XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Она ушла ещё в самом начале. Ну и ладно, пусть прогуляется. Странная она какая-та в последнее время.

А я ещё посидеть здесь хочу, послушать. Весёлый треск костра. Прохлада вечера. Окраина города. Всё моё внимание обращено на «главный пень», где уже сидит следующий рассказчик, готовясь поведать свою историю и ожидая, когда все будут готовы её слушать. Наконец, он начинает:

— Итак… Назовем эту легенду, ну, например, «Легенда о призраках». Хотя любой умный слушатель, конечно, сразу поймёт, что это вовсе не легенда, а правдивая история. При этом история, которая не происходила когда-то давным-давно, а та, что происходит прямо сейчас, и что будет происходить ещё очень долго.

Все слышали о призраках и многие любят истории о них. Но на самом деле не всё то, что о них говорят сейчас истинно правда. Они немного отличаются от современного представления о них.

Так, призраки — это и правда духи умерших, но умерших несколько иным способом. Призраки серы и печальны, и их трудно увидеть, зато можно почувствовать их присутствие. Для обычного, полностью здорового и уверенного в себе человека, они совершенно безобидны- он может и знать не знает о их существовании. Лишь слышит иногда ночью, засыпая, (а в это время, как известно, их слышно лучше обычного) их завывания. Но он просто махнёт на них рукой, скажет что-то вроде: «Мешаете. Я спать хочу,» — и, перевернувшись на другой бок, захрапит. Призраки же только и смогут, что уныло посмотреть на него и убраться восвояси.

Внезапно для себя я замечаю, что начал с вниманием и ожиданием ловить каждое слово. По какой-то причине этот рассказчик и его история цепляют.

Мне хочется придумать про себя какое-нибудь очередное саркастическое замечание из тех, которыми я обычно критикую истории, но вместо этого мне невольно начинают вспоминаться соответствующие рассказу картинки.

«Ты никчёмный. Ты так ничего не добился и не добьёшься. Ты не нужный. Видеть тебя не хочу.»

Думал я про себя, смотря на звёздное небо в окно, вспоминая все свои неудачи и прегрешения. Голос в моей голове повторял это как мантру и постепенно изменялся, звуча то как голос моих родителей, то родственников, то друзей, а то и вовсе, как мой собственный.

В конечном итоге это вызвало во мне порыв бессильной злости – я быстро задёрнул шторы и резко развернулся к кровати. Перед моими глазами было чьё-то едва видное в темноте лицо, которое исчезло сразу, как я пару раз моргнул.

«Я просто слишком устал,» — это была последняя твёрдая мысль, которая пронеслась у меня в голове, пока я устраивался под одеялом и медленно засыпал.

Голос, который раньше доносился из моего подсознания, теперь превратился в едва различимый шёпот и становился всё тише, звуча будто бы где-то в комнате.

«Ветер. Забыл закрыть форточку,» — добавил я про себя в полудрёме.

Следующий порыв ветра, будто бы в ответ на мои мысли, по звуку был похож на чей-то протяжный вздох…

Я решительно прерываю свой поток мыслей. Это и был ветер! Нечего тут…

Снова прислушиваюсь к истории, усмехаясь уже тому, какой этот рассказчик «волшебник»:

— Он им и не нужен- они ищут себе более слабую жертву. Призраки рыскают по миру в поисках тех, в ком пророс росток сомнения в самом себе. Тех, кому становится неприятна сама мысль о том, что он это он, такой, какой он есть. Разные бывают на то причины, но чаще всего появится этому в человеке помогает другой человек (или наоборот, отсутствие человека). А призракам лишь остаётся закончить его дело.

Рассказчик с полуулыбкой обводит всех взглядом, который как бы спрашивает: «Ну? С кем из вас такое было?»

Я лишь пожимаю плечом. Я- то точно в себе уверен. Я себе дорог. Так что тут уж мне вспоминать нечего.

Но…

Мы вместе сидели на лавке возле школы. Сам я был полностью безмятежен, но вот она, кажется, сильно расстроена – в последнее время у неё всё хуже с учёбой. Она едва слышно что-то прошептала.

— Что? – я обернулся к ней.

— Ничего, — она мотнула головой, закрывая своими волосами половину лица.

Я прошёлся взглядом по её поникшим плечам, плотно сжатым рукам и выжидающе заглянул в её глаза.

— Не знаю… — она ответила на мой взгляд лишь на мгновение, а после снова принялась старательно разглядывать плитку школьного двора. – Просто… У меня ничего не выходит.

— Ты об уроках? Не беспокойся так о них, это далеко не самое главное, поверь.

Она мотнула головой ещё яростней.

— Может, и не самое главное. Но я не только об этом. Я обо всём! – она развела руками. – Ничего… Я будто бы где-то не там, где нужно. Или даже не так… нигде не нужно. Потому что у меня ничего не получается, а должно было, должно было быть лучше! А я не могу…

Она внезапно замолчала, а я лишь посмотрел на неё в удивлении.

— Я не совсем…

— Ты не понимаешь, — даже не дала мне закончить она. – И я не понимаю. А все требуют, чтобы понимала. Ну да ладно, забудь.

Она резко поднялась, таким образом заканчивая наш разговор. И, несмотря на все мои попытки, больше не давала заводить его…

А потом я как-то раз застал её плачущей, пытался успокоить её, хотя это было трудно, учитывая то, что она даже не объяснила мне причину её расстройства. Почему-то я тогда даже не связал этот случай с тем нашим разговором…

Да она и правда стала вести себя странней, если так вспоминать. Она стала часто сомневаться. И грустит часто…

Она в разговоре упоминала про родителей, что те не хотят помочь и понять её. Только давят на неё…

А ещё и ещё… примеров и правда много. И она рисовала призраков.

Мне почему-то становится тревожней. Внезапно начинаю задавать себе вопрос: а куда же она всё-таки пошла?

Рассказчик же всё продолжает:

— Найдя себе жертву, они уже не покидают её, не оставляют ни на минуту одной. Человек, с которым живут призраки, постоянно чувствует их, что только ухудшает его состояние.

***

Я чувствую, что дрожу всё сильней. Обхватываю себя руками, пытаюсь обнять саму себя. Слышу тихий всхлип и только после осознаю, что он исходит от меня. Здесь довольно темно, здесь подальше от костра, хотя я всё ещё слышу чей-то плавный голос, что-то рассказывающий. Это всё проходит мимо меня. Я просто оседаю на землю.

Я чувствую, что они где-то рядом. Не знаю, кто они и есть ли они вообще, но они говорят со мной. Я чувствую невыносимую тревогу и боль от их присутствия. Но и не хочу прогонять их. Не знаю, наверное, я схожу с ума. Ну да, конечно, хоть в чём-то отличилась. Сумасшедшая.

— Ты плохо учишься. Мало стараешься, — слышу я их вкрадчивые голоса.

Как ни горько, а только они меня, похоже и понимают. Хотя из-за них плохо.

— Но ничего больше тоже и не умеешь. Талантов нет. Ты бездарна.

Так и есть. Я сжимаюсь прямо на холодной земле. Каждое их слово причиняет мне страдание. Но только их я и могу слушать. Да и больше некого. Больше никому не нужна.

— И даже некрасива. Уродина.

Они начинают выть, и я невольно закрываю уши, столь гадкий у них голос. Но ведь всё правда. Понимаю, что плачу.

— Смотре-е-е-еть проти-и-и-ивно! Жалкое существо! Ты только всех позоришь. Маму с папой только разочаровать можешь. Да кем ты будешь? Ты никто, ничего не можешь!

Они срываются на визг.

— И одна! Совсем одна! Одна! Одна!

Я вспоминаю, как пыталась поговорить с мамой, попросить о помощи. Но та была занята. Она вечно работает. А друг просто не понял. Или даже не захотел понимать. Больше у меня никого нет. Я одна.

Мне начинает казаться, что один из них слегка проводит рукой по моим волосам. Они затихают и я начинаю расслабляться, успокаиваться. Даже если не хорошо.… То всё равно так надо. Так есть.

— Ох, а ещё ты слишком эмоциональна. Да, плачешь по пустякам, — тихо проговаривает тот, что рядом. – Такая слабая…

Я поднимаю глаза и наконец вижу его, призрака. Теперь я не могу отвести от него взгляда. Я полностью расслабляюсь.

***

Полностью уверен, что сейчас рассказчик смотрит точно на меня:

— Спустя время человек уже готов, он желает отказаться от себя, он ненавидит самого себя. Тогда-то призрак и забирает его тело (хоть занять его у него так и не получается, несмотря на все попытки), а сам человек вместо того, чтобы противиться этому, с радостью отпускает себя. Но это не приносит ему ожидаемого облегчения. Он просто становится таким же серым и печальным призраком, его боль так и не утихает, а что самое худшее- теперь он остаётся и правда совершенно один (призраки не могут помочь друг другу). Ему только и остаётся, что рыскать по земле с одним лишь желанием – вернуть себе то, что он так легко и глупо потерял. Только тогда он понимает ценность своей ушедшей жизни.

Я больше не могу сидеть на месте. Мне нужно найти её.

Я быстро поднимаюсь и, не оглядываясь, направляюсь в сторону, в которую она ушла. Какой же я дурак! Почему сразу не пошёл с ней или хотя бы не окликнул? Почему ничего не сделал ещё раньше?..

Надеюсь, что я просто зря волнуюсь…

Вслед мне доносятся последние слова легенды:

— Единственным же известным спасением от призраков является то, что всегда побеждает зло в сказках – любовь. Но любовь к самому себе. А себя, как известно, полюбить зачастую намного сложнее.

Я вижу её. Она сидит на земле, а над ней склоняется фигура… призрака. И правда серого и печального, но в этот момент ещё и какого-то злого. Его отчаянная ярость, направленная на неё, сразу бросается в глаза, но она, похоже, этого совсем не замечает. Она смотрит на него, и я понимаю, что как раз в этот момент она готова отдать себя. Он забирает её. Но я не могу этого допустить. Она нужна мне.

Я кричу ей, но она не обращает внимания. Её лицо, мокрое от слёз, но уже ничего не выражающее и, кажется, успевшее также неестественно вытянуться, как у того призрака, пусто смотрит вверх.

Я подбегаю к ней и отталкиваю зло шипящего призрака, закрывая её от него. Присаживаюсь рядом, обхватываю за плечи. А призраки с досадливым воем окружают нас. От этого звука ей становится очень плохо – она вся сжимается, её голова безвольно падает вниз, и она начинает дрожать ещё сильнее. Кажется, она держится в более-менее сидячем положении только благодаря мне.

— Пшли вон, — вырывается у меня в сторону призраков. – Вечеринка закончилась. Я с ней.

Я обнимаю её, пытаясь максимально спрятать её от мучителей. А она содрогается всем телом в беззвучном плаче.

— Тише, — я мягко убираю волосы с её лица, другой рукой поглаживая по спине, пытаясь таким образом и успокоить хоть как-то, и обратить её внимание на себя. – Я рядом с тобой.

Она никак не реагирует, и я слегка сжимаю её руку.

— И ты будь рядом.

— Почему… — она говорит едва слышно. – Ты… зачем?

— Потому что ты мне нужна. Всем нужна. А ты захотела просто уйти, даже не попрощавшись.

Она слабо мотает головой из стороны в сторону. Ну что ж, она хотя бы не пытается отказаться от помощи.

— Потому что это не нужно. Не зачем. Ничего не надо. Всё бессмысленно.

— Это не так. Конечно, смысл есть, — я тяжело вздыхаю. – Ты хоть представляешь, как я испугался? А что бы твои родители… Я даже представлять не хочу. Знаешь, я без тебя вообще ничего представить не могу. Поэтому я тебя не отпущу.

Я замолкаю, и она тоже ничего не говорит. Призраки вокруг слегка успокоились, но они всё ещё рядом- ходят кругами, как волки, и наблюдают за нами. А я не спускаю глаз с них.

— Это ты их держишь здесь, — наконец говорю я. – Я не могу их прогнать без твоей помощи. Или ты хочешь сказать, что они тебе ближе меня?

Я снова наклоняюсь к ней. Но она просто полулежит с закрытыми глазами, оперев голову о моё плечо. Мне нужно успеть вернуть её, пока она не ушла.

— Ты мой друг. И ты прекрасна. Ты целый мир. Понимаешь? Может, ты и считаешь, что многие красивее тебя, но и что мне до этого? Ведь украшаешь мою жизнь именно ты. Каждое утро, когда я вижу тебя, я понимаю, что это будет замечательный день, ведь он будет с тобой.

Она замирает. Дышит спокойнее, тише. А я продолжаю:

— Может, ты и считаешь, что ты не так умна, как многие. Но мне-то что, если именно разговора с тобой я жду больше всего? Мы вместе размышляем о «великом», вместе тупим над домашними заданиями. Ты важна для меня. Ведь всё это часть моей жизни.

Призраки зашевелились. И, как мне кажется, в сторону от нас. Я лишь секунду перевожу дыхание, чтобы потом снова продолжить.

— Слушай, а ты помнишь, как тогда, на зимних каникулах, уже после Нового Года, мы пошли кататься на санках? В ту зиму ещё столько снега навалило! И мы целый день прогуляли – успели знатно вываляться в снегу. А мама твоя волновалась сильно, сначала из-за того, что тебя долго не было, а потом уже после того, как ты заболела на следующее утро. Когда я тебя проведать пришёл, она ещё и меня сильно отругала. Но как она о тебе заботилась – всё своё свободное время тратила, чтобы тебе приготовить что-нибудь, чай заварить, сидела рядом с тобой…

— А ещё папа повспоминал всяких дедовских методов и стал меня ими лечить. Компрессы ставил… -она слегка улыбается и наконец смотрит на меня. — И книжки мне читали. Мне пневмонию тогда поставили, я ещё в школу в первую неделю не пошла. А ты таким виноватым выглядел…

— Это хорошо, что твоя мама меня тогда не убила.

Я тоже улыбаюсь. Мы сидим прижавшись друг к другу, а призраки всё отступают.

— У тебя прекрасная улыбка. Я очень ценю, когда у меня получается заставить тебя улыбнуться. Пожалуйста, и ты тоже цени то, что я улыбаюсь из-за тебя. Благодаря тебе.

Она кивает, и я молча помогаю ей подняться на ноги.

— Уходите. Вы мне больше не нужны.

И они уходят. А мы остаёмся.