И никогда раньше не ощущал я такого глубокого чувства отчужденности от самого себя и полного присутствия в мире.
— Альбер Камю. «Посторонний».
Дио не знал, что думать, смотря на очередную книгу «Как стать богатым за месяц». Он смотрел на яркую маркетинговую обложку, притягивающую взгляды, вспоминая до неприличия дорогой ценник. Мужчина открыл книгу, пролистал, остановился на странице и пытался вчитаться в текст. Все перед глазами плыло, смешивалось в одно бессмысленное, и он взбесился, а затем кинул книгу со всей дури прямиком в камин. Бумажный кирпич попал прямо в цель и начал медленно таять в языках пламени, словно под градусом 451 по Фаренгейту, отдаваясь в пустых глазах Дио. Мужчина наблюдал за этим, прикидывая, когда пожалеет об этом.
Нет! Не пожалеет. Что читаешь, что не читаешь эти книжки, ничего не изменится! Праведный гнев начал кипеть свинцом в его венах, требуя выхода, но все эмоции меркли перед пустотой внутри… И от этого становилось только хуже. Грудь вздымалась, зубы сжаты, кулак дрожал. Ноющая боль отдавалась в голове, и он, неожиданно для себя, со стуком дал кулаком в плазменный телевизор. Треск. Новенькая техника, на которую он откладывал несколько месяцев зарплаты, разбилась с такой же легкостью, как тает мороженое под солнцем. Мужчина зарычал и снова ударил в телевизор.
Кап. Кап. Кап.
Дио вслушивался. Как минимум… Костяшки пальцев разбиты. А как сильно ему было наплевать на то все, так же сильно это освобождало. Как же все это надоело! Он ударял еще и еще, а вскоре вовсе потерял счет – вскоре телевизор за четырехзначный ценник стал не более, чем хламом. Мужчина дальше пинал все, что мог, но единственное, что он действительно хотел хорошенько отпинать – это он сам.
Он вышел из себя только потому, что не мог сосредоточиться на книге. А люди легко выходят из себя из-за неосторожно брошенных слов, из-за пролитого по чистой случайности кофе и очереди в больнице, но никогда не из-за несбывшихся мечт, зря потраченных лет и нелюбимой работы. Именно таким образом Дио вышел из себя из-за собственной усталости, но не из-за того, что впахивает годы по двенадцать часов на работе, словно конь на мыле, и даже не из-за того, что это оправдалось лишь на центы. А ведь говорили, что если стараться, все обязательно получится…
Все это смешалось в один отвратительный коктейль. Мужчина хотел перевернуть с ног на голову весь дом, на который зарабатывал годами и будет еще платить ипотеку пятнадцать лет. Разгромить, дабы выплеснуть всю ненависть, но… Не все равно ли? Все бы ничего, но… У него не было сил на это. Все тело ныло после работы, его ужасно клонило в сон, он на крючке собственной кровати, и он ничего не хотел так, как отчаянно желал провалиться лицом в кровать без единой навязчивой мысли в голове и отправиться прямиком в Царство Морфея. Ну, или в Царство Небесное… Тут как пойдет.
—
Смотря то на часы, говорящие ему, что пора на работу, то на окно, где уже люди идут на работу, Дио честно не знал, кого он ненавидит больше – себя или всех остальных. Мужчина смотрел на упакованные коробки и пакеты перед собой, вспоминая, что вчера ночью он еще и купил кучу вещей на маркетплейсах, желая почувствовать себя счастливым.
Он принялся открывать их. О, это новое черное поло от Lacoste, а это новые вещи для дома, которые никогда не пригодятся ему. А зачем ему шестые часы от Casio?
Пустота.
Дио зарычал, кровь прилилась в мозг, и мужчина кинул коробку в стену. Мужчина думал, что снова почувствует себя счастливым, покупая все эти вещи, но нет. Раньше он действительно ощущал себя так, но с каждым разом ценник увеличивался, а счастье уменьшалось. Хрупкий мир, который он выстраивал на протяжении нескольких лет, собирая каждую песчинку, рассыпался, словно карточный домик. Он сел на пол и устремил свой взгляд в окно.
Что город, что окружающий мир расстилался лишь скудным плакатом перед ним. Так он не ощущал себя никогда прежде. Ведь у него не было времени — он работает. А когда у него есть время, Дио покупал что-то. Он ведь заслужил это. Он старался. Это было сладкой наградой. Мужчина вспомнил сонеты Шекспира, которые ему заставляли учить много лет назад. Тогда он лишь заучил, а сейчас понял: «Так сладок мед, что, наконец, и гадок: Избыток вкуса отбивает вкус».
Впрочем, сейчас тишина внутри него заглушала все звуки, будто он глубоко под водой, пока все остальные греются на солнце. Это не было молчанием спокойной тишины, которая заставляет жить, нет. Это было угнетающим до самой его сути безмолвием в его душе, которое заставляло думать лишь о том, как же все это ему надоело. Он прекрасно знал о том, что машины снаружи шумят, как и мерзкие голоса и пустые разговоры людей шумят тоже, но Дио сейчас не слышал ровным счетом ни-че-го.
—
Он не заметил, как снова оказался в сером, как грозовые тучи, офисе и опять листал ленту соцсетей на работе, притворяясь, что он очень усердно работает. А в соцсетях он всегда видел одно и то же — себя неуспешного. Все живут своей лучшей и красивой жизнью, пьют клубничные милкшейки, отдыхают весь год на Мальдивах, работая лишь день в неделю. А работают на себя. Они все успевают, пока Дио остался за кулисами. Он — среднячок.
— Джон, пойдешь на обед? — раздался голос его коллеги.
Ах да, его ведь зовут Джонатан, такое же среднестатистическое имя, как и он сам. Мужчина называл себя Дио — и только так он чувствовал, что хоть немного существует. Ведь когда в моду вошло разбираться в философии, он брался за Платона, Аристотеля, Руссо и Канта. Но на самом деле, ему понравился лишь Диоген… Сейчас его философия казалась особенно привлекательной. Аскетизм и отказ от материальных благ. Отказ от общественных условностей. Где его бочка? Смотря на деревья, ему казалось, что только они живые, но никак не люди и он сам. И его тянуло словно канатом…
—
— Да к черту все это! — сказал он.
Ох, это бремя не принял бы даже черт.
И как-то так Дио наплевал на все, собрал свои вещи в чемодан и уехал в никуда на своей машине, предварительно заполнив бак. Мужчина хотел уехать в неизвестность, туда, где его никто не знал. Но чем дальше он ехал, тем больше понимал — ему стоит хотя бы знать, где эта неизвестность.
Дио взял все свои сбережения и снял хижину далеко за городом. Там, где нет цивилизации. Он ехал и ехал, высотные небоскребы сменялись зданиями попроще, а те в свою очередь начали переменяться в загородные дома, и вот сейчас были одни деревья. Живые. Свободные.
—
Мужчина вошел в хижину, ища включатель света. А его нет… Как хорошо, что он взял телефон. Связи нет. Низкая зарядка. Дио усмехнулся и кинул этот бесполезный кирпич в окно прямо в реку, и девайс тут же унесло мощным потоком воды. Теперь Дио вдохнул полной грудью, и впервые за много лет он услышал это. Он вышел на улицу, чувствуя себя собой, смотря на природу вокруг. Ветер трепал его волосы, не требуя от
него ничего. Дио сел — и он просто сидел, никто не ждал от него ничего.
Это и освобождало и пугало.
Мужчина скинул запотевшие кроссовки и погрузил ноги в воду. Дио вскрикнул от неожиданности, ведь вода ужасно ледяная… Теперь трава приятно царапала его лодыжки, и он понял, что совсем один.
—
Вскоре розовые очки поклонника Диогена почти разбились стеклом внутрь, будто Ахиллеса поймали за пяту. Травы царапали лодыжки, словно пытаясь сказать: «Ты все еще тут, все еще на земле». Солнце отвратительно прожигало его, словно эта звезда решила устроить на земле специальный филиал ада. Река текла, течет и будет течь — чтобы он не делал.
Природа есть. Вокруг деревья, белки скачущие то туда, то сюда, запах хвои и мха. Вокруг бесконечная вода — реки, озера и просто лужи, которые оказались не глубже его души.
—
Дио в очередной раз гулял, пока не наткнулся на девушку у озера. Мужчина приходил сюда ловить рыбу. Никогда бы не подумал, что в этой прекрасной глуши кто-то водится. Хорошо там, где нас нет. Он медленно подошел к ней, рассматривая.
Она была красива — и это первое, о чем он подумал. Но красива совсем по-другому. Длинные, чуть растрепанные светлые волосы. Скорее потухшее солнце, чем яркая пшеница. Глаза — голубые лагуны, и взгляд был направлен явно не на него. С виду она была чуть чудаковатой. Куча разных украшений на пальцах, руке и шее. Разноцветные фигуры солнца, земли, человеческой ладони, синего глаза. На улице было довольно прохладно, и Дио накинул на себя легкую куртку, а незнакомка сидела в летнем и коротком сарафане. В черном. Сама она была очень бледной, кожа не цвета снега, не аристократичная, и вовсе не стандарт красоты в прежних веках, нет.
Она бледная, словно чистое полотно художника. Болезненно, мертвенно бледная, что становилось еще заметнее от черного сарафана. Если бы не виднеющиеся вены, цвет ее кожи можно было бы спутать с цветом савана. Мягкие черты лица, прямой нос, губы в форме сердца, худое телосложение, тонкие и красивые пальцы и россыпь родинок на плече.
— Смотри не на меня. — раздался ее хрипловатый, тихий и чуть безразличный голос. Девушка не смотрела на него, ее взгляд был устремлен на камень в ее руке.
Блондинка поглаживала кругловатый серый камень большим пальцем, рассматривая его, словно лекарство от рака. — А на башню.
Дио перевел взгляд на башню из камней.
Достаточно высокая.
— Зачем оно? — прошептал он.
Девушка слышно выдохнула, и мужчина почему-то знал, что се губы изогнулись в простой улыбке.
— Говорят, если так складывать камни, символизируя из каждого желание и молитву, то твои желания обязательно сбудутся.
Мужчина не сдержал смешка, который сходил на лай. Глупые суеверия! Он перевел взгляд снова на девушку. Дио хотел остаться.
Или уйти. Либо спросить, не ушел ли он с ума. Вместо этого..
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Какое значение это имеет? — резко ответила та.
— Ладно. Хорошо. Этим
камнем.. Я желаю, чтобы ты унес свои ноги отсюда. Да услышат это высшие силы. — она криво ухмыльнулась, ставя камень на вершину. Башня затряслась, а затем и вовсе упала. Мужчина молчал. Он был удивлен и не находил слов.
— Что ж, блестяще. Теперь желания не сбудутся. Они всегда падают. Иногда — медленно.
— Почему бы не попросить чуть меньше и сложить все камни безопасно, чтобы он не упал?
Незнакомка впервые посмотрела на него. Их глаза встретились, и девушка рассмеялась.
— Ты забавный. Какими судьбами тут?
— Устал от всего… — ответил Дио, тяжело вздыхая. — Можно сказать, потерял смысл жизни.
Блондинка снова рассмеялась, ее смех был звоном серебряных колокольчиков в тихий день.
— Господи, как шаблонно. — грубовато ответила та, устремляя свой взор на небеса. — Если искать смысл жизни, никогда жить не будешь. Дыши, замечательный попутчик.
Мужчина лишь пожал плечами. Быть может, это безмолвие было важнее ответа.
— А ты еще смеялся над моими маленькими ритуалами, но сам веришь в идею смысла бытия.
— Сейчас я вообще ни во что не верю. — просто ответил он. — Но из страха смерти и одиночества человек сделает все, чтобы одарить смыслом свое существование.
Блондинка взяла камушек и кинула в воду.
— Очень жаль, что для некоторых унижение и пренебрежение становятся тем самым смыслом.
Мужчина последовал за ней.
— А для меня смыслом было.. — он замолчал, и лишь кинул очередной камушек в воду. Девушка, считай, так легко кидалась своими желаниями вместе с ним.
— Ну? Что было смыслом?
Молчание.
— Ты не успевал даже подумать об этом. — заключила та.
Они молча кидали камни в воду, пока голубоглазая не нарушила молчание:
— Все хотят выбраться, — сказала она, замахиваясь камнем в никуда. — а я хочу «исчезнуть, а теперь не знаю куда себя деть.
—
— Если сложить тысячи журавлей и загадать что-то, то это желание обязательно исполнится. — констатировала она так, будто утверждала, что Земля круглая, а Америку открыл Колумб.
— Я ведь говорил, что не верю в такое. — произнес он со скучающим голосом.
Блондинка закатила глаза, придвинув стопку разноцветных бумаг, безмолвно прося больше дел и меньше разговоров.
— Итак, смотри.
Девушка взяла квадрат серой бумаги. Сложила по полам по диагонали, а затем наоборот и еще раз. Она согнула бумагу так, что все четыре угла большого квадрата собрались в одну точку внизу.
— Понял?
Дио кивнул. Через пару секунд и ловких движений, Дио был готов сложить свой журавль. Он взял белый квадрат и повторил за девушкой, и вроде бы все вышло нормально. Затем взял еще, только черный квадрат и сложив все, получилось два журавлика. Белый и черный.
Девушка потянулась к разноцветным бумагам. Красный. Теперь она делала красный журавлик.
— Некоторые люди видят этот цвет красным. Некоторые желтоватым. А некоторые вообще не различают. — начала она, а затем хлопнула по спине мужчины, приказывая делать журавли дальше. Он и делал, все еще ощущая ладонь на его спине. Так Дио знал, что она — реальна, а он не сошел с ума. — Невозможно сказать, чья истина более истинна. Только из-за того что дальтоников меньше, этот журавль становится красным, а все остальные — люди с отклонениями. Люди создания интересные. Что можно было назвать южным и северным, они называют нормальным и ненормальным. И борются за субъективные истины. Так работает и в жизни.
—
Дио очень долго разговаривал с девушкой, открывая свою душу нараспашку. Так, как никогда ни с кем не делал. С ней было неимоверно легко.. Но и тяжело. Ее было много, но так мало. Она находилась близко, но своим естеством находилась слишком далеко.
— Господи, Дио, я не буду ничего тебе советовать. Откуда я знаю, что тебе делать с твоей жизнью? — она теребила цепочку с серебряным солнцем по середине, направляя на него две свои свинцовые пули. Затем она принялась накручивать прядь на палец. Девушка не могла просто сидеть, ей всегда нужно было заняться чем-то.
Мужчина вздохнул, смотря на свои руки. Иногда он задумывался — мои ли это руки? Реальные ли они?
— Но я потерян.. Мне нужно хоть что-то..
Девушка фыркнула.
— Удивляет, как современный человек привязан к чужому мнению. Чем тебе поможет мнение незнакомки? — ее тон был высок — Раньше Гамлет, задумываясь о смысле жизни, мог выйти в сад, подумать и решить этот вопрос. Ну, на крайний случай мог посоветоваться со своим мертвым отцом. — блондинка хрипло усмехнулась — А ты не можешь решить, стоит ли впахивать за дорогие безделушки до конца своей жизни, дабы впечатлить людей, которым на тебя все равно.. Тебе нужно сесть и подумать. Понимаю, в современном мире это делается трудно, и вся индустрия направлена на то, чтобы заставить людей делать все, лишь бы не думать, но все же иногда это полезно сделать.
Блондинка собирала росу с лепестков на ладонь утренним днем. Она обращалась внимательно с каждой каплей.
— Если хватит на слезу — значит, я жива.
—
И совсем скоро Дио начал думать. Он просто был. Девушка рядом тоже. Ее светлые волосы легко развевались на ветру, но глаза всегда оставались неизменно пустыми. Разговаривая, они сложили тысячу журавлей. Она тяжело вздохнула, смотря на них. Взяла два журавля, который Дио тут же опознал. Первые две журавли, которые он сделал. Белый и черный. Расклеились.
— О. — лишь сказал ответил он, смотря на них. Мужчина без слов исправил их, закрепляя.
— А теперь загадай желание.
— Но это твой ритуал.
— Это неважно. Загадай, но не говори мне что.
Мужчина замолчал, смотря на них. А чего он хотел? Что хочет загадать? Дио не был настолько смел, чтобы просить у судьбы что-то. Ведь что это такое — наши желания? Иногда они легко меняют карты, оборачиваясь против нас.
—
А затем начали лить дожди. Девушка стала больше говорить и перестала делать какие либо ритуалы. Ведь по ее словам, дождь сам по себе как маленький ритуал. Будто вся жизнь замирала, наблюдая за этой благодатью. Дио закрывал глаза, но все еще видел ее образ.
— Мне нравится шум дождя. — начал он.
Судя по звукам, девушка ничего не теребила.
— Солнце после дождя гораздо красивее, чем солнце до дождя. — ее голос был спокойным, мелодичным. Больше шума дождя ему был приятен тембр ее голоса. — Живи, Джонатан. Живи и люби. Нет недуга, которого не лечит любовь. Неважно, вернешься ли ты в город или останешься тут. Неважно, где будешь ты. Важно, как ты будешь это воспринимать.
Блондинка вздохнула и поднялась, позволяя холодным каплям впитаться в нее. Дио же сидел под деревом. Сухой.
Она промокла насквозь. Но осталась стоять.
— Встретимся, когда пойдет дождь. Меня зовут Джульетта.
Когда она наконец сказала свое имя, Джонатан понял, что это их последняя встреча. Он просто знал. Джульетта сказала свое имя, но блондинка в черном сарафане навсегда осталась незнакомкой.
—
Она ушла. А он остался.
Башня стояла. Ветер касался лица.
Всё ещё здесь, всё ещё на земле.
И может, это и есть — быть живым.
—
— Джон, пойдешь на обед? — спросил его коллега. В прошлый раз он ведь не пошел..
— Пошли. — ответил тот, вставая из стула.
— А что за подделки у тебя тут?
Дио улыбнулся.
— Это журавли.
Белый и черный. Единственное, что осталось от девушки. Хотя.. Эти сделал он. Мужчина вернулся в город, но важно ли это? Он вернулся совсем другим. Спустя месяцы, Дио задумывался — не игра ли воображения Джульетта? Что, впрочем, неважно. Она была живее него.
И каждый раз когда шел дождь, мужчина складывал журавли. Именно так он снова встречал незнакомку. Он понимал, что иногда тишина бывает важнее ответа.
