Принято заявок
2558

XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Хакимова Назира Раисовна
Возраст: 19 лет
Дата рождения: 03.06.2004
Место учебы: МБОУ "СОШ№84"
Страна: Россия
Регион: 116
Район: Советский
Город: Казань
Художественные переводы
Категория от 14 до 17 лет
Фанис Яруллин «Великая тайна»

Фанис Яруллин

Великая тайна

Искандер сегодня впервые получил письмо от девушки. Отправитель –  Ляйсан, сама Ляйсан. В последнее время это имя красивой мелодией звучало в душе Искандера, готовое в любой момент сорваться с губ. И не только имя, но и облик девушки, ее счастливый смех – все это записано в памяти Искандера, как на магнитофонной ленте.  Куда ни посмотри, всюду Ляйсан: в белых снегах зимы, в чистоте лета, в свете весны, в щедрости осени – везде она. Когда душа жаждет песен, достаточно лишь произнести: «Ляйсан». Когда чувствуешь себя одиноким, достаточно лишь вспомнить о существовании этой девушки – и мир становится ближе.

Эх, любовь! Ты как молния – неизвестно, когда и в кого ударишь. Говорят, молния бьёт только в высокие деревья. Нет же, иногда ее огненный заряд попадает и в вершинки молодых дубов. Ведь неспроста бушует сейчас буря в душе семнадцатилетнего Искандера!

Когда это началось? Какие ветра вызвали первое движение в душе? Еще недавно Ляйсан была самой обычной девочкой – одноклассницей для Искандера. Даже привлекательной не казалась. Пожалуй, именно ее непривлекательность и стала причиной сближения.

          В день окончания 8 класса они поднялись на гору. Это давний деревенский обычай: выпускники восьмого и десятого класса поднимаются на каменистую гору в устье реки Ик и пишут свои имена. Каждый парень рядом со своим именем пишет имя девушки, которая ему нравится. Иногда эта игра становится первой нитью между двумя сердцами, первым общением. Имена симпатичных девушек встречаются на многих камнях. Такие девушки чувствуют себя очень счастливыми. Они начинают понимать, что красота, которой их наделила природа, наряду с талантом и мудростью, обладает огромной силой. Ну а девушки, не нашедшие своих имен, не стерпев обиды, льют слезы под березой, растущей у подножья горы. Говорят, поэтому сок этой березы такой горький.

В этот день никто из парней не написал имя Ляйсан. Она даже не расстроилась, так как была уверена, что она самая некрасивая девушка в классе.

Когда ребята возвращались в деревню, Ляйсан и Искандер отстали от всех.

— Ты написал имя Гульзады? – спросила Ляйсан с деланным равнодушием.

— Почему ты так решила?

— Вы все на нее смотрите.

— Нет, я ничье имя не написал.

— Почему?

— Не хотел портить красоту камня.

— А-а!

Довольно долго они шли не разговаривая. Вдруг Ляйсан спросила:

— А что по-твоему такое красота?

— Не знаю, не думал об этом, — ответил Искандер. — Я считаю, что все вокруг нас красиво. Вон, посмотри на лес, разве можно какое-то дерево назвать некрасивым? В книгах чаще всего воспевают березы, прославляют дубы. А чем хуже осина? Она же такая беспокойная душа – раньше всех чувствует, что скоро появится ветер, и сообщает об этом всему лесу. «Эй, — говорит осина, — готовьтесь, держитесь крепче корнями за землю, надвигается буря». Ну или посмотри на воду. Разве она некрасива? Я летом хожу на рыбалку рано утром. Солнце только восходит. Смотришь на гору – на горе солнце, смотришь в воду – и в воде солнце. Солнце удивительно большое, так как еще не успело раздать лучи всему миру. Знаешь, у меня в голове как-то возник очень глупый вопрос: почему солнце утром купается в реке? Я долго думал и нашел на него ответ.

— И почему же?

— Для того, чтобы очиститься. Если бы оно не каждый день купалось в реке, было бы оно таким ярким?

— Ты мечтатель, ты очень мечтательный человек, Искандер.

— Мечтатель или нет, но я очень люблю природу. В классе меня считают застенчивым.  Не знаю почему, но я не могу быстро влиться в громкие игры. Кажется, что играют несерьезно и ругаются в шутку. А в природе все по-другому. Она не гордится красотой, не хвастается щедростью. А ведь, если подумать, то нет ничего сильнее, щедрее, красивее природы. Скажешь людям что-то не то, они долго хранят обиду, злятся на тебя.  А природа не держит зла: черемуха, ветку которой мы сломали в этом году, снова зацветет в следующем.

— Мы беззастенчиво пользуемся тем, что природа не держит на нас зла. Возможно, нам полезней ее злость, ее удар по руке.

— Нет, природа не может так. «Люди, наверное, сожалеют о содеянном, еще разок расцвету весной», —  думает она. Каждую весну так думает. Ее сила в умении прощать, в том, что она дает нам возможность исправить свои ошибки.

Искандер с Ляйсан долго гуляли в этот день. Не отвечали друзьям, которые их искали. Им было хорошо вместе.

— Ты изменился, Искандер, повзрослел что ли…

— Хым, нам, наверное, уже пора выходить из детства. Скоро паспорт получим. Джалиль в тринадцать начал публиковать свои стихи. Грибоедов в пятнадцать окончил университет. Гайдар в шестнадцать командовал полком. Разве может не повзрослевший человек, писать стихи, которыми все будут восхищаться, или стать командиром, который ведет за собой людей?

— Не горячись-ка, Искандер.

— Как не горячится. Если что-нибудь случается, к нам относятся как к детям. Так подумаешь – мы как взрослые, по-другому подумаешь – нам еще расти и расти. Если хочешь знать, мы уже давно не думаем как дети: и ты, и я, и другие. Но мы боимся показаться умными и притворяемся глупыми. Чем больше притворяешься, тем лучше. Не стыдно обижать слабых, а сказать умное слово — стыдно. Не стыдно, скрываясь ото всех, обниматься в темных переулках, а расспрашивать учителей о любви — стыдно. Мы все живем внутри какой-то оболочки. Эта оболочка защищает нас от душевных ран. Чем глубже спрятано наше настоящее лицо, тем спокойнее. Мы всего боимся: боимся защитить девушку, чтобы не услышать насмешливое: «Откуда тут взялся средневековый рыцарь?» Боимся заплакать, чтобы не показаться слабыми. Боимся помогать родителям, потому что назовут сосунком. Боимся смотреть в глаза девушке, потому что начнут дразнить Русланом и Людмилой. Только глупыми мы не боимся казаться.

В тот день Искандер поразил Ляйсан своими размышлениями. Ей вдруг захотелось при помощи волшебства стать самой красивой девушкой. Вот тогда бы она подошла к Искандеру и сказала бы: «Мой умный, смелый рыцарь, забери меня с собой в мир своей мечты. Твой мир в тысячу раз красивее, чем этот. Там сказки становятся явью, там нет ничего, чего не смог бы достичь человек. Мы бы совершили смелые открытия в этом волшебном мире. Вдоль дорог, по которым мы бы прошли с тобой, распустились бы цветы. В реках, которые мы бы с тобой переплыли, купалось бы солнце.  Вечерами, которые мы бы с тобой провели, играли бы зарницы». Нет, у Ляйсан нет такой сказочной силы. Ее существование никому не приносит радости..

Расстроенная, она посмотрела в зеркало, однако оно не утешило ее, а только увеличило душевную боль. Светлые, почти невидимые брови, зеленоватые глаза, худощавое угловатое тело и выпирающие лопатки. Они бы не так сильно выпирали, если бы Ляйсан чуть-чуть поправилась. «Разве нужно пугало, если есть я?» — подумала она, пытаясь скрыть свою печаль за шуткой. Вот Искандер говорит, что в природе нет ничего некрасивого. А разве человек не самое прекрасное, не самое совершенное достижение природы?

Нет, лучшее не задумываться об этом!

И Ляйсан решила забыть о своей некрасивости. Стала проще одеваться, потому что одежда не может сделать некрасивого человека привлекательным. А ведь у нее была возможность наряжаться: отец — председатель колхоза, мать — продавщица. «Эх, была бы я на твоем месте, — говорят ей некоторые девушки, — я бы сумела одеться. Не только глаза парней-одноклассников, но и глаза учителей загорелись бы».

— А я не собираюсь никого завлекать, — ответила Ляйсан, — пусть видят мою непривлекательность. Ее все равно не скроешь за тряпками.

И Ляйсан, не обращая внимания на свою внешность, старалась быть всегда веселой, старалась шутить и смеяться. Во время игр предпочитала мальчишеские. Летом ездила верхом. В колхозе был жеребец, которому не нашлось применения. Ляйсан подготовила его к Сабантую. Даже участвовала с этим жеребцом на районном празднике. Несмотря на то, что она не выиграла, она все-таки повязала на шею коню красное полотенце. Когда она то отставая, то опережая всех, летела, словно ветер, ей казалось, что все смотрели только на нее. Слова: «Не сдавайся!» — кричали только ей. Ляйсан была счастлива победой над своей неуверенностью. А счастье делает человека красивым.

Изредка, глядя на себя в зеркало, Ляйсан замечала некоторые изменения: очертания тела округлялось, в глазах появились искорки. Только Ляйсан не спешила радоваться. Победа, не признанная людьми, не победа. Красота, не замеченная людьми, не настоящая красота. Все приобретает цену только в глазах людей. А никто из людей изменений еще не замечал.

В один из первых учебных дней девятого класса, Искандер посмотрел на нее каким-то другим взглядом. Однако в этом взгляде было скорее недоумение, чем восхищение.

— Уж не превращается ли наш гадкий утенок в прекрасного лебедя? –то ли в шутку, то ли всерьез сказал он Ляйсан.

Загорелое лицо Ляйсан покраснело еще сильнее. Какое-то время она не могла вдохнуть, затем, подчиняясь какому-то внутреннему порыву,  выбежала из класса.

Эх, душа! Тебе хватает одного слова, чтобы воспарить в небеса. И одним словом можно низвергнуть тебя в пропасть.  Вон как окрылено ходит Ляйсан. Улыбка не сходит с ее лица. А как идет ей эта улыбка. Ни одна красивая одежда не украшает так человека. Улыбка – сияние души. В улыбке проявляется внутренняя красота. Если в радуге семь цветов, то в улыбке семьдесят.

Искандер чувствовал себя первооткрывателем неведомых земель. «Вот посмотрите, рассмотрите её красоту. Я ее нашел. Нашел, только не расскажу вам секрета. Раз есть глаза — сами увидите».

Наблюдать за изменениями Ляйсан Искандеру было и приятно, и интересно. Ляйсан была как цветок, который не мог расти, потому что долго оставался в тени. Такие цветы мучаются, пока в них не происходит пробуждение. Жажда роста зовет их к свету, к солнцу. Выйдя к свету, они стремительно меняются: цветок становится сильнее, ярче, раскрывается во всем своем изяществе. Вот тогда все его замечают.

Стали замечать и Ляйсан. Чем больше вокруг нее крутились другие парни, тем дальше становился Искандер. Нет, не душой. В душе он ощущал рождение неизвестных ему чувств. У этого состояния пока не было названия. Симпатия это или любовь? Сказать сложно. С одной стороны, хотелось совершить подвиг на глазах у всех, а с другой хотелось спрятаться в самом укромном уголке природы, чтобы поразмышлять в одиночестве. Еще недавно можно было без стеснения смотреть в сияющие, как солнце, глаза Ляйсан. А сейчас даже если просто повернуться в ее сторону, по всем жилкам начинает проходить горячий ток. Еще недавно можно было заблудиться с ней  в лесу и говорить о прекрасной природе, а сейчас кажется, что все слова  вовсе потеряли смысл.

Искандер до этого считал себя уже повзрослевшим. А теперь, приближаясь к 17-летию, будто стал маленьким. Вопросы, на которые нет ответов, все копились, и копились. Казалось, что только Ляйсан сможет ответить на них. Искандер верил в изменяющуюся Ляйсан, в то, что однажды она ответит на его вопросы. Сердце не обманешь: он получил от Ляйсан письмо. Девушка сама отдала его Искандеру. Это письмо нельзя было прочитать в спешке. Искандер положил его во внутренний карман пиджака. Конверт жег его целый день. Как только рука случайно касалась письма, Искандер одергивал руку, словно коснувшись огня. Наконец, закончился самый длинный день в его жизни, закончились уроки. Ноги сами привели Искандера к укромному месту на берегу реки. Он лег под своей любимой ивой. Захотел, подольше наслаждаться моментом. Сначала Искандер долго не открывал письма. Но терпеть бесконечно не было сил. Растопив клей теплым дыханием, он открыл конверт.

«Искандер, я должна была сказать тебе это, глядя в глаза. Я виновата перед тобой, очень виновата. Уже целый месяц я хожу, скрывая от всего мира большую тайну. Я еле сдерживаюсь, чтобы не рассказать обо всем людям, особенно тебе. Кажется, что эта тайна вылетит из меня, словно жаворонок, и расскажет всем о моем счастье. Да, я счастлива, Искандер. А скрывать счастье тяжело. Печаль, обиду можно спрятать, можно сделать вид, что не заметила, как обидели, разочарование можно скрыть шутками или острыми словами. Но счастье не спрячешь, не скроешь. Оно не помещается в груди, словно горный родник, оно рвется на свободу, несмотря на камни, преграждающие путь. Оно поднимается, как буря, вырывая величавые дубы. Счастье отражается не только на лице, но и в походке, в движениях. Счастье заставляет бежать, когда нужно идти, танцевать, когда нужно стоять. Счастье самого жадного человека делает щедрее. Мне сегодня хочется поделится своим счастьем со всеми друзьями, хочется обрадовать всех-всех, но нельзя.

У тебя чуткая душа, Искандер. Ты, наверное, заметил, что я изменилась за последний месяц. Иногда ты смотришь на меня исподтишка. Во взгляде твоем чувствуется вопрос, недоумение. Если бы ты как раньше подошел ко мне, я сказала бы эти слова тебе лично. Только, получилось ли бы у меня? Наверное, не хватило бы смелости. А ведь у меня есть великая тайна, Искандер. Какой-то ученый или философ назвал любовь великой тайной. Мне кажется, что об этой великой тайне должны знать только двое. Головокружительное волшебство слова «люблю», тайна, которую невозможно понять до конца в том, наверное, что только двое об этом знают, в невозможности рассказать всему миру. Да, я влюблена, Искандер. Прочитав это, ты спросишь: «В кого?» Чуть-чуть потерпи, Искандер, рассудок мутится. Я тебе еще не сказала свою самую большую тайну: месяц назад я вышла замуж. Уф! Как же тяжело писать эти слова. Читать их, наверное, тебе еще тяжелей. Я давно заметила, что ты считаешь меня близким человеком. Возможно, любишь меня. И я думала, что, если в мире есть любовь, если я кого-то и полюблю, то только тебя. Помнишь, в прошлом году мы наблюдали, как улетают журавли. Мы тогда говорили о счастье. Ты сказал: «Если встретим вдвоем с тобою весной журавлей которых проводили этой осенью, это и есть счастье.» В тот день я поняла, что ты любишь меня. Не скрываю, я очень обрадовалась этому. Меня – гадкого утенка —  любят. Пулей залетела домой и посмотрела в зеркало. Губы, которые улыбались, глаза, которые сияли от счастья, показались мне красивыми. Даже рыжие, как медь, волосы, и редкие веснушки шли мне в тот день. После этого дня, я поняла, что я ничем не отличаюсь от других девушек. Не подумай, Искандер, что эта глупая девушка начала считать себя красивой. Нет. Меня обрадовало то, что и меня могут любить, что и я кому-то нужна. А это большое дело, Искандер. Человек, не верящий в себя, в свое будущее – слепой человек. Такие добираются до истины только ощупью. А сколько времени для этого надо? Может даже жизни не хватить.

С этого дня я все время думала о тебе. Мне нравились твои умные глаза, твой терпеливый характер, твоя готовность рыцарски защищать меня.

Однажды, когда мы пошли с классом к тетушке Минлебикя, чтобы наколоть ей дрова, нам с тобой попалась тупая пила. Чтобы мне было легче, ты старался изо всех сил, по твоему лицу стекал пот. Мне очень хотелось вытереть краем платка эти капли, но я не осмелилась, постеснялась. А ты, посмотрев на мое лицо, сказал:

— Знаешь, Ляйсан, даже одно полено этих дров будут греть дом бабушки Минлебики три дня.

Я спросила:

-Почему?

Ты ответил:

— Посмотри на свое лицо, его будто солнце поцеловало. Его сияние, наверняка, передалось и дровам.

Твои такие шутки, внимание ко всем изменениям во мне были мне очень приятны. Я говорила себе, что люблю тебя.

Но…

Но, неожиданно появился Он. Появился, и смутил мою душу. Я не видела больше никого кроме него, не могла думать ни о ком другом. Я забыла о тебе, Искандер. Разум сопротивлялся этому, говорил: «Ты изменяешь Искандеру!» Сердце говорило свое: «Разве были мучительные бессонные ночи, когда ты думала об Искандере? Нет! Бежит ли твоя кровь по венам быстрее, когда ты слышишь его имя? Нет! А вот Он». Я не буду писать его имя, прости, Искандер. Ты сейчас и без того потрясен. Ты и радуешься, и мучаешься сейчас. Ты сейчас и самый сильный, и самый слабый. Только лишь большая любовь может сделать человека таким. Большая любовь, как и жизнь, дается человеку один раз, ее нельзя упустить, нужно поверить ей. Я ждала встречи с Ним, как цветы ждут восхода солнца. Счастье переливалось через край, когда я думала о Нем. А потом он сделал мне предложение.  Сердце не умещалось в груди от радости, но я сумела сказать:

-Мне еще нужно закончить учебу, я не брошу школу, когда осталось совсем немного.

Он военный человек, приезжал в гости:

— Давай распишемся, — сказал Он, — иначе мне будет очень неспокойно. Как закончится учеба, я приеду и заберу тебя. А пока никому не будем говорить об этом.

Он еще что-то говорил, объяснял. И я согласилась. У него в районе, оказывается, есть родственники, мой юный возраст, подача заявления в загс, ожидание – все эти хлопоты они взяли на себя. Как мне не хочется снимать обручальное кольцо, которое он надел во время церемонии. Как только возвращаюсь домой смотрю под чайник, где спрятано кольцо. А ночью обязательно надеваю его на палец. Кольцо как перо из сказки: стоит к нему прикоснуться и любимый встает у меня перед глазами.

Как-то я пошла в школу с кольцом. Хранить секрет очень тяжело, оказывается. Хочется сказать: «Смотрите, я вышла замуж». Но у меня не хватило смелости показать кольцо, я завязала палец платком. Если даже я никому не скажу, я считаю, что ты должен знать эту тайну, Искандер. Если разозлишься на меня, стерплю, если захочешь ударить – и на это не обижусь, поступай, как сочтешь нужным. Если хочешь отомстить мне – можешь рассказать секрет всему классу. Только я знаю, ты никогда так не опустишься, так не поступишь. Прощай, Искандер, постарайся понять чувства гадкого утенка. Люди, пережившие потрясение любви, должны понимать друг друга. Спасибо тебе за все, мой Рыцарь.» 

 

Фәнис Яруллин Бөек сер

Искәндәр бүген гомерендә беренче мәртәбә кызлардан хат алды. Язучысы кем диген әле – Ләйсән бит, Ләйсән! Бу исем соңгы вакытларда Искәндәрнең күкрәгеннән иң матур җыр булып үзеннән-үзе бәреп чыгарга тора. Юк, Ләйсәннең исеме генә түгел, төсе-кыяфәте, буе-сыны, бәхетле көлүе,шатлыктан очынып йөрүләре-һәммәсе-һәммәсе Искәндәрнең хәтер магнитафонына мәңгелеккә язылган. Кая гына карамасын Ләйсән: кышларның аклыгында, җәйләрнең сафлыгында, язларның яктылыгында, көзләрнең юмартлыгында – барча җирдә аның төсе. Җан җырга сусаганда, Ләйсән исемен бер тапкыр атау җитә. Куңелендә бушлык сизгәндә аның барлыгын искә төшерү – дөньяңны бөтенәйтә.

И мәхәббәт! Син бит яшен кебек – кайчан кемне сугарыңны белеп булмый. Яшен биек агачларны гына суга, диләр. Юк шул, кайвакыт аның утлы чыбыркысы япь-яшь имән башларына да тия икән. Әгәр шулай булмаса, унҗиде яше дә тулып җитмәгән Искәндәрнең күңелендә бу кадәр өермә, бу кадәр дулкын кубар идемени?

Бу дулкыннарның беренче талпынуы кайчанрак башланды соң әле? Күңел диңгезендә беренче тирбәлешне нинди җилләр тудырды? Әле кайчан гына Ләйсән Искәндәр өчен гап-гади бер кыз- бары тик классташ кыз гына иде. Хәтта матур да түгел иде. Әйе, әйе, Ләйсәннең нәкъ менә шул “матур түгеллеге” аларның якынаеп китүләренә сәбәпче булды да инде.

Сигезенче классны тәмамлаган көнне алар җыйнаулашып тауга менделәр. Авылда бу күптәнге гадәт: сигезенче һәм унны бетерүчеләр Ык елгасының аргы ягындагы пеләш башлы тауга менеп каты ташка үзләренең исемнәрен язып төшәләр. Һәр малай үз исеме белән янәшә күзе төшеп йөргән кызның исемен яза. Кайчак бу уен йөрәктән –йөрәккә сузылган беренче җеп, беренче аралашу була. Чибәррәк кызларның исемнәре бик күп ташларда, бик күп исемнәр янында кабатлана. Андый кызлар үзләрен чиктән тыш бәхетле саныйлар. Табигать биргән матурлыкның талант һәм зирәклек кебек сине башкалардан аерып торучы, өстен итеп күрсәтүче көч икәнлегенә төшенә башлыйлар. Ә инде үз исемен бер генә ташта да тапмаган кызлар хурлануларга түзә алмый бәреп чыккан күз яшьләрен тау куенында үсеп утыручы каен төбенә агызалар. Шуңа күрә бу каенның суы да ачы, диләр.

Ул көнне Ләйсәннең исемен ташка уючы булмады. Класста иң ямьсез икәнлеген белгәнгә Ләйсән моңа хурланмады да.

Кайткан чакта Ләйсән белән Искәндәр башкалардан арткарак калдылар.

  • Гөлзада исемен яздыңмы? – диде Ләйсән, ниндидер битарафлык белән.
  • Нигә алай дисең?
  • Соң бөтенегезнең күзе шуңарда булды ич.
  • Ә мин бер кешенең дә исемен язмадым.
  • Нишләп?
  • Ташның ямен җибәрәсем килмәде.
  • Ә-ә!

Алар шактый сүзсез кайттылар. Бераздан Ләйсән капыл гына сорап куйды:

  • Синеңчә матурлык нәрсә?
  • Белмим, уйлап караганым юк, — диде Искәндәр. – Минемчә, бөтен нәрсә матур. Әнә урманга кара, андагы агачларның, андагы үсемлекләрнең кайсы ямьсез? Китапларда күбрәк каеннарны мактыйлар, имәннәрне данлыйлар. Ә лепер-лепер килеп утыручы усак кай ягы белән алардан ким? Ул бит шундый тынгысыз җан – җил чыгасын барлык агачлардан алданрак сизеп, урманга хәбәр тарата. “Әй, — ди, — әзерләнебрәк торыгыз, тамырларыгыз белән җиргә ныграк тотыныгыз, давыллар кубачак”, — ди. Йә булмаса аккан суга кара. Ул ямьсезме? Мин җәй көннәрендә бирегә балык тотарга йөрим. Кояш чыгып кына килгән чак. Тауга карыйсың – тауда кояш, суга карыйсың – суда кояш. Кояш искиткеч зур, чөнки әле ул нурларны дөньяга таратып өлгермәгән. Беләсеңме, бервакыт минем башта шундый юләр сорау туган иде: нишләп, мин әйтәм, кояш иртән елгада коена икән? Эзләнә-уйлана торгач, үземчә җавап таптым мин моңа.
  • Ни өчен соң?
  • Чистарыну өчен. Әгәр ул көн саен елгада коенмаса, бу кадәр якты булыр идемени?
  • Хыялый! Бик хыялый кеше икәнсең син, Искәндәр.
  • Хыялыймы, түгелме, табигатьне бик яратам. Класста мине “йомыкый” дип йөртәләр. Ни өчендер мин тиз генә шау-шулы уеннарга кушылып китә алмыйм. Юри генә шаяралардыр, юри генә кычкырышалардыр кебек тоела. Ә табигатьтә бөтен нәрсә башкача. Ул үзенең көчлелеген күрсәтү өчен безнең сыман йодрык йомарламый. Матурлыгы белән масаймый, юмартлыгы белән мактанмый. Ә бит ныклабрак уйлап карасаң, аннан юмарт, аннан көчле, аннан матур нәрсә юк. Кешеләргә ялгыш кына берәр авыр сүз әйтсәң, үпкәлиләр, озак вакыт ачу саклыйлар. Табигать ачу сакламый: без быел сындырган шомырт агачы киләсе язда ап-ак булып яңадан чәчәк ата.
  • Аның ачу сакламавыннан без усал файдаланабыз. Бәлки, аның ачулануы, вактында безнең кулга сугуы кирәктер.
  • Юк, табигать алай итә алмый. Кешеләр былтыр эшләгән начарлыклары өчен үкенәләрдер, тагын бер генә тапкыр чәчәк атыйм, ди ул. Һәр яз саен шулай эшли. Аның көчлелеге дә кичерә белеүндә. Кешеләргә үз ялгышларын төзәтергә мөмкинлек бирүдә.

Искәндәр белән Ләйсән ул көнне озак йөрделәр. “ Ау-ау”, — дип чакыручы дусларына да җавап бирмәделәр. Аларның һәр икесенә дә рәхәт иде.

  • Син ничектер бик үзгәргәнсең, Искәндәр, олыларча сөйләшәсең, димме…
  • Һы, безгә дә балалыктан чыгарга вакыттыр инде. Озакламый паспорт алыр көн дә җитә. Җәлил әнә унөч яшендә шигырьләрен бастыра башлаган. Грибоедов унбиштә университет бетергән. Аркадй Гайдар уналтыда полк белән командылык иткән. Олыларча уйламаган кеше олылар сокланып укырлык шигырь яза аламы, яки олыларны тыңлатырлык, артыннан ияртерлек командир була аламы?
  • Кызма әле син, Искәндәр.
  • Соң, кызмыйча. Бернәрсә булса, баласытырга гына торалар. Тегеләй уйласаң, олыларча, болай уйласаң, үзеңә охшамыйсың. Беләсең килсә, без инде күптән балаларча уйламыйбыз: син дә, мин дә, башкалар да. Акыллы булып күренүдән куркып кына башны юләрлеккә салабыз. Никадәр башсызрак кылансаң – шуның кадәр әйбәтрәк. Үзеңнән көчсезләрне төртеп капландыру оят түгел, акыллы сүз әйтү оят. Кача-поса караңгы тыкрыкларда кочаклашып торулар оят түгел, мәхәббәт турында укытучыларга сорау бирү оят. Без барыбыз да бер кабык эчендә яшибез. Ул кабык безнең күңелебезне яраланудан саклый. Безгә шулай әйбәт. Чын йөзебез никадәр тирәнрәк яшерелсә, шулкадәр тынычрак. Без бөтен нәрсәдән куркабыз: кызларны яклашсак – каян килгән урта гасыр рыцаре  дип үртәүләреннән. Күңелебез тулганда еласак – җыбыткы диюләреннән. Әти-әниләргә ярдәм итәр идек, “имчәк бозау” дип әйтерләр кебек. Ошаган кызларыбызга туры карар идек, Таһир-Зөһрә дип ирештерерләр сыман. Юләр булып күренүдән генә курыкмыйбыз без.

Ләйсәнгә ул көнне Искәндәр иң-иң акыллы кеше булып тоелды. Кинәт кенә аның ниндидер тылсым көче белән гүзәлләрнең гүзәленә әвереләсе килде. Менә шул чакта ул Искәндәр каршысына килер иде дә “Минем акыллы, батыр рыцарем , алып кит мине үзеңнең хыял дөньяңа. Ул дөнья мондагыдан мең тапкыр матуррак. Анда әкиятләр чынга аша, анда кеше ирешмәслек бернәрсә дә юк. Без шул сихри дөньда яңадан-яңа ачышлар ясарбыз. Без баскан эзләрдә чәчәкләрдән юллар түшәлер, без кичкән суларда кояш коеныр, без йөргән кичләрдә аҗаганнар уйнар”, — дияр иде. Юк шул, Ләйсән андый әкияти көчкә ия түгел. Үзенең яшәве белән ул бер генә кешене дә сөендерә алмый.

Ул күңеле төшеп көзгегә карады, ләкин көзге аны юата алмады, җан ярасын тирәнәйтте генә. Беленер-беленмәс итеп сызылган кашлар, сыек яшькелт күзләр. Энесе Марат аны юкка гына песи күз дип үртимени? Ябык гәүдә, ике якка тырпаеп торган җилкәләр. Гәүдәсенә әзрәк ит кунса, бәлки, җилкәләр бу кадәр тырпаймас иде. “Мин булган җирдә бакчага карачкы кирәкми инде”, -дип уйлады ул, ачынуын шаянлык белән капларга теләгәндәй. Искәндәр әнә табигатьтә бер генә ямьсез нәрсә дә юк, ди. Ә кеше табигатьнең иң гүзәл, иң камил казанышы түгелмени?

Юк, иң яхшысы бу турыда уйланмаска!

Һәм Ләйсән үзенең ямьсезлеге турында бөтенләй онытырга булды. “Ямьсез кешене кием генә бизи алмый инде”, — дип, гадирәк итеп киенергә тырышты. Ә бит аның киенсә киенерлеге бар: әтисе колхозда председатель, әнисе сатучы. “Их, синең урыныңда мин булсам, -диләр аңа кайбер кызлар, — киенә белер идем. Класстагы егетләрнең генә түгел, укытучыларның күзләре янар иде”.

  • Ә мин бер кешене дә кызыктырырга җыенмыйм, — диде Ләйсән. – Әйдә ямьсезлегемә күнегә торсыннар. Аны барыбер чүпрәкләр белән генә каплап бетереп булмый.

Һәм Ләйсән, үзенең тышкы кыяфәтенә тамчы да игътибар итмичә, шаярды, көлде. Уйнаганда күбрәк малайлар уенына катнашты. Җәй көннәрендә атта йөрде. Колхозның эшсез ята торган бер кара айгыры бар иде. Ләйсән аны сабан туенда чабыштырырга әзерләде. Хәтта ул айгыр белән район сабан туенда да ярышты. Беренчелекне алуын алмаса да, кызыл башлы сөлгене атының муенына урады. Бер артта калып, бер алга ыргып җилдәй чапкан чакта, бөтен кешенең күзе бары тик аңарда булды шикелле. “Бирешмә, алдырт”, — дип кычкырулар гел аның өчен генә әйтелде төсле. Үзенең шушы кимчелеген җиңә алуы белән бәхетле иде Ләйсән. Ә бәхет кешене матур итә. Сирәк-мирәк көзгегә күз төшергән чакларда, Ләйсән үзендә кайбер үзгәрешләр күрә башлады: гәүдәсе түгәрәкләнебрәк, тулыланыбрак китте. Күзләрдә яшьлек, сәламәтлек очкыннары кабынды. Тик Ләйсән сөенергә ашыкмады. Кешеләр танымаган җиңү – җиңү түгел. Кешеләр күрмәгән матурлык – чын матурлык түгел. Һәр нәрсә кешеләр күзендә генә үз бәясен ала. Ә Ләйсәнгә моңарчы һичкемнең күз салганы юк.

Шулай да тугызынчы класска килгән көннәрдә иде бугай, Искәндәр аңа ниндидер ят караш белән карап торды. Ләкин бу караш соклануга охшамаган иде. Дөресрәге, бу аптырашлы караш иде.

  • Шыксыз үрдәк бәбкәсе аккошка әверелеп бара түгелме? – диде ул Ләйсәнгә, әллә уйнап, әллә чынлап.

Ләйсәннең кояшта янган йөзенә ут капты, колаклары кызышты. Хәтта бераз вакыт сулыш ала алмый торды. Аннары ниндидер эчке ашкынуга буйсынып, класстан чыгып йөгерде. Бу аңа үз гомерендә беренче тапкыр әйтелгән җан зарыккан сүз иде.

И күңел! Сине канатландырып күккә күтәрер өчен дә, очкан җирдән егып төшерер өчен дә бер сүз җитә. Әнә Ләйсән ничек очынып йори. Йөзеннән елмаю китми. Ә елмаю аңа ничек килешә. Кешене бер генә затлы кием дә елмаю кебек бизи алмый. Елмаю – җанның балкышы. Елмаю – эчке матурлыкның тышка бәреп чыгуы. Салават күперендә җиде төс булса, елмаюда җитмеш төс бар.

Искәндәр үзен яңа утрау ачучы кебек хис итте. “Менә ул, күрегез, матурлыкларын эзләгез. Ә мин таптым. Таптым, ләкин мин аның серләрен сезгә чишмим. Күзләрегез бар икән – узегез күрегез”.

Беркемгә дә әйтмичә, Ләйсәндәге үзгәрешләрне күзәтү Искәндәргә рәхәт тә, кызык та иде. Ә Ләйсән әлегәчә башка чәчәкләр күләгәсендә калып үсә алмый утырган гөл кебек иде. Кайчагында гөлләрдә бит үсә алмый  интегеп утыралар-утыралар да, кинәт бер ыргым ясыйлар. Шул үсәргә омтылу аларны кояшка, яктыга чакыра. Бер яктыга чыккач инде табигать үзенекен итә: чәчәк ныгый, матурая, бөтен күркәмлеге белән ачылып китә. Менә шул чакта аны һәркем күрә.

Ләйсәнне дә күрә башладылар. Башкалар аның тирәсендә ныграк бөтерелгән саен, Искәндәр ераклаша барды. Юк, күңелле белән түгел. Күңелендә ул әлегәчә татып карамаган кичерешләр тууын сизә. Бу кичереш, бу хәләтнең элегә исеме юк. Мавыгумы ул, мәхәббәтме? Әйтүе кыен. Бер карыйсың, бөтен кеше алдында шаккатыргыч геройлыклар эшлисе, икенче карыйсың, табигатьнең иң эчкәрге почмагына качып яшерен уйланасы килә. Кайчан гына әле, Ләйсәннең җәй кебек нурларга бай күзләренә һич тартынмыйча карап була иде. Ә хәзер ул утырган якка ялгыш борылсаң да, тамырлар буенча кайнар агым уза башлый. Кайчан гына әле Ләйсән белән урманнарга кереп адашырга,   табигать гүзәллеге турында сөйләшергә мөмкин иде, ә хәзер ул сүзләр бөтенләй әһәмиятен югалттылар сыман.

Искәндәр моңарчы үзен акыл утырткан егеткә саный иде. Унҗидегә чыккач, кечерәеп киткәндәй булды. Баш җитмәслек сораулар күбәйгәннән-күбәйде. Ул сорауларга җавапны бары тик Ләйсән генә бирә алыр кебек иде. Ләйсәннең ачылуына, берәр вакыт аның сорауларына җавап бирәчәгенә ышанычы зур иде. Йөрәге алдамады, Ләйсәннән менә хат килде. Ләйсән аны куллары белән Искәндәргә тоттырды. Бу хатны ашык-пошык кына укырга ярамый иде. Искәндәр аны пинжәгенең эчке күкрәк кесәсенә салып куйды. Хат көне буе Искәндәрнең тәнен кыздырып торды. Кесәсенә ялгыш кулы тиеп киткән саен, утлы күмергә кагылгандай кинәт тартып алды. Ниһаять, дөньяда иң озын көн узды, дәресләр бетте. Искәндәрнең аяклары үзеннән-узе су буена аулак җиргә сөйрәделәр. Ул үзенең яраткан өянке төбенә сузылып ятты. Хатны уку рәхәтлеген озаккарак сузарга теләп, шактый вакыт ачмый торды. Әмма озак түзәргә мөмкин түгел иде. Җылы сулышы белән җилемен эретеп, конвертын ертмый гына ачып җибәрде.

“Искәндәр, мин бу сүзләрне синең күзләреңә карап әйтергә тиеш идем. Мин бит синең алда гаепле, бик гаепле. Инде менә бер ай буена бөтен дөньядан зур серемне яшереп йорим. Мин аны кешеләргә, бигрәк тә сиңа әйтүдән үземне-үзем көчкә-көчкә тыеп калам. Ул сер минем күкрәгемнән кинәт кенә тургай булып атылып чыгар да зәңгәр күккә менеп, бәхетемне дөньяга фаш итәр кебек. Әйе, мин бәхетле, Искәндәр. Ә бәхетне яшерү кыен. Кайгыны,сагышны кайнар төер итеп эчкә йотарга була, рәнҗетүләрне күрмәмешкә салышырга, белмәгәнлегеңне шаяру яки җор сүзлелек белән капларга мөмкин. Әмма бәхетне эчкә йотып та,сиздермәскә тырышып та булмый. Ул күкрәккә генә сыймый, тау чишмәсе кебек юлын бүлгән ташларны тәгәрәтә-тәгәрәтә иреккә ургый. Ул мәһабәт имәннәрне йолкып алган кодрәтле өермә сыман күккә күтәрелә. Бәхет кешенең йөзендә генә чагылып калмый, йөрешенә, хәрәкәтләренә күчә. Ул аны атлап барасы урында йөгертә,тик торыр вакытта биетә. Бәхет иң саран кешене дә юмартландыра. Минем бүген үземнең бәхетемне барлык дусларым белән уртаклашасым, бөтен-бөтен кешеләрне сөендерәсем килә, ләкин ярамый.

Син сизгер күңелле кеше, Искәндәр. Соңгы бер ай эчендә миндә булган үзгәрешләрне күргәнсеңдер. Кайвакыт син миңа яшертен-яшертен күз ташлыйсың. Карашында сорау,аптырау чагыла. Әгәр син элеккечә һич тартынмыйча минем яныма килеп, ачыктан-ачык сөйләшсәң, әлеге сүзләрне үзеңә әйтер идем. Хәер, әйтә алыр идем микән? Мөгаен, батырлыгым җитмәс иде. Ә бит минем бөек серем бар, Искәндәр. Ниндидер бер галимме, философмы мәхәббәтне бөек сер дип атаган. Ул бөек серне бары тик ике йөрәк кенә белергә тиеш, минемчә. “Яратам” сүзенең баш әйләндергеч тылсымы, мәңге төшенеп җитмәслек сере , акыл ирешмәслек тирәнлеге әнә шулай ике генә кеше белеүендәдер, кычкырып әйтәлмәвендәдер, мөгаен. Әйе, мин гашыйк, Искәндәр. Хатымның менә бу юлларын уку белән син: “Кемг