Духота, сопровождаемая постукиванием дождевых капель,
Несбыточные идеи по преждевременному решению целей,
Потраченные, причём слишком, деньги родительских цапель
Сделали цаплю поменьше совсем не готовой к летней метели.
Кажется, ребёнок — безусловно, ребёнок — попросту испугался
Изрядной ответственности да ещё никчёмности троп,
По которым топал и раб, и трудяга, и вор, и плут Вася.
Вот теперь ребёнку идти. Идти, не рыдая от боли стоп.
Ребёнок прав, когда в лишь лунное освещение комнат
Его робкое детское сердце не хочет слезать с гнезда,
Даже если нужда чертям вопреки трогать пальцами за ламинат.
Чёрт — вымысел, а черта — реальность, как пряники и поезда.
А метель всё вьюжит, не разбирая никакие статусы,
Справочки оправдания, честно добытые или не очень,
И даже бедных мне равных, треба которых — пандусы
И кто-то катастрофически рядом нужный. Иначе — вклочья.
Метель, скорее всего, — выродок человеческих смыслов.
На деле работает принцип жизни: человек, тебе дали век,
Так живи его, не съедая попусту — это важно! — концы слов.
Увы…ребёнку предстоит лишь пройти осознания саундчек.
И мнима июльская духота, когда ветер гонит на поле,
Где маленький человек грезит о чём-то громком, большом,
Совсем не боясь, что расплата за цели будет о десятом но́ле.
Он забывает пока что о летних метелях. В этом он клёвый мажор.
Он — это будущий Рузвельт, Ремарк, солист группы «Måneskin»,
Пеле, стоматолог с Каира, сантехник из Сыктывкара
И он же есть будущий я, желающий заполнять в карте пропуски.
В мире больше взрослых людей, но крутится всё вкруг бэби-кара,
осёдланном главной
истиной мира,
то есть
Ребёнком.
