Эш стоит на краю обрыва и смотрит на молочный туман, совсем ещё молодой, не окрепший. Что ж, не самое яркое зрелище, но смотреть больше не на что. Сердитая дымка прячет всё, что находится глубоко внизу. Очень глубоко. Потому что внизу только море и сон. Глубже уже некуда.
– Не хочешь, чтобы я прыгала? – спрашивает Эш в пустоту. Туман многозначительно (а может, и от нечего делать) молчит. Хоть он и живой, но отвечать не собирается. Всё-таки туману не положено разговаривать, даже если он живой. И даже если он вам снится.
Мысли путаются в сонном пространстве. А это точно сон: в жизни не бывает такого тумана. Боже, как же сложно собрать все в одну картинку и начать в конце концов ясно соображать. Хотя бы относительно ясно.
Эш отходит от края обрыва и идёт в обратную сторону. Холод отрезвляет. Должен отрезвлять. Растрёпанные крылья трепещут за спиной, а босые ноги путаются в длинном неуютном сарафане. Она не любит этот наряд, эти красно-белые полоски, но Соулу нравится. Девушка вздыхает: «Ладно уж, пусть снится…»
Ступая по холодной земле, она отсчитывает сорок два шага, как ответ на самый главный вопрос жизни. Делает это вслух и очень громко, чтобы пространство сна знало – Эш настроена серьёзно. Более чем серьезно.
От «более чем серьёзно» её отвлекает нечто, появившееся из тумана. Нечто имеет тело мохнатого, с теплой шерсткой жука. Размером оно с пятиэтажный дом, но страха почему-то не внушает. Оно изучает девушку ярко-синими глазами сквозь прорези пушистой маски, несильно покачивая головой. На его макушке красуются изящные рога-веточки. Мохнатый жук снова качает головой, и на рогах распускаются зелёные почки, вроде как от вербы.
«Во сне у меня весна, а в городе – ещё нет, – размышляет Эш. – Впрочем, сны всегда забегают вперёд. Кажется, им это нравится».
Неспешно передвигая мохнатыми лапами, жук движется в её сторону. Вот теперь Эш начинает нервничать. Страх липкими комьями путает волосы, не давая возможности трезво оценивать надвигающуюся опасность. Рога мохнатого создания тем временем становятся все массивнее, внушительнее. Шерсть превращается в пока еще тонкие иголки. Стоит ли проверять, насколько острыми они могут быть?
«Нужно торопиться, пока этот «олень» мне всё не испортил», – думает девушка и разворачивается в сторону обрыва. Трёт ладони друг о друга, чтобы получше закрепиться в пространстве, и, убрав пшеничные волосы за спину, начинает разбег. Эш бежит со всей возможной силой, едва успевая заглатывать воздух, пополняя легкие. Из-под её ног вылетают острые камни, свежескошенная трава неприятно колет босые ступни. Ей страшно. Страх высоты не отпускает даже во сне: цепляется за подол, нагоняет, липнет.
Стараясь не обращать на него внимания, Эш добегает до края, плотно прижимает крылья к спине (всё равно от них никакого толку) и прыгает вниз.
Она летит. Летит вниз, потому что только так и умеет. Она счастлива, как птица. Страх остался там, наверху, и девушка, улыбаясь туману, как лучшему другу, проваливается вниз, прикрыв глаза. Наполненная и предвкушенная.
Туману нравится Эш, и он проясняется.
Плотной дымки больше нет, но есть мерцающая в сумерках гладь воды. Воздух имеет странный привкус. Эш требуется некоторое время, чтобы ухватить состояние дежавю и вспомнить запах соленой воды, который можно ощутить только на берегу моря.
«Значит, не ошиблась. И приду на встречу вовремя. Точнее, приплыву», – не успевая додумать мысль до конца, Эш погружается в воду.
Вода мутноватая и прохладная, но совсем чуть-чуть. Главное, что дышится в ней легко. Впрочем, они с водой давно на «ты». Вода привыкла, что стала мостом между двумя мирами: текучей переправой для нечастых, почти редких, встреч двух друзей.
Эш плывёт вперёд, надеясь увидеть знакомый силуэт, но ее усилия тщетны. Зато жители сна на своём месте. Они чувствуют нетерпение девушки – и через мгновение в её правую руку впиваются шипы-иголки бесформенного существа. Хозяин иголок трещит и меняет внешность со скоростью обезумевшей модницы. Вот он – птичье гнездо, а вот – огнедышащая рыба, и как завершающий образ – паутина, мерцающая серебром. Эш с трудом отрывает взгляд от «хамелеона» и тут же замечает впереди себя стрелы едва уловимого света.
Рывком она освобождает руку и плывёт в нужную сторону.
Конечно же, это Соул. Плывёт он или летит, сказать трудно – мощные крылья прижаты к спине, но мчится он со скоростью птицы в небе, разрезая толщу воды сильным телом. Эш прибавляет скорость, чтобы не отстать. И вот уже совсем близко мелькает силуэт Соула. Еще более неуловимый, чем блестящие капли воды, разлетающиеся от его крыльев.
Эш делает сильный рывок вперёд и хватает друга за ногу, но тот в последний момент ускользает.
– Подожди! – сквозь смех кричит она и падает лицом на песок.
Вокруг расстилается белоснежный пляж. Внезапная смена локации только добавляет девушке восторга. Она так и лежит, смеётся и стряхивает с лица песчинки. Несколько мелких кварцевых камешков попадают в рот, и Эш с удивлением замечает, что на вкус они сладкие, как тростниковый сахар.
Море исчезло, на его месте выросли пальмы. По пляжу бежит толстенький ярко-зеленый динозавр, напоминающий кактус. На Эш он даже не смотрит. Понятно – встреча состоялась, и теперь пространству сна люди не интересны.
Соул подходит ближе и нависает над девушкой огромной тенью – крылья расправлены, бледная кожа усыпана каплями воды и немного веснушками.
Она встаёт на ноги, отряхивается, а Соул любуется её сарафаном. «Не зря надела», – думает Эш и заговорщически ему подмигивает.
Соул смеется и сгребает девушку в охапку. От его объятий мнутся крылья, легким не хватает воздуха, поэтому Эш пытается вырваться из мощного кольца рук.
– Потише. Хэй! – возмущается Эш. – Крылья только отрастают! Если сломаешь их, я тебя поколочу!
Соул послушно отпускает девушку. Затем бесцеремонно разворачивает к себе спиной и рассматривает новорождённые крылья. Водит по ним пальцами, и Эш морщится от щекотки. Или от счастья…
«Дать потрогать свои крылья – знак высшего доверия», – раздаётся в её голове голос друга.
«Помню. Ты говорил это раньше», – также мысленно отвечает Эш.
Кончики пальцев у Соула шершавые и холодные, и Эш немного щекотно. Но она стоит неподвижно, почти не дыша, ждёт, когда друг вдоволь насладится своей привилегией. Тем более, что месяц назад, в их прошлую встречу, крыльев у неё ещё не было; только два отростка на спине, лишь намекающие на что-то более серьезное.
– Ещё один сон, и они станут такими же, как у меня, – говорит Соул с уверенностью.
– А ты уверен, что я дотяну до этого момента? И не забуду… Всё, – с тревогой спрашивает Эш, мгновенно погрустнев.
Соул разворачивает её к себе лицом и кивает головой. Соул никогда не был многословным, считая, что озвучивать очевидные вещи — самое бесполезное занятие из всех. И все же сейчас это было необходимым:
– Конечно. В следующую нашу встречу ты уже сможешь летать по-настоящему, а утром… Тебе не придётся полдня ломать голову над тем, что ты делала ночью. Твоя память на сны станет такой же крепкой, как крылья.
– Я всё равно боюсь… Ты сам говорил, как я уязвима, пока крылья растут… Тебе это дано от рождения. А я… Боюсь забыть тебя и… – Эш замолкает, опустив плечи. Она несмело заглядывает в серо-голубые глаза друга и надеется, что он, как всегда, успокоит или скажет смешную глупость, а лучше бы и то, и другое сразу.
Сорвав с ближайшего куста ярко-красный цветок, Соул вставляет его в волосы девушки. Довольное растение сразу же оживает, приобретая какой-то более мягкий оттенок. Эш улыбается.
– Ты не забудешь, – говорит Соул. – А если и забудешь, то что? Память – это всего лишь дорога. Дорога может быть размыта или вовсе стёрта, но мы ведь от этого не исчезнем, и сны наши – тоже. Ну, в крайнем случае, сны заманят тебя на другую планету, – шутливым тоном говорит он. – А я тебя спасу, как полагается герою из ваших сказок, – подытоживает Соул и, улыбаясь, снова крепко обнимает Эш.
В этот раз она не противится – обнимает Соула в ответ, вдыхая запах моря и ветра, исходящий от его кожи.
Он берёт девушку за руку. Они гуляют по пляжу, оставляя нечеткие следы на влажном песке. Складывается ощущение, что они знают друг друга всю жизнь, не меньше. И это отчасти правда. В первом же сне с его участием Эш поняла: он не чужой. Соул рассказал, что они знакомы уже очень давно, просто Эш этого не помнит. Рассказал, как придумал вырастить для неё крылья, наполнив каждое перо сновидениями, чтобы больше она его не забыла. Соул предупредил, что дело это хлопотное и опасное. Крылья могут не прижиться, а могут и вовсе лишить девушку памяти.
Но она согласилась. Не могла не согласиться.
До этого момента всё шло хорошо: крылья росли, Эш храбро терпела их редкие встречи. Но теперь её силы были на исходе, а крылья всё ещё не окрепли.
– В этот раз у меня ушёл месяц на то, чтобы найти тебя, – прошептала Эш.
– Месяц… Это много? – спрашивает Соул и хмурится. Для него понятия «время» не существует, а Эш привыкла измерять тоску минутами, часами и днями. Вместо ответа она широко-широко разводит руки в стороны, всем своим видом показывая, как это много.
Соул кивает, а она думает о том, как же обидно, когда сон – единственное доступное место для встреч. Прекрасное, конечно, но очень уж зыбкое и ненадёжное. И для встреч, и для всего остального тоже.
Из глаз девушки текут слёзы. Они появляются так внезапно, что Соул не успевает ничего сделать.
– Знаю, знаю, – всхлипывает Эш. – Я должна быть сильной, но ничего не могу с собой поделать! Совсем ничего! Прости…
И она плачет навзрыд, наблюдая, как пространство сна рассыпается от её эмоций. Последнее, что она чувствует, – прощальный поцелуй в щёку.
***
Проснулась. Тикают часы. На улице гремит трамвай, а за стеной у соседей стиральная машина готовится к взлёту. Правая рука затекла – видимо, от неловкой позы.
Девушка лежит в кровати, прикрыв глаза, а из головы тонкой ниточкой ускользает сновидение. Она накрывается одеялом, чтобы заглушить звуки города, но и это не помогает. Сон исчез – и возвращаться, видимо, не собирается. Она пожимает плечами. «Ну и ладно. Велика важность – сон…»
Вздохнув, Эш встаёт с кровати, въезжает ногами в пушистые тапочки и плетётся на кухню. Очень хочется пить. Она наливает из кувшина стакан прохладной воды и выпивает залпом. Правая рука всё ещё ноет, и девушка трёт её, замечая небольшие красные отметины возле локтя.
«Расцарапала где-то», – думает она и, щурясь, выглядывает в окно. Неожиданно трудно дается фокусировка взгляда, как будто она не спала всю ночь…
Зелёный трамвай, чем-то напоминающий кактус, скрылся за углом, но рельсы, возмущённые его тяжестью, всё ещё грохочут. Голые деревья, смущённые, но приветливые, неспешно покачиваются на ветру. Тут и там грязными шапками лежит пушистый снег. К городу крадётся туман.
Удивляясь сама себе, она настежь открывает окно, и в кухню врывается всё ещё по-зимнему холодный утренний воздух. Такой холодный, что перехватывает дыхание. Перегнувшись через подоконник, она смотрит с высоты своего пятого этажа вниз. Что надеется там увидеть, сама толком не знает. Ветер развевает не расчесанные после сна волосы… Высота пьянит и дразнит, а в висках бьются мысли. Тёплые и странные, ровно то, что нужно для немедленного «согреться». Только входа к ним нет.
Она мотает головой и поспешно закрывает окно. Заваривает чай с апельсином и корицей в большой термос, наспех одевается и торопится на учебу.
Выбирая самые тихие улочки, она петляет среди сонных дворов, приправленных пустыми детскими площадками и пустеющими парковками. Зимние кеды оставляют нечеткие следы на снегу, термос с чаем, спрятанный в сумку, приятно согревает бок. Эш дышит зимним воздухом через мягкий шерстяной шарф в красно-белую полоску, пытаясь собраться с мыслями. В голову по-прежнему что-то просится. Вертится уже на кончике языка, и девушка перебирает наугад слова: «Подоконник, сон, вода, тапки, туман…»
Туман уже здесь. Деликатный, чуть сердитый, он движется по мостовой, будто живой… У девушки колотится сердце. Похожий на огромного мохнатого зверя, он идёт к ней молча, а ведь хочет пожаловаться, что «с ним никто не играет, и говорить-то ему не положено… И она, почему она так быстро ушла?»
Девушка закрывает глаза и улыбается. Откуда-то она знает – так лучше видно. И туманного зверя, и благоухающий цветок. Судя по запаху, ярко-красного цвета.
Город замер. Затаился, не желая выдавать свой секрет так легко. Даже туманный зверь остановился и не расползается больше по городу.
Над головой слышны взмахи широких крыльев. От них растрепались пшеничные волосы и повеселели мысли. Не открывая глаз, девушка смеётся в голос, позабыв обо всём, но вспомнив главное. То, что раньше вертелось на языке, а теперь растекается по телу тягучим ярким теплом.
Немногочисленные прохожие деликатно обходят её стороной и не мешают сбывшемуся счастью. Они понимают: осознать, что ты не одна, – это те ещё крылья.
