Иногда, чтобы быть счастливым, нужно чем-то пожертвовать…
Когда я училась в 10 классе, у меня был репетитор по литературе. Очень милая женщина.
Мы разбирали с ней Салтыкова-Щедрина, и мне нужен был текст «Истории одного города». Дома были только куча детективов разного качества и коллекция произведений Нила Геймана, поэтому мне пришлось идти в магазин.
Брать книги в библиотеке- не моя тема. Всю жизнь я, читая, делаю заметки прямо в тексте, а с библиотечными экземплярами такое не провернёшь.
И вот, в субботу, рано утром, я поспешила в торговый центр за Салтыковым- Щедриным. Вы спросите: «Почему в субботу и рано утром, может книжный вообще работает с 10?» А я вам отвечу: «Вы правы, господа. Но лентяю вроде меня всё приходится делать в последние часы или даже минуты, поэтому я и пошла в магазин в такую рань, ведь у репетитор у меня в девять.»
В председательском кресле тогда сидел декабрь, в лучшем своём проявлении. Снег падал не переставая, а дорога превратилась в бесплатный каток. Однако, это не важно.
Наскоро собрав сумку и запихнув в рот белый хлеб с сыром, я вышла в это снежное безумие. Вы будете смеяться надо мной, но почему-то тогда я даже подумать не могла, что магазин может не работать. В моём понимании книги должны были продаваться круглосуточно, как таблетки в аптеках или алкоголь в ларьках. Я считала, это вполне естественным, если мне, например, часов в шесть утра понадобится книга и я за ней пойду. Вот только обнаружив закрытые двери книжного, до меня дошло, что в наше время печатные издания приравниваются к развлечениям, а не к чему-то необходимому. Я злилась. Злилась на себя за свою нерасторопность и за то, что не поняла этого раньше. Одним словом, чувствовала я себя прескверно, и именно в этот момент ощутила, что на меня кто-то смотрит…
Разворот, и моему взору предстала пожилая женщина, сидевшая неподалёку.
Сначала я приняла её за бомжиху. Старое, потёртое, кое-где рваное пальто было застёгнуто на три пуговицы, по-видимому, другие оторвались уже очень давно. Серый платок на голове, определённо, переживший не одного владельца, выглядел жалко. В общем вид был плачевный и до ужаса странный. Помню, я тогда ещё подумала, как ей вообще разрешили здесь ночевать, ведь охранники в этом ТЦ строгие…
В это время женщина поднялась со скамейки и направилась ко мне. Только когда она подошла ближе, я смогла разглядеть её лицо. Старческое, своими глубокими и длинными морщинами оно напоминало кору дуба. Ей можно было дать лет восемьдесят- восемьдесят пять. Но посмотрев ей в глаза, я поняла, что она намного старше.
Два тёмных, холодных камня были в глазницах. Я видела тьму. Тьму, которая царила на земле до того, как Бог создал всё живое. Или же это было небо, какое можно заметить ночью в деревне… Не знаю, не могу сказать точно, но в одном я уверена на сто процентов: эти глаза видели многое. Простой человек такого бы не пережил.
— Ты что-то ищешь, дитя?
Голос её никак не походил на старческий. Низкий, по-своему убаюкивающий. Было ощущение, будто она моя родственница, что-то до боли знакомое, близкое было в её, как водопад, голосе.
— Я хотела купить книгу…
Показывая на магазин, я вдруг осознала, как нелепо выгляжу.
— У меня нет того, что тебе нужно, но может ты примешь это?
С этими словами она протянула мне огромную, потёртую книжищу.
— Простите, но я не могу это взять.
Страх заполз в мой разум, и вся эта ситуация перестала мне нравиться.
-Прекрати, дитя. Никто тебя здесь не обидит. Если не хочешь брать просто так, тогда заплати мне.
Постояв несколько минут и не найдя подходящих слов, я полезла за кошельком.
— Оставь. Никому не нужны твои деньги. Заплати чем-то, что для тебя значимо.
Её слова удивили меня. Абсолютно сбитая с толку я пробормотала:
-Но что ещё я могу дать?
-К примеру это.
Женщина ткнула костлявым пальцем в мою сумку.
Запустив туда руку, я нащупала, а затем вытащила маленькую книжку-брелок, с надписью Nürnberg. Эту безделушку мне подарил папа, когда приехал из командировки. В тот вечер он сильно напился и избил нас с мамой. Это было давно, и я не вспоминала об этом случае уже много лет.
-Книга за книгу, не возражаешь?
По правде сказать, я не помнила, что брала брелок собой. Эта вещица мне нравилась, хоть и ассоциировалась не с самым лучшим моментом в жизни. Мне не хотелось её отдавать.
Подняв на женщину глаза, я увидела улыбку на её лице, и почему-то ощутила тепло.
-Так будет лучше, дитя. Не жалей неудач прошлого и не связывай их с настоящим, а то не получишь будущего.
Сказав это, она забрала брелок и ушла, оставив меня одну в абсолютно пустом ТЦ, с книгой, слишком старой, чтобы ещё не рассыпаться.
Несколько минут постояв в полной тишине и ничего лучше не придумав, я пошла домой. Зайдя в квартиру и очень тихо закрыв за собой дверь, я сняла ботинки и, стараясь никого не разбудить, прошла к себе в комнату.
Всё это время мне было тоскливо. Какая-то пустота внутри, но сев за стол, во мне проснулся интерес. Детское любопытство заиграло в моём сердце. Я достала книгу и аккуратным движением открыла первую страницу. Кривоватые буквы складывались в слова, а они в предложения. Дочитав до середины листа, я вдруг поняла, что это было подробнейшее описание моей жизни, до самой смерти. Вот только мне казалось, что чего-то не хватает, а не хватало там того самого вечера и брелка-книжки с немецким городом, но об этом я не могла знать, да это было не так уж и важно, ведь моя жизнь пошла по другому сценарию…
