Обычно в семь вечера уже темнело, но из-за новогоднего освещения это было не заметно. Темнота всегда привлекала меня, ведь чем темнее снаружи, тем уютнее в своем маленьком убежище, где бы оно ни находилось.
Снег валил огромными слипшимися хлопьями, пританцовывал у фона-рей, словно сопротивляясь гравитации. Вокруг меня все куда-то спешили. Большинство бежали с праздничными красно-зелеными пакетами в руках – подарками для близких. Некоторые тащили елки с базара, задевая прохожих колючими мокрыми ветками. А были и те, кто брел в наушниках, уткнувшись под ноги.
– Кажется, – предположила я, — им не до Нового года. Возможно, сессия или проблемы на работе.
Про себя я порадовалась, что сдала все зачеты, и теперь моя совесть чи-ста вплоть до первого экзамена. Вот такой подарок на праздник! Правда, чем больше я думала про Новый год, тем сильнее ощущала пустоту внутри.
Центр города был похож на зимнюю сказку, торопливое движение здесь как будто замирало. В каждой витрине, будь то азиатское кафе или книжный, светились гирлянды, люди неспеша прогуливались со стаканчиками кофе в руках, болтали и фотографировались.
Моя однокурсница Оля, с которой мы неплохо ладим и иногда гуляем вместе, тоже, наверное, попросила бы себя сфотографировать. Но сейчас она зубрила теорию вероятности, чтобы закрыть долг. Зачем я вообще пошла гу-лять без нее? Все эти огоньки, праздничные украшения, новогодние фильмы и нарядные елки никак не могли разбудить во мне ощущение праздника. Гля-дя по сторонам, я чувствовала себя до боли потерянной. Кроме того, руки и ноги онемели от холода, а заболеть в Новый год совсем не хотелось.
Я осмотрелась по сторонам и заметила небольшую кофейню, оформ-ленную зелено-оранжевыми флажками и милыми буквами-завитушками. От нее веяло теплом, а окончательно меня убедила туда зайти надпись на ре-кламной доске: «При покупке рождественского рафа – имбирный пряник в подарок». У бессмысленной прогулки теперь есть цель!
Возможно, кто-то сочтет это странным, но в декабре у меня появилось хобби – искать самый лучший новогодний имбирный пряник. Я делала это, потому что имбирные пряники были единственной ниточкой, способной со-здать у меня новогоднее настроение. Попадались образцы из магазинов, фир-менных кондитерских или случайных пекарен. Но сколько бы претендентов не было, ни один не смог даже немного приблизиться к идеальному, тому са-мому – нежному, медовому, рассыпчатому и ароматному, когда крошечки медленно тают, а язык слегка пощипывает от терпкости специй.
Сейчас у меня появилась надежда на это уютное местечко. Внутри сто-яли мягкие оранжевые диванчики, на стенах висели вязаные салфетки и чер-но-белые плакаты с котами в шапочках и очках. Несколько посетителей со-средоточенно печатали на ноутбуках, попивая кофе. Сразу стало понятно, что это одно из заведений «для своих», куда редко заходят случайные люди. По крайней мере, бариста медитировала над кофейным аппаратом, явно не ожи-дая посетителей.
– Здравствуйте, – встрепенулась она, когда я подошла к кассе. – Что же-лаете?
– Рождественский раф, пожалуйста, – попросила я.
– И подарочный рождественский пряник для вас, — улыбнулась бариста. – С наступающим!
– Вас тоже, – я улыбнулась в ответ и взяла пряник-звездочку. Эта форма была одной из моих любимых. Я торжественно надкусила пряник, но вол-шебства не случилось. Он был действительно вкусный, с легким ароматом меда и корицы, но далеко не идеальный. Хотя бы кофе не разочаровал. Одна-ко сидеть в кофейне уже не было большого желания, поэтому я засунула недоеденный пряник в карман, вышла на улицу и побрела дальше.
Метель усиливалась, а улицы пустели. Вскоре я обнаружила, что иду одна рядом со смотровой площадкой. Тускло светил одинокий фонарь, а во-круг сгущалась серая темнота. Я оперлась на перила, за которыми внизу по мосту скользили тысячи машин-огоньков. Тут сердце тревожно застучало. Это же то самое место… Руки задрожали, а в горле образовался ком.
Год назад я впервые собиралась отмечать Новый год без родителей, по-тому что переехала из нашего поселка в город. Не знаю, почему родители то-гда меня не позвали к себе. Может, хотели научить самостоятельности. Хотя скорее всего просто не горели желанием вообще что-либо праздновать.
– Круто, что ты свободна, – обрадовалась тогда Оля. – Все либо с семь-ей, либо вообще за городом отмечают. Это я к чему – у моего друга намечает-ся вечеринка, будем на Новый год всей группой собираться. Хочу, чтобы ты тоже пошла.
Я согласилась, хотя уже тогда были сомнения. Все-таки этот праздник не ассоциировался у меня с вечеринкой с малознакомыми людьми. Оля при-слала мне адрес, и в назначенное время я вышла из дома, перед этим ярко накрасившись и надев короткое блестящее платье, о существовании которого в моем черно-белом гардеробе успела подзабыть. Улица встретила неуютным пронизывающим ветром, и ноги в тонких колготках сразу онемели. Все люди, как всегда в канун Нового года, куда-то бежали, но это была не радостная, а тревожная спешка: кто-то готов был подраться за последний зеленый горо-шек, огромные пакеты с продуктами падали на голый лед, а автобусы оказа-лись настолько забиты, что пришлось пропустить парочку.
Уже прилично опаздывая, я торопливо скользила по тому самому ме-сту, где стояла сейчас, когда Оля написала: «Я тебя жду. Ты скоро?» – и при-слала видеокружок. Там человек двенадцать в одной тесной комнате с при-глушенным светом танцевали под громкую музыку, на столах – чипсы и бу-тылки с напитками. Кто-то на заднем фоне кричал с балкона, а один парень случайно опрокинул лимонад на пол.
Тогда я замерла как вкопанная. Кругом бахали салюты, откуда-то уже раздавалось «С Новым годом!», гудели машины. Было холодно и неуютно, но я поняла, что в той квартире буду чувствовать себя точно так же. И решила не идти. Написала Оле, что у меня сильно болит живот, вернулась домой и усну-ла до боя курантов. Впервые пропустила наступление Нового года, хотя даже трехлеткой терпеливо дожидалась двенадцати. Так и закончилось мое первое самостоятельное празднование.
Вот почему это место теперь нагоняло жуть и печаль. Я боялась повто-рения прошлогоднего одиночества. Чтобы не заплакать, я посмотрела вверх на мутную, едва проглядывающую сквозь низкие тучи луну. В глазах защи-пало еще сильнее. Пожалуй, хватит на сегодня прогулок. Хотелось вернуться домой. Там теплый плед, вчерашняя мандаринка и недоеденные имбирные пряники, которые теперь преследовали меня повсюду. Этого пока что вполне хватит. Иначе этот Новый год будет еще хуже.
Идея пришла будто бы сама по себе, пока я делала предновогоднюю уборку своей крошечной кухни (хотя бы что-то полезное). С верхней полки, где лежали пакетики со специями, мне на голову упала корица, рассыпавшись по всему столу. И я поняла, что могу испечь эти пряники сама. Прямо в Но-вый год. И это будут те пряники, которые я так отчаянно искала. Ведь я знаю рецепт, по которому готовила очень давно.
Пряники бабушки Шуры… Их вкус я помню, как сейчас, но каждый раз он будто ускользает от меня все дальше и дальше, как и другие детские вос-поминания. Например, об огромных сугробах у нас во дворе, которые папа, бурча, разгребал лопатой, пока мы с Максом перекидывались снежками через забор. С Максом, ставшим мне куда больше, чем обычным соседом, было связано почти все веселое и приятное, что происходило у нас в поселке: гонки на велосипедах, строительство плотины для жуков, ночевка в палатке в овраге и, разумеется, Новый год.
Наша семья всегда отмечала его в гостях у бабушки и дедушки Макса. Мама приносила оливье и свой фирменный салат, папа помогал дедушке Толе разжигать во дворе мангал, а бабушка Шура готовила с нами имбирные пря-ники.
На удивление, все ингредиенты у меня нашлись. Я надела, как когда-то бабушка Шура, фартук для готовки, хотя обычно обходилась без него, даже когда жарила что-то жирное или выжимала апельсиновый сок для смузи. До-бавила в чашу сливочное масло, сахар и начала их перетирать. Раньше каза-лось, что это очень долгий и нудный процесс, поэтому я и Макс поочередно работали лопаткой, рассказывая друг другу, что попросили у Деда Мороза, пока бабушка Шура искала подходящий фильм на стареньком телевизоре-ящике. «Под кино всегда работается веселее», – говорила она.
Я тихонько улыбнулась и продолжила наблюдать за тем, как крошеч-ные сахаринки растворяются в масле и оно делается мягче. Мелькнуло жела-ние включить телевизор, но у меня его было. Тогда я поставила новогоднюю музыку и добавила в тесто два яйца и мед.
– На нашей пасеке мед самый лучший, – приговаривала бабушка Шура, с гордостью вливая золотистую густую жидкость. – Никакой городской мед ни сравнится! Попробуйте, дети.
Но мы с Максом не любили мед в чистом виде, хотя признавали, что с печеньем и чаем он творил чудеса.
– Извините за предательство, – пробормотала я, закрывая крышку кон-тейнера с медом «Веселая пчелка», купленном в ближайшем супермаркете.
Затем мука, сода и самое главное – специи. У меня они хранились в обычных пакетиках, но у бабушки Шуры каждый сыпучий ингредиент лежал в какой-нибудь важной для нее баночке: из-под индийского чая или «замор-ских» специй, которые одни такие на весь свет, но уже закончились. Все эти баночки всегда были полные и восхитительно ароматные! Макс больше всего любил нюхать крышку баночки с корицей, а я – с имбирем. Специй нужно было добавить чуть-чуть, чтобы не перебить вкус меда, а потом, может, и еще немного. Правильное количество знала только бабушка Шура.
Я тоже добавила по своему ощущению, вдыхая аромат, предвосхища-ющий вкусную выпечку. Оставалось только замесить и раскатать нежное те-сто. Этот этап был самым ответственным и интересным. У бабушки Шуры в глубине ящика лежала коллекция разнообразных формочек. Любимой фор-мочкой Макса была звездочка, а моей – санки, правда, их никогда не получа-лось ровно перенести на противень. Мы по нескольку раз раскатывали обрез-ки, стараясь сделать как можно больше пряников. Когда оставшийся комочек теста становился слишком маленьким, мы съедали его, пока никто не видит.
У меня же вместо формочек в ход пошли обычные стаканы и мое вооб-ражение. Наконец, пряники были отправлены в духовку. Главное, не спалить первую партию. Если такое случалось, подгорелые экземпляры шли на укра-шение елки. Но сейчас елки у меня не было, отчего ответственность возраста-ла.
Я вытерла со стола, покосилась на пустую миску и, оглянувшись как будто было кому меня отругать, засунула в рот прилипший к стенке комочек пряничного теста. Как странно… И почему в детстве это солоноватое, липкое нечто казалось вкусным? Вдруг и сами пряники получатся не такими, как я хочу? Возможно, стоило добавить побольше сахара или поменьше специй. А может, городской мед или масло по скидке испортят весь вкус? Сердце екну-ло, а потом камнем провалилось вниз. У меня не получатся пряники бабушки Шуры! Я никогда их больше не попробую, как бы ни старалась. И веселый Новый год я больше не отпраздную…
Бабушка Шура внезапно заболела в тот год, когда нам с Максом испол-нялось шестнадцать. Сначала были долгие поездки по врачам в город и даже в столицу. Макс с дедушкой ездили вместе с ней, но ничего не помогало. То-гда мы впервые провели любимый праздник раздельно: он – в стенах боль-ничной палаты, а я – у себя дома с мамой и папой, уткнувшимися в дурацкое шоу по телевизору, и без пряников. А потом – все как в тумане: смерть ба-бушки Шуры, мой переезд, на который родители откладывали чуть ли не де-сять лет, продажа соседского дома, откуда больше не будет пахнуть корицей и пряниками. Макс тоже переехал в город к родителям, не жившим до этого с ним из-за частых командировок. А что стало с дедушкой Толей, я даже не знаю.
Из-за воспоминаний я была готова заплакать. От духовки исходило теп-ло, а из колонки лились протяжные рождественские гимны, но я не чувство-вала и не слышала ничего вокруг. Я была не здесь. А в том пустом холодном деревянном доме, где не было никого.
Казалось, прошла вечность, прежде чем прозвенел таймер. Дрожащими руками я вытащила имбирные пряники. Немного кривые и местами подго-ревшие, они все так же пахли Новым годом. Нет, не тем Новым годом с огромными сугробами, старым телевизором, попыхивающим чайником, сладким тестом и добрыми теплыми руками. Но моим собственным. Эти пря-ники приготовила я, значит, они точно не будут плохими. Осторожно, словно хрустальный, я взяла один пряник и надкусила. Вкус был одновременно и сладко-приторным, и солено-пряным. Он будто пробудил меня ото сна. Тепло разлилось по моему телу, а за окном все взрывались салюты. До Нового года оставалось совсем чуть-чуть. Когда-нибудь я тоже стану бабушкой, которая печет отличные пряники. Ведь уже сейчас ими хотелось кого-то угостить.
Внезапно меня словно озарило! Я бросилась к компьютеру и зашла в соцсеть. Уже давно мы с Максом в последний раз слали друг другу смешные стикеры. На его страничке была выложена фотография: он стоял с родителя-ми на фоне пятиэтажки, у мамы в руках был шарик «с новосельем». Точно! Это же тот самый дом, куда Оля звала меня на вечеринку в прошлом году! Граффити на одной из панелей одинаковые.
Идея была бредовая, но в конце концов, Макс заслуживает эти пряники так же, как и я. Я аккуратно положила самые красивые в контейнер и выбе-жала на заснеженную улицу. Хлопья снега неслись, как и мои мысли. Где я была раньше? Почему не написала Максу, не позвонила и не спросила, как он себя чувствует? Он потерял любимого человека, а я заперла себя в коробку собственных переживаний и не сказала ни слова. Но я уже выбегала, выбегала из деревянного дома воспоминаний и не замечала вокруг ни мчащихся ма-шин, ни смотровой площадки, ни толпящихся людей. Как будто не было ни-чего важнее контейнера у меня в руках, где пряники стучали в такт сбивчи-вому дыханию.
И вот я на месте. Трясущимися замороженными пальцами набрала: «Привет. Прозвучит глупо, но выходи. Хочу тебя увидеть». И стала вгляды-ваться в сверкающие гирляндами окна. Ничего не получится…
Внезапно хлопнула подъездная дверь и прямо на меня выбежал Макс – настоящий, с тем же зеленым шарфом и удивленными глазами, но повзрос-левший, изменившийся.
– Алиса? – неуверенно произнес он. – Что ты здесь делаешь? И как ме-ня нашла?
Я подошла ближе и улыбнулась.
– Я испекла имбирные пряники. Со звездочкой – твой.
