XII Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Капкан одиночества

Одиночество рвало его изнутри. Нужен был свежий воздух. Он резко выбежал из библиотеки.

Спертый запах книг заполнил его грудную клетку, её разрывало от нехватки кислорода.

Внезапно он остановился. Нет, так нельзя. Сердце громко бухало внутри. Надо успокоиться. Сейчас он пойдёт на площадь, посмотрит на счастливых людей. Может, ему станет легче. Но сначала надо взять латте. И веточку лаванды, её запах ассоциировался с домом, уютом…

Вдруг он вспомнил май 78 года. Внутри он почувствовал отвращение и тревогу впервые за несколько лет. Это его насторожило: вдруг действие операции прекращается? Вдруг ему придётся учиться жить, справляясь с эмоциями? Единственное, с чем он умеет бороться, – -это одиночество. Он просто шёл гулять, заходил за латте, садился на лавочку на площади и рассматривал счастливых людей, впитывал их радость. Да, грустные мысли мелькали в его голове, но он быстро их отметал. Но не в этот раз. Начался дождь, и он один сидел на лавочке, смотрел на мокрый асфальт.

Он понял, что постоянно бредёт по бесконечному коридору одиночества. Что будет дальше? Кто-то подаст ему руку и выведет отсюда? Или он зайдёт в тупик, потеряется и никогда не выберется из этого нескончаемого беспросветного чувства страха? Страха людей. Он, как старый «премудрый пискарь» из сказки, прячется от хищной рыбы — порой жестокой, но настоящей жизни среди людей, которые могут предать, бросить в тяжёлое время. Раскрыть все твои секреты… А могут поддержать и помочь. Это лотерея. Вот он и сидит в своём «бункере» тридцать с лишним лет, с тех пор как…

Они решили уничтожить всё живое в нём. Насколько он помнил, мама была против. Но не смогла противостоять двум сильным мужчинам: отцу и доктору. Отец находился под влиянием, он сам не понимал, какой вред причиняют его сыну. Он слепо шёл под чужим руководством. Это было действительно страшно. Кто знает, чтобы произошло бы, если бы не тот злополучный день…

Одним из побочных действий операции было лишение всех чувств, кроме одного. И это была настоящая лотерея. Кому-то выпали счастье, радость, надежда. А ему выпало чувство одиночества.

О счастье писали приятные вещи, жаль, что он никогда его не почувствует. Не ощутит этот сладкий вкус триумфа, не обрадуется мелочам. Потому что не умеет, а не потому что чёрствый или эгоистичный.

В 78 году учёные совершили прорыв. Они научились лишать человека всех чувств. Порой люди вообще оставались пустышками, а порой чувствовали лишь одну эмоцию. Например, счастье. Обычный человек почувствует его с примесью любви, радости. А «неживчик» —так называли людей, которые решались сделать себе эту операцию — только счастье. И то не в полной мере. У него был иной случай. Во время «приступов» он чувствовал одиночество с примесью страха. Многие говорили, что он особенный, что ему повезло. Он чувствует больше, чем все остальные… Но он считал, что лучше быть вообще пустым, чем встречаться с этим монстром.

Родители пошли на отчаянный шаг —повели его туда. Их всегда пугала его чрезмерная чувствительность. Кошка подвернёт лапку — сразу слёзы, мяч лопнет— слёзы. В те годы мальчики должны были быть стальными с самого детства. Но он был «плаксой», поэтому общество осуждало его и его родителей. Последним ничего не оставалось, кроме как лишить сына эмоций насовсем…

Ему стало дурно. Он не любил думать о прошлом, а тем более об операции. Ведь люди боялись его. «Теперь он может сделать всё что угодно! Это же просто бесчувственная машина», — говорили все окружающие, сами не понимая того, что именно они вынудили его родителей сделать это. Но порой чувства вырывались наружу. Точнее, когда на него в очередной раз нападало липкое одиночество, которое выводило его из себя. Он пугал всех окружающих, люди просто убегали от него…

За эти несколько лет он выявил два типа одиночества: холодно- противное и приятно-светлое. К сожалению, он чаще чувствовал первое. Обычно оно настигало его в библиотеке. Ведь необъятные книжные полки, отсутствие людей возвращали его в детство… Тогда-то и начинался «приступ». В этот момент ему было необходимо пройтись и насладиться ночным городом, тихими перешёптываниями улиц друг с другом.

Музыка тихого города манила его. В это время он снова чувствовал себя приятно-одиноким. В такие моменты хотелось загородиться от всего. Лишь бы не возвращалось то липкое, неприятное одиночество, от которого сводило скулы и веяло страхом остаться одним на всю свою дальнейшую жизнь. В минуты, когда такое «одиночество-липучка», как он это назвал, нападало на него, ему было страшно даже дышать. Он ни о чем не думал, кроме пустых холодных стен, которые увидит, когда вернётся в квартиру, где его никто не ждёт…

Он иногда вспоминал времена своей работы в банке. Он был замечательным сотрудником. Не был алчным, жадным и высокомерным. Он никому не сочувствовал и не вёлся на уловки недобросовестных людей. Все коллеги его очень ценили. А что бы произошло, если он был не таким? Был чувствительным, ранимым? Искренне сопереживал каждому…

Он захотел что-то изменить. Операция слишком долго зомбировала его. Не давала дышать полной грудью, разрушала, поедала изнутри. Разлучила прекрасных людей вместе с ним. Можно ли найти противоядие? В груди начала подниматься волна… Отчаяния? Нет, такого просто не может быть. Он никогда в жизни не испытывал его… Сейчас он пойдёт домой, а уже потом подумает. Внезапно на экране смартфона высветилось уведомление: «Пора поспать. Прошло двое суток. У вас крайне истощен организм. Постарайтесь уменьшить уровень стресса». Он не чувствовал усталости, поэтому приходилось ставить себе напоминания о сне. Обычно они приходили в самое неподходящее время, но его это не раздражало. Хоть он и не чувствовал ничего, но его организм продолжал функционировать, сердцебиение учащалось, когда он должен был волноваться. Это были «подводные камни» операции, о которых рассказали уже после неё. Родители были в ярости, а он просто пожал плечами.

Хорошо, он пойдёт домой, отоспится и придумает план действий…

Когда он лёг спать, то почувствовал себя амёбой, ему не хотелось ни бороться с последствиями операции, ни вставать с кровати. Хотелось просто лечь и отдохнуть… Обнять маму, которая всегда его поддерживала. Он вспомнил их долгие разговоры, когда он ещё был «живым».

– Мама, что мне делать? – спросил бы он её. А она бы посмотрела и улыбнулась.

– А это должен решать только ты сам, сынок. Ты сам стоишь у руля и выбираешь направление.

По щеке скатилась крошечная слезинка. В детстве он всегда находил утешение в её ласковом голосе, мягких руках, улыбающихся глазах.

Что ему делать? Одобрила бы она его поступок? Заплакала и засмеялась от счастья, что он сделает это? Или наоборот отговаривала его?

– Что же мне делать? – спросил он у себя пятилетнего. Тот никогда не колебался.

– Вернуть себе былые чувства, конечно! Разве не позавчера ты об этом думал? И две недели назад? Ты всю жизнь об этом думаешь, решись… – и мальчик заливисто засмеялся. А ведь когда-то он так умел.

Возможно, скоро он снова почувствует себя живым. Будет улыбаться всем окружающим, как это было в далёком детстве. До операции…

Утром он совершил свой обычный ритуал: почистил зубы, умылся, проглотил яичницу и выпил холодный кофе. Теперь надо собраться с мыслями и понять, что ему делать. Искать доктора или нет.

Решено, он найдёт доктора. Насколько он помнил, фамилия врача — Вельник. Это упрощало поиски. Пару звонков, поиск клиники по карте…

В приёмной было светло и стерильно. Мигала лампочка. Он сидел один. Наконец его позвали.

– Ну, здравствуйте. Что вас привело ко мне?

– Помните, в 78 году вы дели операцию по лишению чувств? Я один из «неживчиков».

– Так, и в чём суть проблемы? Есть какие-то побочные эффекты?

– Да, я чувствую лишь одиночество. Но в последнее время мне снится, что я чувствую и другие эмоции. Мне захотелось снова стать живым радоваться мелочам жизни. И я уверен, что если бы мама была жива, она бы умоляла вас на коленях вернуть мне все эмоции назад. И я сам хочу этого!

– Я должен взять ваш карточку…

Доктор резко вышел из кабинета, принёс толстую книжку, где корявым почерком были выведены данные.

– Так, май 78… Мне всё предельно ясно. В последнее время ко мне приходит слишком много «неживчиков». Хочу вас обрадовать или расстроить: вы никогда не сможете получить все свои эмоции обратно. Вам надо отказаться от этой безумной идеи. Операция прошла слишком давно. И мне кажется, что вам будет тяжело освоиться в новом мире… Но я могу избавить вас от побочного эффекта. Вы станете пустышкой. Хотите ли вы этого или нет?

– Нет. Я хочу свои эмоции обратно! Я слишком долго был пустым, чувствовал лишь одиночество. Это свело меня с ума.

– Вы не сможете. Откажитесь от этой идеи. Это невозможно. Вы уже взрослый. Вам будет сложно справляться с эмоциями.

– Я потерял голову… Я хочу снова всё чувствовать.

– Все эмоции, которые Вы когда-либо должны были испытывать, выльются на вас тут же. В более притуплённом виде. Но справиться с ними будет практически невозможно.

– Мне действительно лучше быть пустым? Ничего не чувствовать?

Геннадий Ефимович Вельник протянул ему книжку в красной обложке:

– Как только вы запишете свои мысли сюда, ваш «приступ» закончится. Одиночество будет заключено в эту книгу. Этот способ имеет накопительные эффект, то есть через несколько недель вы сможете насладиться отсутствием всепоглощающего одиночества. Возможно, вам будет неприятно. Появится чувство, что из вас вырывают всё живое. В конце вам надо будет её сжечь, разорвать или выбросить. Но никогда в жизни больше не видеть её.

– Спасибо, доктор. Раз вариантов больше нет…

Но он всё же сомневался в своём решении несколько раз. Вдруг произошёл несчастный случай, и он совершил ошибку? Он вспоминал, что день назад прямо перед ним пробежала чёрная кошка. Может, приметы работают? Нет, он не верил в такую чушь… Он вообще ни во что не верил. Разве могут роботы верить во что-то? Почему раньше он этого не замечал? Хотя такие мысли и посещали его, он только сейчас понял, что исправлять что-либо уже поздно. Геннадий Ефимович был прав: ему надо оставить всё как есть. Незачем приобретать эмоции, с которыми ему придётся справляться. Ему надо лишиться побочных действий. Тогда его жизнь станет лучше. Одиночество перестанет докучать ему, мешать жить. Вот он, конечно, дурак. Ну вот кто сказал, что чувства — это неотъемлемая часть человека? Зачем он вообще хотел их себе вернуть? Главное, что теперь всё прекратится…

Он взял книгу, записал свои мысли — и лишился всего. Он стал свободным от одиночества.

Лишь веточка лаванды останется лежать на столе… Она будет напоминанием о том прекрасном, что он навсегда потерял из-за давления общества и пережитков прошлой эпохи стальных людей, которые рушили чужие судьбы, не построив собственные…