В этот день сидеть на мосту было особенно холодно. Тряпки, отдаленно напоминающие одежду, совсем не спасали нынешней зимой. Она сидела, поджав колени к груди, обхватив их руками и, оперевшись на них подбородком, почти два часа или даже больше. Тело казалось почти невесомым от холода… Юки была очень необычной девочкой семи лет. Сирота от рождения, она не понимала, что такое любовь, потому что не познала доброжелательного отношения и заботы.
К ней все относились как к дворовой собаке, с которой можно поступать, как вздумается. И поэтому она не имела надежды на то, что кто-то предложит ей кров, тёплую постель, вкусную и горячую еду. Действительно, о чём ещё мечтать маленькой девочке?
Услыхав сквозь завывание вечерней метели знакомые звуки, девочка подняла голову к серому небу и взглядом поприветствовала стаю черных ворон. «Вы кружите так же печально, как мысли в моей голове», — подумала Юки и уже хотела отвести взгляд, как вдруг заметила в этой чёрной туче белое пятнышко, метавшееся в ней, будто желая разогнать злую стаю. Это была белая ворона. Юки показалось, что её одной уже достаточно, чтобы вся стая не казалась такой мрачной.
— Девочка, ты почему здесь сидишь одна на таком морозе? Ты потерялась? — Густой мужской голос заставил Юки вернуться с небес на землю. Он был одет в драповое темно-синее пальто, с блестящими пуговицами, в коричневых кожаных перчатках, одна из которых крепко опиралась на трость с узором из слоновьей кости. Она так блестела, что казалась новогодней карамелькой в виде трости. Сперва в голове Юки пролетела черная ворона, которая прокаркала:»Треснет тебя сейчас своей клюкой, потому что мешаешь ему пройти, чего ожидать бездомной побирушке?!». Но вслед за ней промчалась белая:»Он же так вежливо к тебе обратился…». Ошеломленная Юки не могла решить, чего стоит ожидать, и поэтому просто посмотрела на незнакомца своими серыми, круглыми от удивления глазами.
-О мой бог ! У тебя все лицо в синяках! Тебя что побили?
Юки привыкла к тому, что на нее реагируют отвращением, но в этом голосе она услышала еще и сострадание… Незнакомец высморкался в свой белый платок, обшитый бордовой лентой.
— Так не годится, — сказал незнакомец, — давай- ка, поднимайся и пойдём со мной. Бояться тебе нечего. Я одинокий старик, который вынужден ходить с палкой. Я тебя не обижу. Хуже одиночества только, если у тебя нет дома. Тебя ест голод, а меня — одиночество. Так, отчего бы нам не помочь друг другу? Я тебя вкусно накормлю, а ты составишь мне компанию. Идёт?
Юки онемела. Она думала, что это почти так же невозможно, как увидеть белую ворону, и по щекам покатились слёзы.
— Не плачь, милая девочка, пойдем, — сказал незнакомец и протянул девочке руку.
Когда они подошли к дому, интерес иссушил слезы Юки. А позже удивление и восторг вытеснили интерес предвкушения. Дом, хоть и был одноэтажным, оказался огромным. Семь комнат будто обрамляли внутренний дворик, роскошный большой камин посреди гостиной обдавал жарким теплом темно-красные стены. Люстра на половину потолка, статуи в углах и изысканная мебель — всё шептало об уютной роскоши.
Ужин состоялся за большим столом, покрытым белой скатертью с золотыми вышитыми узорами по краям. Учтивая и доброжелательная домоуправительница, пухленькая женщина в голубом фартуке и с косынкой на голове подала к трапезе жареные окорочка, пюре с овощами и большую чашу борща. Юки отродясь не видела столько еды, тем более на одном столе. До этого вечера верхом удачи было найти в помойной корзине остатки еды, а настоящая пирушка случалась всего несколько раз на праздники, когда сердца людей полны надежд и некоторые из них раздабриваются до съестных угощений.
Незнакомец сел за стол и, встряхнув салфетку, положил ее себе на колени. Юки, настороженно следя за ним, аккуратно повторила это действие. На этом она посчитала этикет оконченным и, взявшись за окорок, начала уплетать его за обе щёки. А после расправы предусмотрительно положила обглоданную косточку в карман на завтрашний день.
Незнакомец незаметно улыбнулся и, чтобы не ставить Юки в неудобное положение, тоже съел окорок руками. Когда голод был полностью утолен, незнакомец стал очень даже знакомым.
— Меня зовут Мисудзен, а тебя? — начал он беседу. Девочка молчала. На самом деле она не знала своего имени.
— Просто девочка, — потупя взор, тихо ответила она.
— У тебя нет имени?… А давай придумаем! Может, Манти? — Юки отрицательно покачала головой.- Хм, Кинни? — Юки посмотрела в сторону. — А Юки?
Это имя ей понравилось, в нем были звуки, напоминавшие ей белых чаек, свободных и красивых.
— Думаю, Юки мне подходит, — ответила она, чуть улыбнувшись.
Юки и не мечтала о комнате, да и о теплом доме тоже. Когда они вошли в будущую комнату Юки, девочка увидела белые стены, хорошее освещение, чисто застеленную кровать и окно. Юки открыла рот от удивления.
— Понимаю, комната невелика, — сказал Мисудзен, — но она принадлежала моей дочери, которой мне безумно не хватает.
— А где она сейчас? — осторожно поинтересовалась Юки.
— Не только она, но и все, кого я любил, теперь на небесах. Их настолько нет, что иногда мне кажется, что и меня тоже нет.
Последние слова будто выключили свет внутри Мисудзена, и его глаза совсем потухли. А сердце Юки, в полной мере познавшее горе и одиночество, напротив, засветилось состраданием, словно маячок. Возможно, она не знала, что такое любовь, но сострадание — это был её язык любви.
— Меня тоже нет, — тихо проговорила Юки.
Мисудзен немного помолчал, будто отыскивая внутри себя что-то, что запропастилось, вспоминая, где оно лежит, и сказал, будто нашёл, что искал. — А знаешь, теперь мы есть! Ты видишь меня, значит, для тебя я есть. — Юки согласно кивнула, — А я вижу тебя, значит, для меня ты есть. Может быть, нас и не было до сих пор, но теперь мы есть, потому что мы есть друг для друга!
Лицо Юки впервые в жизни расплылось в улыбке, и в глазах заблестели искорки надежды.
Лежа в уютной постели в своей новой розовой пижаме, Юки слушала, как Мисудзен читает ей прекрасную сказку про принцессу. Возможно, услышав её, любая другая девочка сказала бы, что сказка вполне обычная, каких сотни. Но Юки была необычная девочка, и для нее эта сказка стала самой удивительной, потомучто была первой в ее жизни. В ней рассказывалось о принцессе и рыцаре. Жила-была принцесса, у неё были щеки как налитые яблоки, губы цветом алых роз, золотые волосы и красивые зеленые глаза. Однажды её похитил дракон и запер в башне. Но в один прекрасный день приехал за ней рыцарь и сражался с драконом, и победил его, и освободил принцессу из заточения. Он забрал её к себе во дворец, и жили они долго и счастливо.
На следующее утро Мусудзен встал рано и попросил кухарку приготовить завтрак. А Юки совсем не хотелось просыпаться, как можно добровольно покинуть рай: мягкую, прохладную постель? Но и запахи с кухни сладко манили к столу. Яичница с сыром с красиво выложенными на тарелке огурцами и помидорами.
— Юки, у меня есть к тебе важное предложение.- нарушил молчание Мисудзен.
Юки насупилась и сжалась, ожидая, что ее попросят покинуть дом после завтрака, что было бы логично, не может же она рассчитывать на вечное гостеприимство.
— Эй, Юки, важное — не значит, плохое, — улыбнулся Мисудзен. — Важное, потому что для меня важно твоё мнение.
Юки ещё больше растерялась в своих чувствах и мыслях. Кому может быть важно, что она думает?
— Как ты смотришь на то, что мы с тобой могли бы стать семьёй? — глаза Юки расширились настолько, что заняли собой почти всё лицо.
— Понимаю. Для меня эта идея тоже неожиданна. Но не могу же я отменить нашу встречу, сделать вид, что она произошла случайно. Все случайности неслучайны. Вчера я впервые за долгие годы забыл о своём одиночестве. И проснувшись утром, понял, что не хочу его больше ощущать. А ты?
Юки согласно покачала головой.
— Я могу тебя удочерить. Ведь, семья бывает не только по крови, но и по Духу.
Юки ещё не задумывалась о таких вещах, но чувствовала, что в словах Мисудзена есть что-то важное и честное.
— Думаю, вы правы, — наконец ответила Юки. — Думаю, мы можем попробовать стать теми, кем должны были. Вы отцом, а я дочерью. Ведь так должно быть?
— Совершенно верно, Юки, ты очень умна. Тебе обязательно стоит учиться в школе.
— Меня там научат читать сказки?
— Обязательно! — протянул Мисудзен и, улыбнувшись, добавил, — ты даже научишься их писать сама.
Юки мечтательно уставилась на свою тарелку. Желток яичницы был ещё не тронут и напоминал яркое жёлтое солнце, а рядом с ним надкусанный кусочек белка, нанизанный на вилку, напомнил ей белую ворону, парящую над тарелкой.
«Надо обязательно научиться писать и сочинить много добрых сказок, — подумала Юки, — чтобы люди их читали и в их головах летали стаи белых ворон».
