XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Светало. Первые лучи пробирались сквозь клубы пыли в открытое окно. Стекла в раме не было, как и смысла теперь его закрывать. Ещё одна стопка бумаг, некогда лежавшая на столе, была отправлена на пол порывом ветра вместе с пожелтевшими листьями. Хозяина, это казалось, не беспокоило.

Мужчина лет сорока лежал на диване, прижав колени к груди. Волосы, отросшие до плеч, естественным образом завивались к концам и закрывали часть лица. В качестве одеяла выступала куртка, застиранная, но так и не распрощавшаяся с масляными пятнами от краски. Утренний покой нарушал лишь жуткий скрип, который издавала мебель от каждого незначительного движения.

Комната была полностью заставлена картинами и бюстами неизвестных людей, которые создавали ощущение, что стены и потолки давят на всех, кто посмеет сюда войти. Среди массы один портрет был выделен. Стоял посреди комнаты и всем своим видом показывал, что его творец гордится им. На полотне был изображен ещё молодой мужчина приятной наружности в накрахмаленной рубашке. Если бы не подпись внизу, мы бы и не смогли понять, что это был сам хозяин. Портрет не имел ничего общего со спящим сейчас человеком.

Не вынеся абсолютного безразличия на свои действия, ветер принялся за холсты, грудой расположенных у стены. Один из них упал, и сон был прерван.

Мужчина открыл глаза, но лишь перевернулся на другой бок и не торопился вставать. «Ещё один день» — думал он.

Пять месяцев назад Григорий был отправлен домой после тяжёлого ранения.

«Счастливчик, чудом остался жив» — так говорили многие. Быть может они и правы. Находясь долгое время в госпитале, он увидел смерть половины товарищей из своего батальона и был уверен, что та же участь ждёт и его.

Но нет. Вместе с частичной слепотой, получил справку о выписке.

Пользы от него в армии больше не было, и с наилучшими пожеланиями Григорий был вынужден распрощаться со всеми.

Собравшись с силами, мужчина всё-таки встаёт и осторожными шагами направляется к выходу. Несмотря на холодный октябрь, он не потрудился, взять теплую одежду, и казалось, вовсе не замечал перемен погоды. Но поравнявшись с дверным проёмом, захватил несколько стоявших там картин.

За это время он уже запомнил окрестности и мог спокойно пройти пару улиц, не обнявшись со столбом.

Уже скоро он заметит очертания кучки людей. Это были те немногие, кто в это страшное время не бросил любимое дело. Улица художников. В прежние времена место было столь популярно, что протолкнуться сквозь толпу было практически невозможно. Но сейчас здесь остались лишь те, кто, как и Григорий, ничем не мог помочь фронту.

Как и в предыдущие дни, он снова расставит картины с надеждой, что кто-то их купит. И к нему снова подойдёт тот единственный человек, который составлял какую-либо компанию мужчине.

— Я не надеялся вас увидеть, Григорий Васильевич. Ваше место пустовало всю неделю.

— Не вижу смысла ходить каждый день. Почти за полгода у меня так ничего и не купили. Это все, что осталось. Нарисовать новые я уже не смогу.

— Ну, полно отчаиваться. Вы были талантливым художником. Разве не это важно? Да и понятное дело, сейчас люди не могут себе позволить такую роскошь, как картины. Вы понимаете, мы все страдаем от безденежья.

— Что же мне сейчас с этого? Я был нужен. Был нужен на фронте как солдат. Был нужен как художник. Я находился в центре событий и мои картины волновали души. Сейчас я негоден ни для чего из этого. А что касается денег, то это последнее дело. Если же мы будем удовлетворять лишь базовые потребности, то потеряем в себе человека. Искусство всегда имело цену — замявшись на пару минут, он встал.

— Да, вы правы, никто их уже не купит, я просто потеряю время. Вы правы — и попрощавшись, он отправился обратно.

«Ещё один день»- снова подумал он.