Крест.
Я стою над крестом, и мне хочется плакать смолою.
Ветер, горький как хрен, дует перхотью зимних небес.
И водой ледниковой от бревен я очи отмою,
Соскребу на зеницах своих безобразную черную спесь.
Я смотрю на сей крест. Ни начал ни концов не видати.
Полземли охватил, четверть вод перекрыл он собой.
Как несешь на плечах своих крест этот, дай ответ, мати
Русь Святая, где силы берешь чтоб смиряться под тяжкой судьбой?
Расписные дома утопают в сугробах как струги.
Вечный январь мать Россию белым сном обволок.
И бредут тихо люди как овцы по вечному кругу,
Устремляясь вперед — возвращаясь в до боли знакомый исток.
Я стою над крестом. Там людишки пьют кипящие смолы,
Заложили детями все щели на окнах квартир.
Казаки побежали к речушке, пережрав мухоморов,
Дабы вскрыть животы и святую Россию
в душе обрести.
О, великая степь… Как плясали монгольские гады
На князьях, как коврах, как крошили людей словно хлеб,
И как в клин журавлиный послушно вставали солдаты
В белоснежном белье, не забыла ль, Велика монгольская степь?
И перстами двумя окрестилися добрые люди,
И по солнцу шагали, и пели Давидов псалом,
И на выкрики жен: «долго ль муки сея еще будет?»,
Отвечали: «до самыя смерти. Ино еще побредем.»
Я стою над крестом. Я кричу в бесконечность: «Россия!»
Только эхо в ответ раздается в сибирских лесах.
Не дает мне ответа. А бричка бежит по трясинам,
И звенит колокольчик небесный на золотых куполах.
Бог молчит. Не то он отвернулся от нас, от бесов,
То ли нас не заметил в бескрайнем космосе тьмы,
Будто пахарь великий, пшена обронивший над бездной,
Не заметивший как в этой бездне родилися грешные мы.
Так и ты все молчишь, моя Мати Россия святая.
Может нет тебя вовсе, я все кричу, горлопан?
Только кто же так воет в лесах, тишину заметая?
То ли ты, мати Русь, то ль медведь, угодивший в небесный капкан?
Снова круг замыкается. Вечный январь жаждет крови.
Но если тебя нет, Русь мати, и впрямь во плоти,
Кто ж занесет этот тягостный крест на Голгофу?
Нет мне ответа. А бричка все дальше летит…
…
Стонут сосны от боли:
Земля им сдавила корни.
Ночь нашла в поле полночь,
Потеряв в омуте вечер.
Старухи подстриглись налысо
В потоке очередной агонии.
Звезды собирают на площади
Господне вече.
Счастье мое безутешное —
Горе мое беспечное.
Они сели в лодки красивые
И уплыли в утро вечное.
Уплыли в утро рассветное,
Дети сукины, сволочи.
Оставив меня, одинокого,
В летней полночи.
Словно из дыр поливальника
Дождь хлещет из неба,
Земли в бору вымывает,
Корни сосновые губит.
Старухи, как рыбы, плавают
В своих земляных склепах:
Дождь разбудил их. Старухи
Ищут зубы.
Где-то в далях шумят гармоники,
Мандолины гремят с жалейками.
Там танцуют танцы странные
Человечишки рассветные.
А я буду сидеть неприкаянный
Под полночными летними лейками —
Я-то знаю: человеками делает
Лишь полночь летняя.