Здравствуйте, можно заказать напиток?
Всего одну чашечку кофе, пожалуйста. Черный.
О, распродажа? Тогда две. А? Нет, второй сыну. Единственному. Сахара побольше и молока.
Спасибо.
Когда Янус впервые попробовал кофе, ему было одиннадцать лет, может, двенадцать, в двенадцать он уже начал носить свою кепку, без которой его после этого никто не видел. Откровенно говоря, кофе ему не понравился. Он был горьким и от него оставался неприятный вкус, который надолго приставал к языку и исчезал только после тщательной чистки зубов.
Янус очень часто чистил зубы, несколько раз в день. Однажды, еще в детском саду, к Янусу подошел мальчик и спросил почему у него такие желтые зубы. Янус растерялся и не смог ответить, и с тех пор, каждый раз, когда он проводил языком по своим зубам и ощущал шершавую поверхность, Янус чувствовал глубокое отвращение к самому себе. Иногда, чистя зубы, Янус забывался, и его взгляд застывал на неприкосновенном шкафчике его матери, или на элегантно-фиолетовом пятне на кафельной стене, оставленное краской для волос его сестры, или на причудливой загогулине на полу, нарисованной когда-то давно самим Янусом перманентным маркером. Опоминался он только тогда, когда в капающей пене зубной пасты он замечал оттенки красного.
В школу Янус впервые пошел пару лет спустя, когда он уже выпивал чашку кофе с молоком и сахаром каждое утро из собственной кружки. Кружка была серовато-голубая, с котиком. Янус не понимал, почему мама раньше не отправляла его в школу каждый день, как остальных детей, которых он иногда видел из окна их квартиры. Мама говорила, что он слишком одаренный для обычной школы.
Первая встреча с одноклассниками прошла отлично. Они смеялись, и он смеялся вместе с ними. Когда одна девочка спросила, нравятся ли ему киски, он ответил честно.
Котик на его любимой кружке был малинового цвета, он забавно подмигивал, и Янус находил его очень симпатичным. Да, ему нравились киски.
Девочка над чем-то посмеялась и убежала шептаться с подружками, а Янус, улыбаясь, устремил взгляд обратно на парту. Он тихо разговаривал с Вероником, сидящим прямо под партой.
Вероник был курносым парнем чуть старше Януса. У него были блондинистые кудри, напоминающие летний одуванчик. Он носил футболку с криво нарисованным солнцем, должно быть, текстильная краска стерлась уже давно. Мама говорила, что выдуманные друзья отлично развивают мозг, хотя когда Янус предложил назвать мальчика Арсеником, она этого ему не позволила, говоря, что это ненастоящее имя. Янус этому не сильно верил- он точно раньше уже где-то слышал это имя, или видел, или, может, ему приснилось.
Янус говорил, а Вероник слушал. Когда кончилась перемена, он еще не закончил объяснять свою теорию по поводу кротов и их туннелей. Весь последний урок Вероник не мог вставить и слова, но даже озабоченный взгляд учителя не мог заставить Януса замолчать. Ребята перед ним иногда оборачивались и смотрели на него, и он только кивал и улыбался. Янусу было приятно, что стольким из его одноклассников была так интересна его теория.
Девочка, которая спросила про котика, нагнала его по дороге домой, и оказалось, что ее звали София. Прямо как его любимое печенье. С ней была подруга, которую он спросил, не зовут ли ее тоже как печенье, и она на несколько секунд замешкалась. Неужели так сложно вспомнить свое имя? За считаные минуты до приезда автобуса девочка наконец-то вспомнила как ее звали, Марэн. Янус даже немного расстроился, имя было совершенно обычное. Зато она сказала, что у него смешная кепка. Когда приехал автобус, он помахал девочкам рукой. Они не помахали в ответ, только кивнули. Янус был очень доволен. Первый день, а у него уже было два друга.
К тому времени, когда Янус стал пить кофе без молока, друзей у него уже стало значительно больше. Несколько мальчиков и почти все девочки из его класса. Даже самый сильный парень в классе, Фритьоф, на переменах усаживался рядом с Янусом и слушал его истории о Веронике и его приключениях. Фритьоф кивал, иногда повторял слова Януса смешным голосом, от которого хохотал весь класс, и Янус вместе с ними. Он был в восторге, когда Фритьоф и его компания пригласили его на вечеринку. Она была в богатом районе, и продолжалась после девяти вечера, что Янус находил невероятным. Печенье и Молли собирались быть там.
Вечеринка приближалась, и Янус готовился, даже не добавлял сахар в кофе, по совету мамы, чтобы не вылезли прыщи. Фритьоф и его дружки продолжали проводить с ним время каждый день.
Однажды, один из друзей Фритьофа, Бальдэр, подошел к нему и сел рядом во время обеда. Громким шепотом, постоянно хихикая, он спросил, хочет ли Янус, так сказать, ну, сделать, это самое, с Марэн. Янус в замешательстве посмотрел на Фритьофа, так как он не имел не малейшего понятия, о чем говорил Бальдэр. Когда тот кивнул, Янус рассмеялся и ответил, что да. Бальдэр загоготал и взъерошил ему волосы, сказав, что он хороший мальчик. Янус просиял.
Прошло еще несколько дней. Януса познакомили с Якобом, как из Карлика Носа, с Йоакимом, с Каллэ и с Петтером-кроликом. Они охотно здоровались с ним и с Вероником, пожимая воздуху руку и кланяясь. Это было очень смешно, ведь Вероник находился совсем не в том направлени, куда они смотрели, но Янус не насмехался над ними. Они же были неодаренными, простыми. Янус им сочувствовал.
Еще его спросили, где он живет, с желанием начать переписываться. Янус с радостью поделился со всеми своим адресом, и пригласил всех к себе домой на чай. К сожалению, именно в этот день у всех были дела. Печенье спешила домой, Маргрет должна была успеть на танцы, Йоаким на футбол, а у Каллэ была умирающая бабушка. Карлик нос и Петтер-кролик точно не могли пойти, они оба одновременно подвернули левую ногу. Повздыхав и посочувствовав Каллэ и инвалидам, Янус повернулся к Бальдэру, и удивился, когда парень просто ушел, так и не сказав, почему. Зато Фритьоф, к огромной радости Януса, согласился пойти с ним. Вот только на половине дороги он вспомнил, что забыл в школе очень ценную линейку, и ушел. Конечно, Янус не мог ничего сказать, линейка действительно была очень красивая. Домой, напевая, он пришел один, но там его ждал Вероник, так что вечер был проведен отлично.
В день вечеринки Янус притворился больным, ведь он знал, что одного его мама никуда не отпустит. Она недоверчиво расспрашивала его, действительно ли он чувствовал себя плохо, но увидев, что уже опаздывает на работу, она только махнула рукой, скороговоркой объяснила ему, как разогреть котлеты, и убежала.
Янус в первый раз сделал себе насыщенный черный кофе и выпил его, давясь и кашляя. Потом он почистил зубы и начал переодеваться.
Он знал, как одеваться на вечеринки- в нескольких из его любимых книжек персонажи собирались на день рождения, в клуб или на бал.
Янус решил отразить своим нарядом все три этих мероприятия.
Бананово-желтая рубашка прекрасно показывала, какой он яркий и дружелюбный, а черные глаженые брюки подчеркивали его интеллект.
Вместо своих обычных подтяжек Янус надел ремень сестры, ему нравилось, как он блестел и переливался когда на серебряные блестки падал свет.
Сверху он накинул серый полосатый пиджак, который чуть жал в подмышках, но придавал его виду стиль.
Галстук-бабочка, кепка, новокупленные воздушные шарики и черная подводка глаз для красоты- и Янус был готов.
Осталось только еще раз почистить зубы.
Когда он шел по дороге к Фритьофу, он то и дело ловил на себе восхищенные взгляды прохожих. Его даже остановила какая-то тетя, спросив, не хочет ли он домой к маме. Янус гордо помотал головой. Теперь он был самостоятельным.
У входа к дому Фритьофа уже ждал Петтер-кролик. Он окинул его взглядом и восхищенно засмеялся. Даже заметил подводку и подметил, что она качественная, прямо как у девушки легкого поведения. Янус был очень польщен. «Девушка легкого поведения» звучало как «простосердечная, радостная подруга», и Янус был не против такого сравнения. Он даже вызвался сделать такую же подводку Петтеру-кролику, но тот отказался и повел Януса в дом.
Дом Фритьофа был невероятно красив. Янус огляделся, все его друзья были там, и еще много ребят, которых он не знал. Карлик нос и Каллэ отсутствовали, но зато несколько незнакомых пацанов уже с любопытством подходили к нему, разглядывали его со всех сторон и шептались. Янус знал, что его наряд произведет незабываемое впечатление. Скоро его позвала София-печенье и попросила взять шарик, Янус щедро протянул ей все. Она то ли обрадовалась, то ли расстроилась, но шарики взяла и ушла в другую комнату. Тут и Фритьоф подоспел. Он долго хохотал, осыпая одежду Януса комплиментами, особенно блестящий пояс и подводку.
Через какое-то время заиграла музыка и пришло больше гостей, Каллэ и Карлик нос вернулись. Музыка была немного слишком громкая, как раз достаточно, чтобы время от времени оглушать Януса. Он попросил Фритьофа поставить ее чуть потише, но он, наверное, не расслышал или не понял, потому что через пару минут музыка стала значительно громче. Тут еще поменялся свет, сбив Януса с толку, и что самое ужасное, он продолжал меняться. Янус тихо смеялся и извинялся, когда он с опущенной на глаза кепкой и прикрытыми ладонями ушами врезался в какого-нибудь из дергающихся под музыку ребят. Иногда он получал легкий пинок и отлетал в сторону, но это не было больно. Не так, как когда он случайно задел Бальдэра и получил сильный удар под ребра. Янус тихо застонал, и, кажется, друг его узнал.
Бальдэр долго извинялся, затем потащил Януса к самодельной сцене, на которой Марго пела караоке. Она тоже похвалила его стиль и протянула ему микрофон. Оба спросили его, знает ли он песню. Янус радостно закивал, его мама часто слушала песни в машине, и он с первого раза запоминал мелодию и слова. Мэри пошепталась с Бальдэром и они тихо захихикали, удалившись. Янус остался один на сцене. Из-за кепки он не видел свою публику, но был уверен, что она восхищалась им. И правда, как только он запел, из комнаты послышались смешки и громкие хлопки, кто-то даже свистнул. Янус продолжал петь, вкладывая в песню всю душу. Он не остановился, когда вдруг стихла музыка и он стал петь а капелла, и комната наполнилась смехом. От этого Янус даже опешил. Он вроде не пел ничего особенного или смешного, но хохот стал только громче, когда он замолчал и растерянно пробовал разглядеть публику.
На сцену выбежал Фритьоф, вызывая восторженные крики его друзей и знакомых. Он выглядел нелепо в своей черной футболке и рваных джинсах, но, конечно, Янус понимал, что не у всех есть возможность читать те же книги, что и он. Тем временем Фритьоф отобрал у него микрофон и представил Януса публике, называя его своим особенным другом. Янус не знал, чем он заслужил такой замечательный титул, но это было приятно, так что он улыбнулся своему другу, а потом публике, совершая небольшой поклон.
Фритьоф тоже улыбнулся и начал петь. Янус не хотел думать ничего плохого, но, если честно, пение было больше похоже на вой. Это было странно — он знал, что Фритьоф отличный певец. К счастью, его друзья начали смеяться, показывая, что ломаный голос и странные звуки, похожие на мычание, которые издавал его лучший друг были всего лишь шуткой. Янус только успел присоединиться к общему смеху, как Фритьоф перестал петь, вдруг начав дергаться и опять мычать в микрофон, поворачиваясь в сторону от Януса и притворяясь, что он разговаривает с воздухом.
Внезапно, Янус с ужасом понял, что Фритьоф пытался передразнить именно его. Ему стало трудно дышать, и он стал тяжело глотать воздух, и, естественно, Фритьоф тут же показал те же движения. Янус уже не мог выдержать это глупое мычание и закрыл себе уши руками.
В тот же неожиданный момент с него была сорвана кепка. Янус охнул, прикрывая свою голову, он потерял свою единственную защиту, и не мог сделать что-либо иное, кроме как открыть глаза.
Яркий свет ослепил его на несколько мгновений, Янус ступил было назад, но оступился и упал, сопровожденный громким ревом смеха от всех, кто его видел.
Музыка опять была слишком громкой, Янус не мог думать, все в его голове мешалось и вертелось. Теперь он мог разглядеть лица своих сверстников.
Они ржали, как лошади, их глаза впивались в его тело, и, казалось, рвали его на куски. Толпа хотела хлеба и зрелищ, он был зрелищем.
Воздух вокруг него стал невыносимо вязким и тяжелым, он давил на его тело снаружи, Янус был уверен, что он сейчас лопнет, как наполненный слизью воздушный шар.
Вместо этого, он резко взмыл в воздух.
Фритьоф держал его за галстук-бабочку и мычал ему прямо в лицо.
К нему присоединились все друзья Януса, Йоаким и Каллэ завели ему руки за спину и держали так, пока Бальдэр задумчиво рассматривал его, слепого и глухого, выбирая способ пытки. Присеменила Мэнди, назвала его извращенцем и дала ему оплеуху. Янус практически ничего не почувствовал, он думал только о том, как он мог вывернуться и убежать.
Когда Бальдэр снимал с него пояс сестры и передавал его Мойре, Янус вдруг вспомнил Вероника. Он обещал появиться каждый раз, когда Янусу было плохо, но его нигде не было.
Янус был молью, беззащитной и слабой, которая только что была проколота булавкой на виду у всех.
Вероник не пришел, пока Карлик нос бил его со всей силы в живот, гогоча и называя его голубым.
Вероник не появился, пока Бальдэр плевал ему в лицо и без конца обзывал Януса придурком.
Вероник не спас его когда Фритьоф случайно разбил ему нос, впихивая ему в рот кусок торта.
Вероник даже не присутствовал, как София-печенье, плачущая в углу, как Марэн, танцующая с ее новым поясом, как Петтер-кролик, наблюдающий за происходящим с явным страхом на лице.
Вероника не было.
Вероник не существовал.
При осознании этого Янус перестал чувствовать себя человеком. Он всегда был всего лишь потеха, в глазах его приятелей он не был чем-то большим, чем забавное животное. Поэтому, как животное, он повернул голову и с яростью укусил Каллэ за щеку. Тот заревел и отпустил его, Янус бросился к двери и, наконец, выбежал на улицу.
Через полчаса, рыдая и задыхаясь в собственных слезах, крови и поту, он нашел свой дом. Янус даже не заметил изуродованные надписями окна своей квартиры, он просто сел на ступеньки, пробуя всеми силами остановить головокружение. Все вокруг него кружилось, смеялось и издевалось над ним.
Янус, ступеньки, Марэн, автобус, кепка, Молли, Вероник, Маргрет, придурок, Марго, извращенец, педик, Мэри, музыка, кровь, Мэнди, кружка, моль, Мойра, котик, Марэн, кофе, боль, боль, боль…
***
Янус очнулся в своей кровати. Боль в его носу была невыносимой, словно огромная пчела постоянно жалила его в одно и то же место, вкалывая все больше яда. Он скосил глаза на нос. На нем была повязка. Янус осмотрелся, сдерживая стон от боли в животе, и заметил мелкий, почти увядший букет одуванчиков, на каждом из которых уже опали почти все пушинки, и два печенья. По открытке с кроликом в синей рубашке он определил, что хозяин букета был Петтер, а по шарику, привязанному к стулу, он узнал Софию. Янус осторожно нагнулся и схватил единственный одуванчик, сохранивший большинство из своих пушинок. Он долго и задумчиво рассматривал его, потом дунул, загадывая желание.
Пусть они все сдохнут.
