XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

«Я не хотела ехать! Не хотела и все! Вокруг все целое лето твердили, как хотят на море. Ну в край надоели! Что же, похоже они нормальные, а я нет. Потому что я не хотела на море и точка!»

Я захлопнула дневник так, что пластиковый самолетный столик прогнулся. Ну не люблю я эту жару! Не люблю соленую воду! Не люблю песок, который забивается куда можно и куда нельзя! Но Женя — моя неугомонная лучшая подруга, — была другого мнения. Все лето она лелеяла месту о море, а после выиграла три путевки и потянула меня с собой. Так потянула, что почти насильно затолкала ее в самолет, ведь я сама до последнего отстаивала свои позиции.

И вот сейчас я уныло оглядывала в иллюминаторе проплывающую внизу землю и составляла планы по безвылазному житью в номере.

— Гель, чего грустишь? — легонько подтолкнул меня в бок Андрей, молодой человек Жени, которого та тоже позвала с собой.

— Ничего. Все хорошо.

— Гель, Гель, Гель, — возбужденно затараторила Женя с соседнего места и даже руками замахала. — Ты только представь, как там будет здорово! Солнце, море… Загар! Ты бледная, как поганка!

— Белый — цвет аристократов. — буркнула я в ответ излюбленную фразу, ведь о моей белизне мне напоминал каждый второй. — У меня тип кожи такой, мне нельзя долго находиться на солнце. А от соленой воды ее еще и сушит.

— Вот зануда, а. — возмутилась Женя. — Увидишь, тебе понравится.

Я усомнилась про себя, но вслух высказывать не стала. Меня вообще напрягал этот внезапный выигрыш билетов. Будучи явным скептиком, я не верила, что все должно складываться так хорошо. Где-то определенно был подвох…

«И чего она кого-то другого не позвала?.. Или просто с Андреем бы съездила, зачем в их паре я, третий всегда лишний? Хотя… Может действительно попробовать просто отдохнуть, а то все время дома провожу? Как крот уже, света белого не вижу.»

— Вот это номер! — восхищенно воскликнула Женя, бросая сумку у порога. — Вот это вид! Глянь, Гель, тут окна прямо на море выходят, можешь тут сидеть, рисовать!»

Я вытянула шею и даже на цыпочки приподнялась, ведь за широкой спиной Андрея, который остановился с чемоданами в дверях, я мало что могла разглядеть. Номер действительно был очень неплохим: просторным, со вкусом обставленный и с расположенными напротив балкона кроватями.

— Отлично, приехали. — Андрей поставил чемоданы и с наслаждением потянулся. — Я предлагаю не разбираться, а сразу пойти на пляж, чтобы времени не терять.

Я страдальчески закатила глаза. Ну все, да здравствует сухая и красная кожа, песок во всех мыслимых и немыслимых местах, обожженные ступни и прочие «прелести».

А как было хорошо дома перед холстом, в окружении тюбиков с краской и кисточками… Сидеть в тишине под мягким светом электрической лампы, писать и ни о чем не думать. А потом…

— Эй, ты заснула что ли? — Женя пощелкала пальцами перед моим носом. Я вздрогнула и вернулась из мира грез на землю.

— Эм, нет?

— Тогда переодевайся иди! Мы тебя долго ждать будем!?

Только сейчас я заметила, что подруга стоит в купальнике и сланцах, а за ней скучающе переминается с ноги на ногу переодетый во все пляжное Андрей. И когда они только успели? Неужели я так долго тут стояла?

— Пожалуй… — залепетала я, но Женя, очевидно смекнув, что я хочу сказать, без слов сунула мне в руки купальник и почти пинком отправила в ванную переодеваться.

— Нет, ну это же надо же! — доносилась до меня ее возмущенная тирада. — Ты хоть знаешь про целебные свойства моря? И солнца? Ты приехала лечиться и уничтожать свою ослепительную белизну, ясно!? Поэтому даже не говори мне, что хочешь опять не вылазить на улицу!

Я бросила на зеркало косой взгляд и с мрачной усмешкой приметила, что моя кожа и купальник — натуральный инь и янь.

Как только я выползла из ванной, Женя, еще что-то бурча под нос, сунула мне в руки полотенце, схватила за руку и потащила за собой.

«Ну я же взяла крема, так? Поэтому даже если кожа будет сухая от соленой воды, я смогу ее увлажнить. Может, мне все-таки понравится, и я смогу отдохнуть, как нормальный человек? Надеюсь на это…»

Я закрыла дневник и глубоко вдохнула соленый воздух. Рядом радостно визжали дети, кто-то слушал музыку или разговаривал, по пляжу ходили продавцы с громкими: «Самоса! Пиво! Рыба!». Женя и Андрей бросились в море, не успев даже занять лежак, поэтому я выбрала на свой вкус: в тени.

— Геля-я! — донесся до меня очень знакомый, радостный визг. Я развернулась. Мне призывно махала Женя. С насквозь мокрыми кудрявыми волосами, но улыбающаяся до ушей, она нетерпеливо подпрыгивала на горячем песке. — Пойде-е-ем!

Я молча обвела рукой вещи. Ну не могла же я уйти и оставить все в окружении чужих людей!

— Андрей сейчас придет! — снова заголосила на весь пляж Женя и замахала рукой. — Погнали!

Я подозрительно огляделась. Люди спокойно мазались кремами, загорали или читали, но врожденное недоверие не давало мне расслабиться и передать ответственность Андрею. Однако Женя уже набрала воздуха для очередного вопля, поэтому я решила позволить пляжу больше не слушать это и поплелась к подруге.

Песок был обжигающе-горячим, и я сама не понимала, как еще не разразилась праведной бранью.

— Тебя из тени и не вытащить. Сидишь там на этом лежаке, как жук, косишься по сторонам только с недовольной миной. — Женя хохотнула и поманила меня за собой. — Пойдем, я с тобой поплава… Эй! — вдруг возмущенно воскликнула она, глядя за мою спину.

«Неужели уже что-то стянули?» — вспыхнула у меня быстрая мысль.

— Это не тот крем! Андрей, ну не тем ты маже… Ай, ладно, не найдет ведь нужный. — Женя раздосованно всплеснула руками. — Гель, ты заходи… Заходи! Без «не хочу, не буду и кожа то, кожа сё»! Люди всегда на море стремятся. С любым типом кожи! Поэтому и у тебя все нормально будет, давай до буйка греби.

Я успела только рот открыть, чтобы что-то вякнуть, но Женя уже бурей унеслась к Андрею. Я закатила глаза и осторожно подступила к воде. Ноги омыла теплая пена.

«Хм, может не все так плохо?»

Я, стараясь обходить маленьких детей, которые с брызгами и счастливыми воплями кувыркались в волнах, зашла поглубже. О-ох, соль прямо чувствуется на коже… Ничего, душ и крем помогут. Наверное…

Я поняла, что сейчас надо либо заплывать, либо стоять, а Женя все равно втолкнет меня в воду, поэтому выбор был очевиден.

Вода проходила волнами, брызги попадали мне на лицо, заливали волосы, что не особо радовало, но я уже решила для себя, что доплыву до буйка.

Я всегда испытывала некий страх перед водой. Вернее даже, глубиной. Каждый раз я убеждалась, что это совершенно иной мир, который, по сути, принадлежит не человеку. А раз люди вторгаются в него, значит жители того… Ой, хватит. Я постаралась прервать поток неприятных мыслей и мелькающих перед глазами картинок.

Вот и оранжевый, круглый буй. Я уцепилась за него и довольно замерла. Сидя на нем, можно было не думать о том, как держаться на воде.

«Ого, а кататься на волнах довольно прикольно. — заметила я, обернулась к пляжу и взглядом отыскала Женю. Та обильно мазала Андрея кремом. — Эх, придется ждать. А то если не увидит, как я плаваю — пинком обратно загонит.»

Я не поняла, как вышло, что мой взгляд опять опустился, и я разглядывала темную воду. Нет, нет, нельзя! Сейчас же опять надумывать бу… Но было поздно, глубина начала пугать.

«Еще эта веревка…» — с неприязнью подумала я, оглядывая поросшую водорослями и исчезающую в синеве воды толстую веревку буйка. Почему-то именно она наводила большую жуть.

Я загипнотизировано смотрела на нее и не могла заставить себя отвести взгляд. Веревка, вся позеленевшая и потрепанная от долгого пребывания в воде, спускалась в самую глубь и конца ей не было видно.

Кто по ней может взобраться? Тот, кто обитает там, на самом дне. Тот, кому когда-нибудь надоест жить рядом с людьми.

Я долго вглядывалась в воду. Так, что даже начало казаться, как в черноте проявляется еще большая чернота и формируется в руку.

Уже видны длинные, тонкие, нечеловеческие пальцы.

Они берутся за веревку. Черная, костлявая кисть руки с наискось обрубленными когтями действует медленно.

За ней появляется вторая. Такая же. Обхватывает веревку.

Руки начали пробираться выше. Кто-то поднимался.

Проявилась черная, неестественно длинная конечность. Тонкая, высохшая, опутанная комками морских водорослей. Остановилась.

Правая рука дрогнула и разжалась. Медленно прорезая воду, она дотянулась до погруженного в воду моего локтя и остановилась в паре сантиметров от кожи.

Я все продолжала смотреть. Не моргая. Не дыша. Не замечая ничего вокруг. Весь мир в этот мир для меня отключился, перестал существовать.

Левая конечность пришла в движение. Начала сгибаться, поднимая своего обладателя.

Еще.

И еще…

В черноте воды что-то зажглось. Два круглых красных огня.

Я наконец очнулась и завопила. Хотя вообще не помнила, когда последний раз так громко орала. Голова взорвалась обрезками мыслей и вопросов, в горло залилась вода, глаза нещадно засвербило от соленых брызг, а сердце сдавили железные тиски нахлынувшего ужаса.

Черный палец резко дернулся ко мне и острый ноготь оставил на коже длинную красную полосу. В воде растворились алые капли, а рану безжалостно начала щипать соль.

Я завопила громче и дернулась. Буй вырвался из ее ослабевших рук, а я сама, захлебываясь в соленой воде, погребла к берегу. Пусть видела недоуменные взгляды отдыхающих, как спасатель уже бежал по берегу, и как даже Женя что-то крикнула, но мне было плевать. Меня пробивала крупная дрожь, мысли были заняты только тем, как бы поскорее выбежать на берег и бежать! Бежать!

«Он схватит меня, схватит! Я в воде! Я беспомощна! Он там, он рядом, эти пальцы..!» — беспорядочно крутились мысли, и все изнутри толкало меня плыть быстрее.

От мысли, что не могу, хотелось кричать громче. Сорвать голос, но чтобы это невыносимое, разрывающее нервы чувство страха ушло!

Я не помнила, как оказалась на берегу. Вокруг толпились люди, меня трясли за плечи, а я никак не могла очнуться. Перед глазами всплывали пробирающие до дрожи воспоминания. Длинные черные пальцы. Костлявая, сухая рука. Острые когти.

— Вы извините ее, она, похоже, на солнце пересидела, вот и привиделось чего. — ласково щебетала рядом Женя, обхватывая меня за дрожащие плечи. — Все будет в порядке, ей нужно просто немного отдохнуть, да Гель?

Я машинально кивнула, хотя сути слов не поняла. Мне нужна была просто тишина.

«Не помню, как я оказалась в номере. И как оказалась на кровати. И как дневник оказался у меня в руках. Пишу это только чтобы занять мысли… Или собрать?.. Женя вроде спрашивала подробности о произошедшем — не уверена, забыла. Сейчас их с Андреем нет, ушли. А я вспоминаю того. Это мне не привиделось. Царапина на руке есть.»

— А вот и наша Геля-я. — ласково протянула Женя, спиной входя в комнату. Андрей на пороге с щелчком закрыл дверь. — А угадай, что у нас для тебя есть? — она развернулась и продемонстрировала то, что прятала в руках. — Молочный коктейль с клубникой и шоколадом, твое любимое сочетание-е-е.

Я отрешенно покачала головой. В любое другое время я бы охотно попробовала, но сейчас не хотелось ничего. Казалось, сделаю глоток — и меня вырвет.

— Да что с тобой произошло, ты же купалась минут десять! Я видела, как ты на буйке сидишь, хотела уже к тебе плыть, так ты внезапно завопила! Уж подумала, что тебя жрут, честное слово! — Женя с размаху опустилась на кровать. — Рассказывай, что произошло.

«Я так и не рассказала правду. Подумала, что меня посчитают сумасшедшей. Соврала что-то, уже не помню даже что. Неважно. Они посмеялись и расслабились. В отличии от меня…»

Ночь была из тех, какую можно встретить только отдыхая на море. Теплая, нежная, пропитанная морским влажным воздухом. Трещали цикады, откуда-то издалека доносилась музыка с ночных дискотек, за тонкими стенками слышны были приглушенные голоса соседей.

Рядом сопела Женя, Андрей вторил ей сочным прихрапыванием, а я не могла уснуть. Так и лежала: тупо глядя перед собой и жадно впитывая звуки улицы. Сна не было. А мысли были, и все они роились, густились, путались, и подлые воспоминания выползали из головы, виляляя перед моими глазами своими тонкими хвостиками.

От этого хотелось кричать, кричать, забыть! Ведь это больше походило на историю какого-нибудь хоррора, чем на реальную жизнь! Как!? Как такое возможно!? И почему это случилось именно со мной!?

Порез еще пульсировал, будто напоминал о черной руке и двух круглых красных огнях.

Это было жутко.

В комнате было тепло, даже жарко, но меня все равно пробивала крупная дрожь. Липкая темнота обхватывала со всех сторон, накрывала с головой. Звуки улицы казались тугими, будто проходящими через вату. От влажного воздуха становилось дурно, и было тяжело дышать. У меня жар. Или все-таки холодно?.. Главное, не закричать, иначе точно в «психованные» запишут.

А так хочется встать и заорать! Чтобы ушла дрожь, чтобы не хотелось с головой уйти в одеяло! Чтобы проснуться, ведь это не может быть правдой!

За окном были слышны отголоски музыки и… Подождите, вроде музыка не должна быть такая унылая. И не должна приближаться!

Я резко села в кровати. Нет, мне не показалось. Глубокий, бархатный, то и дело прерывающийся звук какой-то мелодии. Он приближался, вдруг стихая и заходясь с новой силой.

Я ощутила, как по спине скатилась капля холодного пота, и как мое тело леденеет от ужаса.

Потому что эти звуки едва ли издавал человек.

— Жень, Женя! — громко зашептала я. Деревянные губы слушались плохо.

Женя пробурчала нечто нечленораздельное и приподняла голову.

— Ну чего? Я сплю вообще-то. — недовольно проворчала она. — Или ты сейчас хочешь идти гулять, раз солнца нет? А? Колись, сова моя.

— Нет-нет, не это. Скажи, ты что-нибудь сейчас слышишь странное?

На лице Жени отпечаталось то недовольное выражение, будто она была бы больше рада предложению погулять.

— Слышу только странные вопросы от тебя. Все, хватить фигней страдать. Я спать и тебе того же желаю.

Я открыла было рот, чтобы ее остановить, но Женя уже перевернулась на другой бок. Второй раз будить ее было нельзя, иначе это могло закончиться плачевно.

Но утробный, гулкий звук разрезал тишину. На этот раз он был близко. Настолько, что я была готова поклясться — под их балконом. Я сглотнула.

«Нет, не может это быть реальностью. Это все сон, все сон!»

Я быстро-быстро замотала головой и даже себя за руку укусила, но все было впустую. Вой — а это можно было назвать только так — усилился, после чего порыв морского ветра всколыхнул ткань тонких занавесок.

Я застыла. Сидя в мокрой от пота кровати, до побелевших костяшек вцепившись в одеяло, с ужасом глядела перед собой.

В груди нарастал колючий ком, который в мыслях заставлял кричать, мозг — плавиться от страшных мыслей, а я не могла сделать ни движения.

Темная полоса балкона виднеется прямо за распахнутой настежь дверью.

Вой усиливается.

Ночь окончательно становится холодной и страшной.

Чернота сгущается.

«Это же…»

Длинная, высохшая рука медленно берется за тонкий парапет.

Слышится неприятный, пробирающий до мурашек скрежещущий звук. Это наискось рубленные ногти царапают металл.

Появляются черные, опутанные водорослями руки. Сухие настолько, что видны мельчайшие изгибы костей и сухожилия.

Я задохнулась от ужаса. Зубы предательски-громко застучали, а пальцы сильнее впились в одеяло. В голове тупо билось что-то. Мыслей не было. Был только страх. И жуткий, пробирающий до мозга костей вой в ушах.

В темноте зажглись два круглых красных огня.

Они были обращены прямо на меня, в ее широко распахнутые глаза.

И я, не зная зачем, уставилась прямо в них. Не отрываясь. Не пытаясь ни заорать о помощи, ни отвернуться.

Крик застрял на подступах к горлу, перекрыл воздух. Не стало ничего.

Задыхаюсь.

Тук-тук. Тук-тук. Как же бешено стучит сердце… Вырывается. Хочет сбежать.

Черные пальцы одной руки внезапно разжались. Медленно, точно в замедленной съемке сложились так, что на меня был направлен лишь указательный палец. А затем и он согнулся. Разогнулся. И еще раз.

То, что пришло к ней, манило меня за собой, и красные огни ни на секунду не закрывались. Оно не моргало.

«Надо разбудить Женю или Андрея!» — пронеслась в моем затуманенном сознании мысль, но также быстро потухла. Пальцы сами разжались, а ноги подняли над полом и медленно понесли к балкону.

Я хотела завопить во все горло, завизжать прямо как маленькая девочка, сильно-сильно зажмуриться и бежать! Бежать до тех пор, пока не рухнет без сил! До тех пор, пока не поймет, что больше не может! Что то страшное, черное, отравляющее жгучим страхом, не догнало меня!

Но не могла. Тело мне не принадлежало. Огни пугали, но беспощадно тянули, и я не могла больше сопротивляться им.

Я ступила на холодную плитку балкона и подошла к железной балюстраде.

На ней, уцепившись одной рукой за балясину, сидело оно. Высохшее и тонкое, походившее на скелет, лишь для виду обтянутое тонким слоем сырой кожи. Гниющие мокрые морские водоросли, проходящие по всему его телу, источали зловонный запах, от которого к горлу подступал неприятный ком. На черном черепе единым непонятным шматком были налеплены волосы, мокрые, наполненными шевелящимися тварями.

Существо неотрывно смотрело на меня и продолжало выть. Оно не раскрывало рта, но звук доносился из самой его груди. Изнутри.

— Добы-ы-ыча! Добы-ы-ыча! — пробивался сквозь вой его хриплый, предвкушающий хохот. — Еще одна-а-а! Нам нужна еда-а-а!

— Кто ты? — еле шевельнула языком я. Контроль над телом не возвращался, хотя в мыслях я вопила и желала только одного: конца этому кошмару. К горлу подкатывал неприятный ком, привкус тошноты уже ощущался на языке. Нос закладывало от жуткой вони, однако я не могла даже зажать его пальцами. Мне этого не позволяли.

— Мы-ы кто? Мы морские стра-а-ажи. Мы любим челове-ве-веченку! — свистящий хохот пробрал меня. — Нам по душе твоя кро-о-овь! Ты у нас не пе-е-ервая!

— Не пе-первая?.. А билеты… Выигрыш. — с трудом выговорила я, вдруг поразившись своей догадке. — Это не просто… Так?

— У нас много связей на суше-е-е. Вы вторгаетесь-ь в наш мир, а мы в ва-а-аш. Нам кажется, все честно-о-о!

Снова хохот. Снова вспыхнувшие, как молнии, догадки.

«Неужели эти выигранные билеты Жени действительно были их планом? Мы должны был поехать. Мы должны были купаться. Они должны были нас…»

Я не успела завершить мысль. Тело и сознание полностью отключились, и теперь я покорно шагала только вслед красным огням.

Шаг, второй. Через балкон, потому как метр до земли позволял мне спуститься без повреждений.

Оно идет по дороге, шаркая сырыми ступнями и царапая брусчатку длинными когтями.

И я за ним. Людей нет. Я одна. Никто не может меня остановить.

Оно ведет меня к пляжу.

Я, зачарованно глядя в красные фонари, прошлась по сырому песку. Босые ступни увязали в нем, оставляя в память о себе темные следы. Полный соленых брызг ветер теребил мою ночную рубашку.

Но я ничего не замечала. Два красных огня вели ее, и я не могла сопротивляться их влиянию.

Оно уходило все глубже в воду, неотрывно глядя на свою жертву. Сухие конечности рук волочились за ним, как и черные спутанные остатки волос, и мокрая тина.

— За мно-о-ой! — различила я слова среди пробирающего воя. — Пойдем за мно-о-ой!

Я покорно вступила в воду. Пена игриво пробежалась по ноге, волны ударили по лодыжкам, а я, не замечая ничего, заходила все глубже.

Уровень воды поднялся почти до пояса. Вой не стихал, а, кажется, только усиливался. Среди него вновь начали проглядываться отдельные слова, но я в них не вслушивалась.

Оно звало. И я шла.

Волны уже доходили до подбородка.

«А что там, на глубине?»

Черная вода качалась на уровне глаз, но я видела свой ориентир. Два горящих красным огня.

На мгновение мне пришла мысль, что нет, надо сопротивляться! Я же здесь погибну! Надо бежать!

Но волна уже накрыла меня с головой.

Черная вода сомкнулась надо мной окончательно.

А пена волн смыла темные следы босых ног на песке.

— Еда-а-а! — разнеслось сразу несколько торжествующих воплей и нечеловеческий вой перекрыл испуганный девичий крик.

***

— Это поэтому ты не хочешь ехать на море? — выгнула бровь Женя, откладывая исписанные листы в сторону. — Придумать больше ничего не могла? Что-то поправдивей.

Я наморщила нос. Собиралась, но вечером фантазию понесло не туда.

— Ты собираешься! Без разговоров и хоррорных историй! — заключила Женя и громко хлопнула дверью на прощание.

— М-да. — угрюмо буркнула я, оглядывая рукопись. Вынула дневник и щелкнула ручкой:

«Я не хочу ехать. Не хочу и все! Вокруг все целое лето твердили, как хотят на море. В край надоели! Что же, они нормальные, а я нет. Потому что я не хочу на море и точка!»