XII Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

ИНТ. КОМНАТА КАТИ. ВЕЧЕР.

Катя сидит в комнате, на диване, укрыв ноги пледом. Девушка смотрит семейные фотографии, на которых она – ещё маленький ребенок. Теплый свет ночника падает на страницы, играет легкая, фоновая музыка, что-то вроде французских песенок.

ЗК: С детства Катя была очень тревожным ребенком. Этому есть несколько причин.

В центре внимания – фотографии. Первая – мама, папа и ребенок счастливо улыбаются на пляже.

ЗК: Просто их не всегда видно с первого взгляда.

ЭКСТ. ПЛЯЖ. ДЕНЬ.

История перемещается в первую фотографию, музыка остается. Пятилетняя Катя плескается в реке. Внезапно она останавливается, улыбка сползает с её лица.

КАТЯ: Ай, ножку уколола.

Глядит на родителей, которые купаются рядом.

ПАПА: Ну, пошли посмотрим, что с ней.

Выходят из воды. Мама идет за ними, но на её лице появляется тревога. Девочка садится на песок, рассматривает ступню. Папа подсаживается рядом.

ПАПА: Ерунда, об камушек наколола.

Мама же хватает ногу и вглядывается в ранку.

МАМА: Андрей, посмотри, а это не столбняк? Что здесь черненькое такое?

ПАПА: Да нет, просто песчинка.

Пальцем смахивает из ранки крошку.

МАМА: Нет, вот же, не убирается.

ПАПА: Да потому что она под кожей.

МАМА (взволнованным, ставшим из-за этого слишком громким, голосом): Андрей, давай на всякий случай в больницу съездим.

ПАПА: Да не поедем мы никуда!

Катя сидит и переводит испуганный взгляд с одного родителя на другого.

ИНТ. КОМНАТА КАТИ. ВЕЧЕР.

Девушка снова сидит на диване, держа на коленях альбом. Потом отпивает из чашки чай.

ЗК: Помимо этой, есть ещё и другая причина.

Катя переводит взгляд на следующую фотографию, на которой они с мамой вышивают елочку к Новому году.

ИНТ. ГОСТИНАЯ. ДЕНЬ.

В какой-то момент сосредоточенная на работе девочка замечает, как игла прокалывает кожу. Она перестает вышивать и изучает взаимодействие иголки с плотью. Как итог – прошитый в два стежка верхний слой кожи большого пальца.

КАТЯ: Мама, смотри, я сама себя сшила.

Катя смеется, мама недовольна.

МАМА: Не балуйся, иголка грязная. Еще будет заражение крови.

КАТЯ: А что это?

МАМА: Это когда в кровь попадает болезнь, она портится, и ты умираешь. Шей нормально.

Вместо этого Катя достаёт нитки из пальца и откладывает вышивку.

ИНТ. КОМНАТА КАТИ. ВЕЧЕР.

Катя сидит над фотоальбомом, французская фоновая песенка становится слегка подвижней.

ЗК: Есть ещё одна причина.

Следующая фотография – семилетняя Катя встречает своё первое «Первое сентября». За ней — родители.

ИНТ. ШКОЛЬНАЯ ЛЕСТНИЦА. ДЕНЬ.

Маленькая Катя в школьной форме и с бантиками идет позади своих новых одноклассников. За первоклашками поднимается толпа родителей. Катя спотыкается на первой ступеньке и падает на лестничную площадку, слегка ударяясь головой об стену. К ней подбегает чей-то родитель, идущий первым в толпе за первоклашками. Помогает ей подняться.

РОДИТЕЛЬ: Сильно ушиблась?

Катя бодро мотает головой, отряхивает школьный сарафан.

КАТЯ: Пять минут полёт нормальный!

Тут, расталкивая всех, из потока вырывается мама, с ужасом смотрит на дочь.

МАМА: Катя!

Подбегает, щупает голову.

МАМА: Господи, господи, у тебя, наверное, сотрясение. Надо сделать КТ. Андрей! Андрей!!

Родитель, помогший Кате подняться, с удивлением смотрит на неё.

ИНТ. КОМНАТА КАТИ. ВЕЧЕР.

Катя сидит на диване, берет кружку с чаем и пьёт.

ЗК: Словом, тревожности Кати есть целый ряд причин.

Девушка «веером» пролистывает много страниц альбома. Останавливает на фотографии, где она, девятилетняя, сидит за компьютером.

ЗК: Потом в жизни Кати начался новый этап.

ИНТ. ГОСТИНАЯ. ДЕНЬ.

Девочка с фотографии видит статью, которая называется «Рак глаза», она нажимает на ссылку. Вскоре маленькая Катя, напряженная, встает из-за компьютера, подходит к зеркалу и начинает, оттянув веко, рассматривать свой глаз.

КАТЯ: Мам!

МАМА (из другой комнаты): Что?!

КАТЯ: Маааам!

МАМА: Что?

КАТЯ: Иди сюда!

МАМА: Сама иди.

КАТЯ: Не могу.

Мама заходит в комнату, смотрит на Катю.

КАТЯ (тихо и механически от волнения): У меня, кажется, рак глаза.

ИНТ. КОМНАТА КАТИ. ВЕЧЕР.

Катя на диване допивает чай, ставит пустую кружку на подлокотник. Потом встает, выключает ночник и садится за письменный стол. Время – 19:00, начинает делать домашнее задание.

Время – 20:00, заходит мама, садится с книжкой на прежнее место Кати.

Время 22:00. Катя закрывает тетрадки, зевает, потягивается, громко хрустит шеей. Мама резко поднимет взгляд на дочь, музыка обрывается.

МАМА: Ты че, так нельзя шеей хрустеть.

КАТЯ: Да? А я целый день так хрущу, а то совсем позвоночник заклинивает.

МАМА: Ну, Кать, так ни в коем случае делать нельзя, шея же хрупкая. Там если какие-то конкретные позвонки повредишь, парализует на всю жизнь.

Катя замирает. Медленно откладывает тетрадки.

КАТЯ: Ну, ты нормальная, нет? Зачем такое говорить, когда я целый день шеей хрустела. Чтобы я что, теперь испугалась?

МАМА: Ну ладно, Кать, прости……. Но ты больше всё равно не хрусти, ладно?

Катя не отвечает. Она замерла с самым окаменевшим видом.

КАТЯ: А если я уже позвонок сместила? У меня что-то голова скрипит.

Видна только Катина голова и рука, щупающая соединение шеи и черепа.

ИНТ. КОМНАТА КАТИ. НОЧЬ.

Катя лежит в темноте, ровно на спине. Музыка возобновляется. Девушка не может уснуть.

ЗК: Катя лежит ровно на спине, чтоб лишний раз не смещать кости черепа. Она точно знает, что её череп слегка разболтался. Он скрипит при поворотах.

Катя поворачивает голову из стороны в сторону, раздается скрип, как губки о стекло.

ЗК: Катя лежит в темноте и прислушивается к своей голове. При мелких изменениях положения, внутри что-то щелкает.

Раздается звук щелканья пальцами.

ЗК: Каждые двадцать минут она поворачивает голову и слушает, как та скрипит.

Катя снова поворачивает голову, раздается тот же скрип.

ЗК: Наконец, Катя не выдерживает. Поняв и приняв тот факт, что скоро умрет, она решает посмотреть на свою голову.

Катя встает, выходит в коридор.

ИНТ. КОРИДОР. НОЧЬ.

Девушка останавливается напротив шкафа с зеркальными дверцами. Из окон падает голубой свет, характерный майской ночи.

Катя останавливается напротив шкафа, пытается разглядеть свой затылок в зеркало, но не может. Ей надоедает, тогда она снимает голову. На месте «отреза» — заплатанная бежевой тканью шея. В руках у Кати – большой макет, как из кабинетов анатомии. Проблема одна – глаза Кати всё еще на стороне, противоположной затылку. Она пытается так отразить голову в зеркале, чтоб затылок был виден глазам. Не получается. Спустя несколько секунд мучений, Катя догадывается открыть две зеркальные дверцы и поставить голову между ними. Потом раскрывает «затворки головы». Мы видим конструктор черепной коробки, разломанный ближе к шее. Глаза Кати широко раскрываются. Вдруг на стекле зеркала со стороны затылка появляется фотокарточка с подписью «нормальный череп». Череп на ней слитый там, где у Кати – раздробленный по кусочкам конструктор. Глаза Кати прищуриваются, пытаясь разглядеть фотокарточку. Рука Кати срывает её и подносит к глазам, потом залазит в череп и соединяет конструктор, закрывает голову и ставит на место. Катя морщиться, слегка проворачивает голову, раздается хруст шеи, а потом звук рассыпающегося конструктора. Катя вздыхает и опускает руки.

ИНТ. КОМНАТА КАТИ. УТРО.

Утром она просыпается в плохом настроении. Садясь, слышит скрип головы.

ИНТ. КУХНЯ. УТРО.

Мама намывает губкой плиту.

ИНТ. ШКОЛЬНЫЙ КЛАСС. ДЕНЬ.

Несмотря на май, в школе очень холодно. За первой партой девочка закутывается в кофту, где-то кашляют, кто-то рисует в тетрадке шапку, кто-то подливает кипяток в дымящуюся кружку.

Катя сидит с Лёвой. Он – нескладный, слегка тучный мальчик с длинной челкой и в круглых очках. Лева любит комиксы про супергероев. Вот и сейчас он листает комикс. Катя пристально рассматривает свою руку.

КАТЯ: Лёв, у меня вены слишком синие.

ЛЕВА: Да, Венумы очень сильные.

КАТЯ:Нет, у меня вены темные, понимаешь? Наверное, это сдвинутый позвонок в шее пережал артерию, и теперь у меня заражение.

ЛЕВА: Так не бывает. Человека паука грязной железкой до крови избивали, и у него не было заражения.

КАТЯ: Но это же кино.

Лева кладет руку на плечо Кате и пафосно-проникновенно произносит.

ЛЕВА: Катя.

Пауза.

ЛЕВА: Все, что не убивает, делает нас сильнее… И это не пафосное клише, а просто факт.

Возвращается к чтению комикса.

КАТЯ: Да в том-то и дело, что смещение позвонка смертельно! Это же всё! Конец! Что мне делать? Ты посмотри на руку! Она уже иссиня-серая!

ЛЕВА: Может, ты ледяной великан?

ЭКСТ. УЛИЦА. ДЕНЬ.

Катя идет домой из школы. На каждом шагу слышится скрип, периодически – щёлканье. Катя останавливается. Скрип останавливается. Катя идет, скрип и щелканье продолжаются. Катя начинает бежать, скрип и щёлканье начинают мелодически чередоваться, переходя в своеобразную мелодию.

Катя бежит, Лева догоняет её на велосипеде.

ЛЕВА: Вот это правильный способ заботы о своем здоровье.

КАТЯ: Я никогда не убегу!

ЛЕВА: Мы сами выбираем, кем быть, и это не пафосное клише, а просто факт.

Снимает очки и становится стройным и красивым парнем. Смеется, машет рукой и сворачивает.

ИНТ. ВАННАЯ КОМНАТА. ВЕЧЕР.

Катя стоит в ванной, поставив одну ногу на ванну, и энергично чистит зубы. Вдруг слышит скрип кисти. Девушка замирает и смотрит на руку.

ЗК: К вечеру у Кати скрипели уже все суставы.

Катя двигает поставленной на ванну лодыжкой и, наклонившись, прислушивается к ней.

ЗК: И тут Катю осенило – у неё страшная гормональная болезнь, из-за которой кости видоизменяются и уродуют внешность. Про эту болезнь Катя узнала из Интернета. Еще тогда она задумалась, почему некоторым людям так не везёт, и они заболевают чем-то подобным. И, конечно, Катя сразу предвидела, что её эта болезнь обойти не может.

ИНТ. КОМНАТА КАТИ. ВЕЧЕР.

Пока ЗК говорит, Катя в своей комнате достает из-под кровати коробку с игрушками. Начинает в ней рыться, ища что-то.

ЗК: Этому было множество причин. Во-первых, она уже задалась вопросом, почему же кому-то так не везет. А по новому общеизвестному правилу, Вселенная отвечает на вопросы.

Катя достает из коробки энциклопедию про космос, смотрит и отбрасывает.

ЗК: Во-вторых, до этого Катя жила слишком счастливой жизнью, а, значит, в какой-то момент её должно было настигнуть большое несчастье. И вот, этот момент настал. Она превращалась в тролля.

Катя достает маску Шрека и надевает её перед зеркалом. Потом тянется к выключателю света.

ЗК: Множество других причин мы видели в фотоальбоме.

Катя выключает свет, одновременно смотрясь в зеркало.

ИНТ. КОМНАТА КАТИ. НОЧЬ.

Катя лежит ночью на кровати, смотрит в потолок.

ЗК: Катя решила, что следующим же утром поедет к неврологу и эндокринологу. Она не теряла надежды, что вовремя начав лечение, сможет сохранить свою красоту.

Катя смотрит в потолок.

ЗК: Пока же в ней бурлила испорченная кровь, скрипел череп и увеличивались суставы.

Катя снимает свою лодыжку, потом другую ногу до колена, потом запястье, потом шею, раскладывая их на кровати поверх одеяла. Части тела выглядят как части большой детской куклы.

Катя продолжает смотреть в потолок.

Утро. Катя едет по дороге в поликлинику на велосипеде, дорога слегка плывет в глазах, скрип и щёлканье снова слышны.

ЗК: От тревоги Катя не спала всю ночь, и у неё кружится голова. Она решила, что уже умирает и поспешила в поликлинику.

ИНТ. ПОЛИКЛИНИКА. УТРО.

Катя приходит к кабинету, коридор забит народом, стоит постоянный гул, перемешивающийся со скрипом и щелканьем.

КАТЯ: Кто последний к неврологу?

Её никто не слышит, кроме одной мамы с ребенком.

ОДНА МАМА С РЕБЕНКОМ: А вон, женщина в дальнем конце коридора.

Катя идет туда. Там сидят две бабушки, у их ног – внуки играют в машинки, между ними – свободное место. Катя садится на него.

ПЕРВАЯ БАБУШКА (Очень быстро, взахлеб): Так вот, она и говорит, что порчу на него навели. Снимать срочно надо. Иначе, ты ж знаешь, как оно – не дай бог. Теперь я каждый вечер на подоконник свечу ставлю. Знаю я, кто эта гадина… Ленка всё, знаешь. Она всегда завидовала, что у меня Сережка умный такой, а у неё – болван родился. Уж сколько – тридцать лет прошло, а она всё, язва, о Сережке завидует. У неё-то запил. Ну, а я еще на всякий случай книги Сережкины потихоньку сжигаю, которые про чудищ разных. Это дьявольские книги, их в доме-то держать — плохая примета.

ВТОРАЯ БАБУШКА (медленно, с расстановкой): Конечно. Конечно. А он с женой под одним одеялом спит?

ПЕРВАЯ БАБУШКА: Да в том-то и дело, что нет. Еще и кружки у них разные. И кольца обручальные не носят. Поэтому и счастливо зажить не могут. Не дай бог, ещё ногти по вторникам стригут. А я за них волнуюсь, ночами не сплю.

По ходу этого диалога лицо Кати меняется, выражая то удивление, то насмешку. Но вот «тараторенье» первой бабушки перерастает в один сплошной гул, смешивается с фоновым шумом и скрипами черепа. Катя встряхивает головой, встает и ищет другое место. Находит рядом с двумя отцами, у каждого – по дочке на коленях, которые сосредоточенно читают по книжке. Катя садится между ними.

ПЕРВЫЙ ОТЕЦ (грубым, жестким голосом): Этот сукин сын СССР развалил. Американская крыса.

ВТОРОЙ ОТЕЦ (чуть наклонившись вперед, далеко расставив руки, опустив лоб вперед подбородка): Да чё этот… Хрен с ним с этим… Там уж всю историю переписали. Я одного профессора смотрю, он приводит доказательства, что вся наша история фальсифицирована. Знаешь, и жить теперь страшно…

ПЕРВЫЙ ОТЕЦ: Да ты чё, это же хиромантия какая-то. Историю-то как раз не переписывали, просто её надо уметь между строк читать. Это же очевидно. Вот, смотри: Петр поехал в Великое посольство, а там его английские масоны подменили. А ты думал, с чего русский царь страну европеизировать начал. Да разве в роду Романовых когда-нибудь славяне были после Пет….

ВТОРОЙ ОТЕЦ: Да какие масоны, Миш, это детские сказки. А вот что всю историю очень легко изменить, это да. Этому научные доказательства есть.

ПЕРВЫЙ ОТЕЦ: Так и нашей истории доказательства есть. А до свержения Николая Второго, я говорю, славяне-то и не правили, и страну разваливали, чтобы мы от Европы отставали всегда… При Ленине порядок вернулся, а после холодной войны…

ЗП: Катя не могла понять, шутят они или нет. Всё-таки они говорили серьёзно.

Катя встает и пересаживается в другое место, между двух мамаш. Рядом с одной в голос плачет мальчик, рядом с другой – девочка.

ПЕРВАЯ МАМА (слегка стеснительная; зажатый смех): Знаешь, Кир, моя психологиня сказала, чтобы преодолеть социофобию, нужно сначала принять себя. Для этого надо сосредоточить в сердце светлую энергию.

ВТОРАЯ МАМА (депрессивным, скучным голосом): Ну, и как это сделать?

ПЕРВАЯ МАМА: Вот, сейчас расскажу. В общем, встаешь перед солнцем, соблюдаешь правильное дыхание и разводишь руки в стороны, как бы загребая энергию. И про себя повторяешь: «я благодарна этому миру».

ВТОРАЯ МАМА: И что, помогло?

ПЕРВАЯ МАМА: Конечно! Я замечаю, даже Вовка совсем перестал плакать.

Катя наклоняется вперед и смотрит на плачущего в голос мальчика.

ВТОРАЯ МАМА: Я теперь всё прошу у Вселенной. Знаешь, она действительно…

Катя резко встает, голова больше не кружится, скрип черепа совершенно прекращается. Девушка быстро и уверенно идет к выходу из коридора.

Мама с ребёнком, подсказавшая ей конец очереди, смотрит вслед.

ОДНА МАМА С РЕБЕНКОМ (улыбается): Девушка, а куда же вы? Не выстояли очереди?

КАТЯ: Да нет, знаете, мне и не надо к неврологу.

ОДНА МАТЬ С РЕБЕНКОМ: А что ж вы зря тут столько стояли?

КАТЯ: Не зря. Я вылечилась.

Уходит.

ЭКСТ. ВЕРАНДА ПОЛИКЛИНИКИ. УТРО.

У поликлиники девушку замечает Лева и машет ей рукой. Катя подходит.

ЛЕВА: Что, у страха глаза велики?

КАТЯ: И это не заезженная русская поговорка, а факт.

Они идут рядом по дороге и весело разговаривают.

ЗП: Где-то в большом чистом поле построены загончики. Сотни загончиков, и в каждом – сотни барашков. Но если один барашек сбежит, в мире становится на одного льва больше.