XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»
Лес, река и озеро виднеются вдали,
Иди и вверх на дерево взгляни:
Там домик полный волшебства,
Место — приют для колдовства.
Из щелей сочится яркий свет,
Каждый день встречают тут рассвет,
Воссидая на шершавых досках,
Дети, что нуждались в красках.
И повсюду пледы, каждый…
Каждый, кто пришел однажды,
Оставлял тут плед,
Словно сказочный обет, что даёт он дому.
Эти дети не думали о времени:
Не хотелось вспоминать о бремени.
Родившись с такой безжалостной судьбой,
Они пытались справиться борьбой.
Темно. Шагает новый мальчик,
Где шаг — это сигнальчик.
На плечах он держит теплый плед,
А на макушке — красочный берет.
Поднимаясь, заходит он в дом,
Наступает железной ногой — гром.
На него поднимает взгляд каждый…
Каждый, кто пришел однажды, и не смог пока уйти.
Не смотрит всего один парнишка.
И лишь слышится одышка —
Это мальчик без ступни, с протезом,
Приведенный лесом.
А тот парень, сидя в уголке,
Словно в собственной стране,
Все же поднимает два пустых зрачка,
Где лишь дымка и тоска.
Рядом с ним на пледе,
Неучавствовший в беседе,
Мальчик, что не может
Звук издать, никогда не сможет.
Обнимают парня нового,
Цвета щек пунцового.
Преодолел он этот ров,
А сердце покрывает шов.
Подходит низкий мальчуган
И кладет в его карман,
Браслет из ниток — фенечку,
Погладив вдруг по темечку.
А ручки мальчугана вновь тресутся,
И слезы резко льются.
Синдром Туретта и борьба.
И у него в судьбе дыра…
А мальчик с респиратором,
Стал организатором,
Сегодняшнего праздника,
В честь нового участника и члена их семьи.
Так много разненьких детей,
Душой те глубже всех морей.
И этот домик с пледами —
Место их с рассветами.
Лето. И вишневый запах,
И новый плед, весь в лапах,
И… Кровь, что капает из носа,
Как следствие туберкулёза.
Звучит «Ромео и Джульетта»,
А затем какая-то сонета.
На улице всё крики, смех и радость,
И мальчики, что знают сладость… Этой жизни…
Здесь царит вечное и счастливое детство.
Запах кассет, пропитавший всё место,
Вишня, разноцветные пледы везде,
Надежда и тяга к самой дальней звезде.
И после каждого ушедшего ребенка,
Остаются лишь пледы и кинопленка,
Это частички каждого…
Каждого кто пришел однажды, и всё-таки ушел…
Ребенок с железной ногой,
Подняв плед одной рукой,
Царапает ещё одно имя,
Что было неизлечимо.
И слезы стекают по щекам рекой,
А тот не старается стереть их рукой.
Ушел ещё один, с пороком сердца,
Оставив кассету и два полотенца… Сшитых по краю.
И плед его всё вьется на ветру,
И светлячки после него летят в ту темноту.
А длинный список, выцарапанный на полу
Пополняется всё чаще, напоминая про судьбу.
