XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»
В замочной скважине квартиры номер двадцать пять тяжело проскрипел ключ. По подъезду звонко прокатился лязг петель, стук сапог, и другие свидетельства того, что кто-то вернулся в своё маленькое логово.
Темноволосый молодой мужчина вошёл в свою крепость без особого пафоса. Он разделся, и прошёл на маленькую, убогую кухоньку.
Разложив продукты по полкам в холодильнике, медленно подошёл к окну. Всё тот же серый пейзаж, никаких изменений. В углу комнаты стоял уже запылившийся холст. Краски, когда-то активно использовавшиеся, уже засохли. Мужчина с горечью отвернулся.
Он не мог притронуться к холсту уже несколько лет. Каждый раз, обещая себе нарисовать что-то, он всё время возвращался измученным с работы, а по выходным опустошённо сидел перед мольбертом, полный отсутствия идей. Когда он начал работать, времени на рисование стало меньше, мысли начали заканчиваться, а вдохновение, растворившееся в глупой суете, совсем перестало посещать его, как выросший ребёнок своего родителя. Он потерял его, где-то в прошлом.
В этот момент, в кармане штанов он обнаружил свою сегодняшнюю находку, которая тут же захватила всё его внимание.
Он сел на небольшой диван, по ночам трансформировавшийся во вполне удобную кровать, и стал вертеть в руках пресловутый предмет, являвшийся чем-то, отдалённо напоминающим ключ.
Это был, словно новичком выдолбленный из камня ключик, относительно небольших размеров. Он был крайне неровным, а нарезки на нём так и вовсе стёрлись, делая его использование невозможным. Лишь один элемент выбивался из общей простоты — вырезанные идеальным каллиграфическим почерком четыре буквы – CAOF . Мужчина ещё несколько секунд смотрел на буквы, и старался понять, что они означают. В итоге бросив эту затею, положил артефакт на тумбочку, где стояла лампа. Под лампой мёрзла простенькая бирка с именем «Цветаев Александр Сергеевич». Александр отправился на кухню.
По дороге туда, взгляд его вновь пал на входную дверь в квартиру. В голове промелькнула глупая мысль…
— А что если попробовать открыть им дверь? — он посмеялся над собой, но, видимо от скуки, действительно взял в руки ключ и вышел в коридор.
Мужчина, всё ещё улыбаясь, вставил еле-огранённый кусок камня внутрь замка. Улыбка пропала с его лица. Ключ прошёл, как родной. Он резко выдернул его обратно и снова осмотрел. Резьба на кончике теперь идеально подходила под его замок, и практически копировала его собственный ключ от дома, за исключением того, что кусок металла в его руках выглядел новым, без крапинок ржавчины и царапин на корпусе. Он непонимающе переводил взгляд то на замок, то на ключ, неожиданно принявший такую форму.
— И как я мог этого не заметить?! — думал он.
Он вновь вставил ключ в отверстие.
— Хах, интересно, что если бы его нашёл кто-нибудь другой? — посмеялся Александр, после чего усмехнулся, отвечая сам себе. — Да ничего особенного, наверное, у меня ведь воровать то и нечего… — провернув ключ, он услышал характерный «Щёлк», и взялся за ручку. Она была… горячей? Ее как будто грели под палящим солнцем, ибо ощущение было… невероятно летним. Словно он, ещё мальчиком, перепрыгивал через покрытый металлом дверной проём, ибо жара раскаляла его до такой степени, что стоять было просто невозможно.
Стоит ли описывать эмоции Александра, когда из каждой щели, из каждого просвета, стали проходить солнечные лучи, которые уж никак не могли пробиться сквозь обшарпанные, бетонные стены подъезда. Золотистые искры обжигали глаза, словно мечущиеся в разные стороны снежинки во время метели. Они заставили мужчину зажмуриться. Он тут же, на ощупь закрыл дверь, и лишь через несколько десятков секунд его зрение полностью восстановилось.
Осознав, что только что произошло, Александр ущипнул себя за руку, но тут же отдёрнул ладонь, ибо почувствовал пронзившую то место боль.
— Я не сплю… — промелькнуло у него в голове. — Тогда как… или… или мне показалось? — и вновь любопытство окрылило его, заставив потянуться к злосчастной ручке.
В этот момент в голове всплыл мигом забытый под натиском интереса предыдущий опыт. Мужчина взял с полки солнцезащитные очки, которые не одевал уже очень давно, и на сей раз уверенно толкнул кусок дерева, мешавший ему на пути к разгадке тайны этого ключа. Вновь на него нацелились золотые лучи, но на этот раз не отпугнули. Александр храбро, с львиной долей пафоса шагнул в пучину неизвестного, и… тут же провалился. Буквально.
Дверь была немного выше уровня земли, и он, естественно, оступился. При падении он уничтожил своего единственного защитника в этом неизведанном мире, солнцезащитные очки с едким треском разбились.
Мужчина тут же встал и оглянулся. На удивление, лучи уже не резали глаза, а как будто обтекали их, обволакивали нежным, свежим, словно горным воздухом. Во все стороны, до самого горизонта, виднелось лишь поле, покрытое мелкой травкой и разноцветными растениями, большинство из которых Александр видел впервые. Они простирались бескрайним морем, систематизированным хаосом неизвестных оттенков и палитр. Словно в картине импрессиониста, каждое пятнышко, каждая точка имела своё место. Небо было цвета чистого сапфира, практически безоблачное. Лишь изредка пролетали высоко в небе комочки белого пуха.
Александр не мог вымолвить ни слова. Все звуки будто застревали в его горле, боясь нарушить вековую тишину и покой этого места. Он лишь тихо стоял, не шевелясь, и практически не дыша. Его до глубины души поразил окружающий пейзаж. Да что уж говорить, он действительно чувствовал, что стал героем панорамы.
Спустя пять минут восхищения, вытеснивших любые вопросы о том, каким образом он из собственной квартиры вывалился в пейзаж Куинджи или Клода Моне, мужчина обернулся, и собирался покинуть это место. Он уже было потянулся к знакомой двери, но… та рассыпалась под его рукой. Постепенно, будто в фильме, она превратилась в пепел, который тут же унёс лёгкий ветерок, не оставив и следа от пути обратно.
Александр насторожился. В нём даже на секунду проснулась паника, но вспомнив, куда он попал, и откуда у него нет выхода, мужчина успокоился, и понял, что его положение очень даже неплохое.
Он беззаботно затрусил по полю, особо не разбирая пути, насвистывая какую-то весёлую мелодию. Правда, продвигался он крайне медленно, ибо каждые несколько шагов останавливался, чтобы рассмотреть очередное растеньице, или вновь полюбоваться окружившим его ландшафтом.
Шаг за шагом, путь его не менялся. Неизменно – в никуда.
Спустя несколько часов, Александр продолжал идти, но был уже порядком измотан, а дорога всё не знала конца. Он решил отдохнуть, и присел на землю, предварительно убедившись, что никого не раздавит.
Вместе с отдыхом пришёл и голод. Адский голод. Живот невыносимо болел, и хоть до этого не напоминал о себе, сейчас же начал активно мучать своего хозяина. У Александра не было иного выхода, кроме как продолжить идти, в надежде, что встретит кого-нибудь, или найдёт что-нибудь съедобное. На самом деле, он и сам не верил своим мыслям.
Поднимаясь, он заметил странную деталь. Его тень, покорно спящая на траве, начала постепенно расширяться, принимая совершенно неожиданные очертания.
Александр недоумённо взглянул наверх, и увидел нечто настолько монструозное и чуждое его разуму, что он был готов упасть в обморок. Это Что-То медленно плыло по небосводу, перекрывая свет. Это Что-То, было словно огромный лайнер, абсолютно гладкий, монолитный, и безмолвный, да даже шума, который в теории должна была производить гигантская машина, не было. Лишь шаткое гудение, еле слышимое, то и дело затихавшее. Рядом с большим братом плыли кораблики поменьше, такие же гладкие, но с небольшими отростками по бокам.
Неожиданно, уши Александра пронзил протяжный, ни на что не похожий вой. Он звучал высоко, и напоминал скорее человеческое пение, очень резкое, и невероятно тревожное, будто это был крик о помощи. Буквально через минуту на горизонте замаячил ещё один такой же объект, исполнявший ту же мелодию.
Мужчина судорожно закрыл уши руками, и с криком бросился прочь оттуда.
Он не знал, сколько пробежал, прежде чем гул, наконец, утих. Ноги его уже не держали, а разум клонило в сон. Александр решил, что ему надо выспаться. Он лег на траву, и понял, что ни на чём более мягком он в своей жизни ещё не лежал. Глаза его постепенно слипались, а мысли убаюкивал яблочно-сладкий букет ароматов.
***
Свет. Мягкий свет раздражал веки, заставив Александра проснуться после долгого сна. Он никогда ещё так хорошо не отсыпался. Сладко потянувшись, он встал.
Путь его лежал дальше, в бесконечность и… Александр оступился, и упал навзничь. Вокруг него был зелёный лес, с высоченными деревьями, ветви которых сплетались в размашистые узоры.
Это было до невозможности странно, учитывая, что заснул он в чистом поле.
— Не мог же я так долго спать… — сказал он про себя.
Александр медленно пошёл под сенью крон деревьев. Солнечный свет пробивался сквозь них тонкими полосками. Они не били в глаза, но их было достаточно, что бы прекрасно видеть всё, что вокруг.
Лес был живым. Не только в том смысле, что по дуплам и ветвями прыгали непонятные, резвые зверьки. Ростом они были чуть больше кошки и чуть меньше собаки, с двумя лисьими хвостами, кошачьими ушками, покрытые молочно-белой, пушистой шёрсткой, без следов грязи и пыли. Глазки у них были большие, как два блюдца, и совсем как у людей: с белком, зрачками, и сверкающим изумрудом радужки. Не только этим жив был лес. Он, в буквальном смысле, дышал. Ветра не было, но листья дрожали, кроны колебались, а трава мерно покачивалась, слегка щекоча ступни.
Плоды на этих плетёных деревьях были голубых оттенков, и словно покрыты плёнкой. Сорвав один из таких плодов, Александр стянул прозрачную плёнку, которая защищала это нечто от жары, холода, дождя, и пыли, а затем, соскрёб голубую кожицу ногтями. Мякоть была прозрачно-белой, с оттенками гранатового. Взяв всю свою волю в кулак, Александр попробовал фрукт.
Это оказалось именно фруктом. Причём, на удивление вкусным. Он не был ни приторно сладким, ни до отвращения кислым, не слишком твёрдым, но и не мягким, не сухим, но и не водянистым, слегка хрустящим под зубами. Его вкус был смесью сладости яблока, свежести мандарина и кислинки вишни, с лёгким персиковым привкусом. После одного укуса, в голове Александра всё прояснилось, а голод мгновенно ушёл. Мир даже стал, как будто, выглядеть ярче. Цвета стали насыщеннее и контрастнее, будто на реальность наложили фильтр.
Лес закончился, и взору Александра предстал невообразимый пейзаж. На громадном обрыве, под которым распласталось небольшое озерцо, стоял громадный замок с устремлённой к облакам башней. Здание было украшено высокими шпилями, готическими арками и колоннами, и выступающими из основного здания, буквально висящими помещениями. Они ничем не поддерживались, и просто висели в воздухе, как будто про них забыли, а вспомнив, просто прилепили поверх на построенный замок. В это время, у Александра в голове была лишь одна мысль…
— Господи, почему я не взял с собой блокнот и карандаш!?! – воскликнул он – Это же просто невероятно!!!
Александр взбежал по покрытым мхом осколкам каменных ступеней. Перед ним предстали громадные ворота из тёмного дуба. Как только он подошёл ближе, они сразу начали подниматься, будто кто-то сверху тянул их за ниточки. Они раскачивались и бились о камень, пока въезжали в свои пазы.
Зайдя внутрь замка, Александр удивился, ведь снаружи он казался гораздо меньше, чем изнутри. Зал был украшен длинными алыми шторами, с вышитыми золотыми узорами по краям, а сверху покорно висела серебряная люстра с горящими свечами. Единственное — окна в этом зале вели совсем не наружу, а в совершенно иное место, причём в каждом окне пейзаж различался. С одной стороны было тёмное, ночное ущелье , с другой, безлюдное побережье озера , следующее за ней окно вело на освещённую ночную терраску, где то во Франции . За каждым окном кипела жизнь. Александр словно вернулся в тот самый лес, где кроны дышали в такт порывам ветра, и видел, как люди мирно сидели за столиками, пока буквально в соседнем окне лёгкий ветер раздувал прибрежный песок. Как будто бы все эти окнами вели куда-то в совершенно другие миры… Как и тот ключ, который привёл его в это странное, и ни на что непохожее место. Все, что было в этом зале помимо окон, так это винтовая лестница, ведущая наверх, скорее всего, в башню. Александр быстро пошёл по застеленному алым ковром холодному, каменному полу.
Он начал подниматься по лестнице, но, чего и следовало ожидать, конца её видно не было, как и свода. В единственных окнах, которые были в этой башне, вид абсолютно не менялся. Он оставался на всё том же уровне, где то над крышей.
— Этот мир работает по непривычным мне правилам… Может быть, мне стоит пойти обратно? – сказал Александр, посмотрев вниз, и увидев всё такую же бесконечную лестницу.
Сменив направление, Александр действительно начал подниматься! Он всё опускался и опускался, с каждым кругом всё выше и выше. И вот, уже на той высоте, что из окон не было видно земли, он упёрся в дверь. «Оставь мир старый, всяк сюда входящий» — гласила вырезанная на ней надпись. Открыв дверь, мужчина вошёл в небольшое помещение.
Всё вокруг было как будто залито молоком. В углу стоял размытый, берёзовый книжный шкаф, в центре стол, стул, кровать под стенкой, и широкое окно напротив входа. За столом сидел странного вида человек. Из того, что мог увидеть Александр сквозь ослепляющую белизну, он сделал вывод, что человек был стар, у него были седые волосы, лёгкие усики, и бледная кожа. Неизвестный что-то записывал чернилами на листе бумаги, и в упор не замечал Александра.
Тот, в свою очередь, покашлял, пытаясь привлечь к себе внимание. Старик за столом поднял глаза.
— О, Сашенька, я тебя и не заметил! — голос его был шероховатый, ворсистый, но при этом тёплый и уютный, как камин в канун Рождества — Ну что ж, проходи, присаживайся. Знаешь, я вначале даже не заметил тебя! — говорил он суетливо, явно смущённый — Безусловно, иметь постоянный источник тени и солнечного света удобно, но когда через твою комнату, как через проходной двор, проплывают облака, это всё немного усложняет. Потом ещё, после них ещё сырость остаётся… кстати, попить не хочешь?
— Не откажусь… — инстинктивно ответил ничего не понимающий Александр.
Неизвестный взял стакан, и пошёл в угол комнаты рядом с окном. Он набрал из торчащего из стены никелевого крана немного странной тёмной жидкости.
— Держи. — он отдал Александру стакан, а тот, благодарно кивнув, отхлебнул. Жидкость была абсолютно безвкусной, идеальной, для такой жары, температуры, а также очень мягкой, практически не ощущалась на языке.
— Dice la tarde, «Tengo sed de sombra!» … — проговорил неизвестный на чистом испанском, посмотрев в окно — Жаль, ему это, в отличии от нас, не дано… — тяжело вздохнув, закончил он.
— Будьте добры, объясните свои слова? — попросил окончательно потерявшийся в своих догадках, и едва понимавший смысл испанской фразы Александр
— Вы ещё не поняли? – мужчина отрицательно покачал головой — Вы только что испили чистой, фильтрованной тени. — глаза Александра округлились.
— Как?! — воскликнул он. — как можно выпить те… — он спохватился — Хотя… учитывая, где я нахожусь уже второй день, мне не стоит так удивляться. Прошу прощения.
— Не беспокойтесь. — просто ответил неизвестный — Вы тут не так давно, ещё не привыкли…
— Ясно… — оба замолчали. Не осталось никаких звуков, лишь убаюкивающий скрежет потолочных досок шуршал над головой.
Тишину с размаху разрубил протяжный рёв, нашинковав её, словно мечом. В окно, затмив небо, просунулся чей-то серый, морщинистый хобот.
Пока Александр сидел в немом шоке и ужасе, старик подошёл к окну, и начал ласковым, будто обращается к младенцу, тоном говорить.
— Ну что ты кричишь, Моби, ты пить хочешь, или что? — в ответ умоляющий рёв. — Понял, сейчас, погоди секунду. — неизвестный подбежал к всё тому же углу, где из стены торчал кран, и налил в ведро тени. Затем, он поднёс его к окну, и хобот погрузился в сосуд с громким хлюпаньем.
Ведро почти моментально опустело, и хобот исчез из окна. Снаружи донеслось лишь довольное хлюпанье, а затем рёв благодарности.
— И тебе того же. — помахал рукой старик. — Эй, иди, посмотри… — он подозвал Александра. Мужчина на трясущихся ногах выглянул в окно.
Среди бескрайнего неба цвета красного песка, на длинных ногах-тростинках, мерно шагал громадный слон, с песчаниковым обелиском на спине . Его глаза-бусинки смотрели куда то вдаль, а хобот весело болтался, туда-сюда, лево-право.
Александр был готов упасть в обморок. Он обрушил на старик новый шквал атак, но это уже было не систематизированное шинкование, нет. Своими вопросами он бил наотмашь, рубил тишину на дольки разных размеров, а затем вновь разрубал уже измельчённые куски.
— Кто вы? И где я? Что это за место?! Я сошёл сума окончательно?!? Я требую объясн…
— Стойте-стойте! — метко парировал его удары седой самурай. — Успокойтесь, и давайте начнём по порядку! — выбив оружие из рук собеседника, закончил он.
— Хорошо… — Александр вновь сел, сложил вопросы в ножны, и глубоко вздохнул. — Что это было?
— Не что а кто, у него имя есть. — недовольно проговорил неизвестный, сажаясь за стул напротив. — Это ручной слон Моби. Он тут гуляет, и часто подходит ко мне попить.
— Моби, я так понимаю, сокращение от Моби Дика? – уточнил Александр.
— В точку.
— Следующий вопрос… – мужчина внимательно посмотрел на собеседника. — Кто вы?
— Называйте меня как хотите. Есть лишь факт: Я — хранитель этого места.
— Хорошо, мистер Твен. — провёл Александр ассоциацию с известным писателем. В ответ на такое имя, мистер Твен улыбнулся. — Где я нахожусь?
— За гранью. — загадочно ответил Твен.
— За гранью чего?
— Мира. — не изменяя простым словам, и непонятным посылам, ответил старик.
— Ясно… То есть, вы хотите сказать, что я стал героем какого-то безвкусного фантастического рассказа, в котором главный герой магическим путём попадает в неизвестный мир?
— Отнюдь нет. — ответил Твен. — В таком случае, мне бы следовало называть тебя «избранным». — усмехнулся он. — На самом деле, это место — не новый мир, а центральный узел, связывающий их. — объяснил старик. – Оно не имеет собственного вида, в отличии от своих ответвлений, и полностью подстраивается под своего гостя. В данном случае — под тебя.
— Это… нечто вроде промежуточной зоны? Коридора со множеством дверей? — уточнил Александр.
— Верно, Саша. — подтвердил собеседник — Грубо говоря, отсюда, ты можешь попасть куда угодно. Даже в те окна в нижнем зале можно выйти. А это место, оно полностью подстроилось под тебя. Даже я — далеко не человек. Просто тебе проще воспринимать хранителя как древнего и мудрого старца. — развёл он руками — Да и я бы не стал появляться, если бы ты не жаждал получить ответы на свои вопросы.
— То есть… и этих странных лесных зверей тоже я выдумал? — спросил, не веря в собственные слова.
— Зависит от того какие у тебя любимые животные — просто ответил мистер Твен.
— И эти гигантские машины, летающие по небу?..
— Какие машины? — недоумевающе спросил старик. Он знал тут всё, но про летающие машины слышал впервые.
— Ну, вчер… — Александр на секунду призадумался — До того как я заснул. — поправил он себя — Я видел громадные, практические закрывающие небо, парящие машины. – Старик всё ещё ничего не понимал, и странно смотрел на собеседника – Ну, они ещё жутко воют…
— Воют, значит… — старик приложил руку к подбородку, поглаживая его. Александр пытливо смотрел на него. Неожиданно, хлопнув, себя по колену, Твен воскликнул…
— Тьфу ты, какие машины! Это киты! — понял он.
— Киты!?! – закричал собеседник.
— Да, киты… и дельфины — добавил он — Прелестные создания, не так ли? И как поэтично, киты, бродящие по небу в поисках облаков, и поющие свои песни, — мечтательно протянул мистер Твен. — Вы ведь художник, не так ли?
— Да… Когда-то им был… – опустив голову, тихо ответил Александр. — Но по профессии я простой офисный работник. Ничего интересного — рассказал тот.
— Оно и видно. Обычно, когда сюда попадают обычные люди, они даже ничего не замечают. — начал Твен — Всё остаётся как было. Они хотят видеть привычные декорации, привычные места и людей. Художника сразу можно распознать по тому, что его разум, в той или иной степени свободный от барьеров, способен создавать нечто новое, странное, ненормальное. — Он сделал акцент на последнем слове — А не рисовать перед собой рутинную картину, дома, работы, и так далее… – в голове Александра пронеслось всё, что он увидел за тот короткий промежуток, что находился здесь.
Бескрайние поля, исполины-киты в небе, леса с неведомыми зверьками, озеро под утёсом, высоченный слон на ногах-тросточках. Через всё это он прошёл. И всё это наводило на него лишь одну, твёрдую мысль…
— Понятно. В таком случае… можно мне краски и холст? – просветлев, спросил Александр…
