторвать глаза от девочки и смотреть только в учебник или тетрадь, никто никогда, по его мнению, понять не сможет!
Маринка жила этажом выше. Жура держал апельсин так, будто это было золото. Когда он постучал в дверь, время начало идти медленнее.
— Привет, Лебедева! – прохрипел он.
— Привет, — как показалось Журику, с вопросом проговорила девочка.
Кажется, прошло ещё немного времени, прежде чем Журик протянул Маринке апельсин. И ещё немного времени, прежде чем девочка его взяла. Журик хотел предложить сходить в кино, но почему-то молчал.
-Стой! – успел он выкрикнуть, чтобы девочка не закрывала дверь. – Хочешь… Ну в кино пойти?
— Нет, наверное, — подумав, ответила Маринка.
— На какой хочешь фильм! На драмы, мультик какой-нибудь…
В ответ Маринка покачала головой и, поняв, что они уже долго смотрят друг на друга, не отрывая глаз, отвернулась и тут же придумала предлог: «Мне уроки делать надо!». Журик даже не вспомнил, что во дворе лето. Когда девочка закрыла дверь, он ещё долго стучал, пока не получил желаемый ответ от Маринки. «Перестань! Я с тобой гулять пойду только если пойдёт снег! Летом! Хорошо?!» — раздалось от двери, и Журик заулыбался, пропустив всё условие. Он, почему то был уверен, что снег обязательно пойдёт.
Но снега не было. Каждый день Журик верно ждал его, искал любое упоминание, но снег так и не приходил. «Быстрее бы зима, но зимой не будет лета» — думал он, когда одним днём смотрел в окно и вырисовывал в своих мыслях падающие снежинки. Они медленно кружились в небе и, не долетая до земли, таяли. И вдруг Журик понял, что снег ему вовсе не кажется, он настоящий! Мальчик был готов прыгать от счастья, но вместо этого открыл настежь окно и высунул в него голову. Подумать невозможно – снег летом!
Он боялся, что если он закроет глаза, то всё закончится и поэтому, не отрываясь от окна, позвонил Маринке.
«Твоя взяла!» – сходу ответила она, и они сразу договорились пойти в кино завтра, на какой-то сопливый, как думал Журик, фильм. Но ему было даже не важно. Он просто хотел поговорить с Маринкой не только про школу.
…
Журик уже представлял различные сценарии того, как всё будет проходить. Все его действия и слова стали какими-то бессвязными, мысли – незаконченными, и он никак не мог сдержать улыбки, которая появлялась сама и тянулась от уха до уха.
В дверь кто-то позвонил, и Журик быстро открыл, боясь, что Маринка его ждёт, но это были Мальвина и Суровый:
— Журик, пойдёшь гулять? Тяпкин приехал, можно попросить, чтобы купил что, — спросил Суровый.
— Нет. Тяпкин не вовремя приехал, — не раздумывая ответил Журик.
-Как это? – ехидно спросила Мальвина.
Почему то голос Журика перешёл на шёпот: «Я сегодня с Маринкой в кино иду,» — улыбнулся он. Отчего-то все замолчали, стало слышно тишину.
-Так, — смятенно произнесла Мальвина, — так, мы тоже с Суровым на это кино собирались!
Жура сразу понял, что врёт. Только что придумала, но от Мальвины не отвяжешься, особенно если Суровый присоединится, а он всегда за ней повторяет.
-Не надо, — попросил он, пусть и понимал, что они в любом случае придут
…
Сначала разговор Журы и Маринки не вязался. Жура не мог сложить и двух слов.
-Школу ждёшь? – тихо спросила девочка.
— Нет, — также тихо ответил Журик. – А ты?
Про школу ему говорить не хотелось, но они всё продолжали задавать друг другу вопросы, пока не купили билеты, не сели в зал и не поняли, что они сидят вместе и ждут начала.
— Ты везучий. Я была уверена, что снег не пойдёт.
-Ага, — ответил мальчик, радуясь этому.
Сколько тем он хотел обсудить, но как только её встретил, забыл весь алфавит. Буквы складывались в нелепые шутки, он начал шутить. Постепенно шутки перешли в истории из жизни. Затем, в более менее нормальный разговор. И Мальвина с Суровым общались, смеясь со сцен из фильма. Очень быстро прошло время, очень быстро закончился двухчасовой фильм.
…
-Привет, Лебедь, — протянула свою руку Маринке Мальвина, когда они встретились у выхода из кинотеатра.
-Привет, Даша!
Небо уже начало приобретать апельсиновый оттенок. Шумели на дорогах машины, со всех сторон обдувало прохладным летним ветром.
— Тяпкин обиделся, что мы его не взяли, ну и пусть, — объявил Суровый и предложил пойти на крышу.
Маринке было непривычно стоять в кругу людей, на которых постоянно жаловались учителя, да и её родители. Но этот день уже давно перевернул все, что было в её мыслях, верх дном. «Отчего же и не пойти?» — спросила она саму себя, уже зная ответ.
Крыша находилась не так высоко и не была страшной, как её описывали все. С неё было видно многие улицы и дороги. Особенно закат, на который девочка была готова наблюдать вечно, как Маленький принц.
-Красиво! – удивилась она.
Её услышал лишь Журик, остальные обсуждали Тяпкина и сигареты.
— Ага, — улыбнулся Жура.
Всем кроме Маринки показалось, что он тоже говорит про Тяпкина.
— А ты что думаешь, Маринка? Ты же правильная? – вдруг взглянула на Маринку Мальвина.
— Мальвина, хватит! – заступился Жура, но вдруг понял, что никто его не слышит, все взгляды были обращены на Маринку.
— Я одного не понимаю, — начинала она, — зачем вам это всё нужно? Вы же можете делать что-то интереснее.
-Уткнуться в учебники? – угрюмо спросила Мальвина.
-Не только…
Маринка не успела закончить. Она явно хотела сказать что-то ещё, но почти все смеялись, а Жура сидел, чуть отвернувшись, и опустил голову вниз.
— Не философствуй, Лебедь, и без тебя философов много! – громко сказал Суровый, похлопал девочку по спине и засмеялся с новой силой.
Маринка ушла тихо. Только Жура видел, как она идёт по улице вниз, но продолжал молчать. Он понимал, что делает что-то не правильно.
А когда пришёл извиняться, никто не открывал дверь.
— Журка? – спросил знакомый голос.
-Да.
Маринка ответила не сразу:
— Тебе ведь нравиться всё это? – вопрос прерывало много пауз.
Журка знал, что после этого ответа Маринка его никогда не простит, но он решил говорить ей только правду:
— Да, — он чуть отошёл от тяжёлой двери, которая давила на него.
Опять тишина.
— Знаешь, а перестань философствовать! Хорошо? Не думай, живи как хочешь!
Маринка, кажется, закончила, но Журка продолжал ждать, вспомнив, как его друзья начали смеяться с её слов.
— Но я так не могу, — продолжила вдруг девочка и уже тише.
Журка молчал. Где-то там, он уже тогда, когда пошёл снег, знал, что всё закончится именно так, как закончилось, но ничего не мог с собой поделать. Может потом, чуть позже. Но не сегодня.