У моей мамы был свой собственный детский садик. Туда ходили дети от 4 до 7 лет. Моя мама умела придумывать самые интересные игры для этих карапузов. Они выходили на природу каждые выходные, по пятницам пекли панкейки или пирожки с яблоками, к ним приходила очень классная преподаватель английского Светлана. Я жутко завидовала этим малышам и сама хотела, чтобы мне было шесть лет. Но нет, мне было девять, и я должна была ходить в третий класс обычной школы, где одноклассники обзывали меня “Машка-ребяшка”, потому что после уроков я каждый день бежала к малышам в садик заниматься английским со Светланой и печь пирожки. В садике меня очень любили. Просили помощи и уважали.
В один день я, как обычно, бежала из школы в мамин садик, гремя портфелем, набитым камнями для росписи, которые я собрала по дороге. Я предвкушала, как буду печь шарлотку и побью рекорд прыжков через скакалку. В прыжках через скакалку я вообще была чемпионкой среди всей мелкотни. Так вот, я уже подбегала к калитке нашего садика, как увидела около забора большую грязную дворнягу пыльно-бежевой окраски. Это был ты.
Ты тихонько лежал на дорожке, вяло махал хвостом и часто дышал из-за жары. Ты выглядел вполне миролюбиво, но я, во-первых, боялась больших собак, тем более нечесаных дворняг, а во-вторых, ты разлегся прямо на проходе, и никак нельзя было не впустить тебя на на участок вместе с собой. Я замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась. Я не хотела впускать тебя, поэтому я попыталась пролезть в дырку в заборе около шиповника. Дырка была небольшая, а шиповник колючий. Я бросила эту затею и вновь подошла к тебе. На площадке около садика никого не было, скорее всего, все ушли на обед. Если я хотела попасть внутрь, то я должна была открыть калитку. Я собралась с духом, подошла вплотную к тебе, и ты встал и учтиво посторонился, пропуская меня вперед. Я просунула пальцы в щель и аккуратно отодвинула щеколду. Калитка распахнулась, и ты, проскользнув мимо меня, вошел на участок. Я быстро вбежала по ступенькам, вскочила в распахнутую дверь и захлопнула ее перед твоим носом. Я быстро скинула кроксы и побежала к малышам.
После того, как я рассказала, что у нас на участке сейчас гуляет собака, среди карапузов поднялся переполох: одни хныкали, что никуда не пойдут, а другие требовали, чтобы их выпустили посмотреть, и только Танечка лежала на полу и методично мусолила край футболки, думая о чем-то своем. В итоге пришла мама и повела их всех к окну. Я просочилась мимо толпы мелких и посмотрела в окно. Ты все обнюхал, потом полежал на веранде, потом полежал на пуфике, а потом улегся в тени дерева и уснул. Поскольку было время прогулки, всех вывели на улицу, несмотря на протесты визжащих девочек. Сначала все глазели на тебя, а потом постепенно забыли и занялись своими обычными делами. Девочки возились в песке, а мальчики бегали по всему участку и, вопя, играли в Человека-Паука. Танечка сидела на веранде и жевала края панамки с ромашками, возможно, она представляла, что она овечка на ромашковом лугу. А я все смотрела на тебя и не могла остановиться.
Постепенно всех начали разбирать, а потом и за мной с моим младшим братом Колей приехал папа на велосипеде. Мы поехали домой, а мама осталась подготавливать карточки для завтрашнего урока русского.
Я ехала на велике и не могла перестать думать о тебе. Обычно собаки внушали мне страх. Мне страшно было даже думать о том, что собака может подойти ко мне и меня понюхать. Один раз на прогулке с подругой одна такая собака засунула мне нос под куртку. Я уверена, что она хотела меня цапнуть.
Ты был совершенно другой, ты был спокоен и внушал умиротворение, а не страх.
Я сидела за столом и ела суп с морковкой и лапшой, когда в дом вошла довольная мама, за ней, прихрамывая, шел ты. Папа сначала побелел, потом покраснел, потом из его ушей пошел дым, и он прошипел:
— Надя, ты сума сошла? У нас дети в доме, что ты собралась делать с этой собакой?
— Ничего не собралась, — смутилась мама — просто эту собаку хорошо бы покормить. Она такая грязная и тощая.
— Тем более! — отрезал папа.
— Папочка! — воскликнула я, — Я мечтаю взять эту собаку к нам! Она волшебная!
Папа был явно удивлен, он не ожидал такой реакции от меня. Он поколебался, а потом строго сообщил:
— Мы ее помоем, накормим и найдем для нее хозяев.
Мы с мамой заговорщически переглянулись. Мы знали, что ты у нас останешься. Так и случилось.
Сначала мы тебя помыли, покормили рыбой, потом отвезли к ветеринару и наконец сходили в зоомагазин за ошейником и кормом. Тебя зовут Джек. Джек-Джек-Джек. Джеееек. Послушайте, как звучит! Имя выбирала я. Так зовут единорога из сказки, которую мне в детстве сочиняла мама.
Ты был у нас день за днем. Неделя за неделей. Целых два года. С тобой я провела самые счастливые моменты. Благодаря тебе у меня все наладилось. После школы я бежала выгуливать Джека, тебя. Мое дурацкое школьное прозвище отпало, и со мной начали общаться, тоже благодаря тебе. Некоторые ребята иногда даже ходили со мной в садик.
В тебе было что-то особенное. Я полюбила тебя больше, чем своего брата (серьезно), но в один миг все сломалось, улетучилось, как мимолетный сон, как видение.
Мы уехали. Мы не могли тебя взять. Мы улетели. Ты остался. Мы теперь живем в Сербии. А ты в России. Мама не объяснила мне толком причины, сказала, что когда я вырасту, я пойму. Мне уже 13, я до сих пор не поняла, почему мы тебя тогда оставили. Со временем я обжилась в новой стране, обзавелась русскими друзьями, даже лучшей подругой, тут у меня все определенно ладилось лучше, никто не знал меня как “Машку-ребяшку”.
У тебя появились новые, классные хозяева, я их видела, они правда крутые! И мы бы к тебе приезжали летом…
Ты терпел три месяца, но не выдержал. Тогда, четыре года назад, ты выбрал именно нас и никого другого. Это был выбор на всю оставшуюся жизнь. Либо мы, либо никто. А мы тебя оставили, забыли в прошлой жизни. И ты убежал. Об этом нам сообщили новые хозяева по телефону. Так и сказали:
— Нам очень жаль, но Джек убежал. Мы пытались его вернуть, но он не захотел.
Я приехала ради тебя летом. Сначала я хотела остаться в Сербии с папой, но ради тебя приехала. Только чтобы найти тебя. И я нашла. Когда я приехала, ты гулял рядом с нашим бывшим садиком. Бывшим, потому что когда мама уехала, он закрылся, а потом и вовсе сгорел. Ты гулял там, обнюхивал остатки садика. И ты меня узнал, но не захотел вернуться. Я манила тебя, упрашивала, плакала, но все зря. Ты любил нас, но не настолько, чтобы сначала мы от тебя уезжали, потом упрашивали вернуться, а потом снова куда-то улетали. Ты свободный пес, я знаю, ты можешь прожить и без человека. Особенно если этот человек — не мы.
Ты лизал мне лицо, виновато вилял хвостом и скулил.
Пошел дождь, а я все не хотела от тебя уходить. Меня нашла, оттащила и успокоила мама. Тогда я успокоилась, но до сих пор в моем сердце зияет огромная рана, на том месте, где раньше был ты. Тебя видят на улочках поселка и сейчас, но свое мнение ты не изменил. Ты снова стал уличным псом. А я все еще надеюсь непонятно на что.
