XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Глава 1 Пролог

Разбитая губа больно жжётся, кровь аккуратно стекает по подбородку из разбитого носа на зелёную траву, что в свете луны начинает блестеть красным.

Вокруг слышно человеческий смех. Четыре пары грязных, чёрных бутов стоят вокруг юноши, лежащего на траве с закрытыми глазами, скрючившись в позе эмбриона. Над телом бедняги раздаётся один мерзкий, скрипучий голос:

— Стыдно глаза поднять? Лучше бы было стыдно на улицу выходить.

Опять этот смех и удар ногой в спину, из-за которого юноше на траве приходится сжать с силой зубы и волосы на затылке руками, которыми он защищает свою голову.

Ему самому хочется смеяться из-за своей беспомощности. Он лежит на траве, окружённый кучкой хулиганов. Он просто не успел убежать от них. Он просто не успел добежать до своего подъезда, прежде чем его схватили за капюшон тёмно-зелёного худи и потащили от его дома, зажав рот рукой и сказав, что если он издаст хоть писк, то вообще умрёт.

Он бы тоже посмеялся над самим собой, но не может издать ни звука. Он боится. Боится смерти.

Как только голоса затихают, пальцы отпускают светлые кудрявенькие прядки на затылке. Руки падают на траву. Парень открывает глаза, бессмысленно смотря в темноту ночи. Он должен был быть уже дома. Папа бы переживал, но жаль не может. В гробу уж точно. А вот матери плевать на него.

Он напоминает ей её бывшего мужа, который умер в автомобильной аварии. Хотя, новый муж его мамы и не плохой, он, по крайней мере, относится к нему как к своему сыну. Готов даже защищать, но вот только светловолосый ни за что не даст ему защищать его. Совесть не позволит.

Делая вдох и выдох, парень садится. Воздух режет лёгкие, а живот и спина вспыхивают болью. Тёмно-зелёная толстовка больше не однотонная, теперь на ней грязные следы от подошвы ботинок и пятен крови.

Чёрные джинсы, к счастью, кровью не обливались, лишь пострадали от всё тех же ботинок. Белые кроссовки вместе с такого же цвета носками окрасились в цвета травы и грязи. Долго придётся всё отмывать.

Нос, как было сказано ранее, разбит, на одной из веснушчатых щёк, прямо под правым карим глазом, красуется синяк.

Он оглядывается по сторонам, взгляд зацепляется за чёрный рюкзак, к которому держит путь молодой человек.

Подходя ближе, он берётся за ткань, поднимая рюкзак. Из одного из его карманов выуживается, к счастью, нетронутый телефон, на котором видно пять пропущенных от его подружки. Хорошо, что эти верзилы не услышали вибрации.

Снова тяжело вздохнув, он решается набрать её. Дома пообщаться он уже не сможет.

Два долгих гудка, и в динамике телефона слышится голос:

— Крис, что произошло? Почему ты не отвечал?

— Агата, всё нормально. Просто не мог добраться до телефона.

От лжи на языке неприятно, а сам он почти кривится от этого ощущения. От того, что он заставил переживать единственного близкого ему человека, тошно от самого себя становится. Агата, это единственный человек, которому не плевать, где он и что с ним.

На несколько секунд воцаряется молчание.

— Они опять тебя на остановке встречали? Почему ты ещё не дома? – не может никак успокоиться Агата.

— Нет, я почти дошёл, всё хорошо, пра… — его нагло перебивают, тем самым не давая договорить.

— Крис, тебя выдаёт твоя хрипотца! Не ври хотя бы себе, – наезжает девушка.

И это убивает его изнутри. Его подруга всегда внимательна, очень. Она замечает любую мелочь. Врать ей, это всё равно, что копать себе яму, из которой она же и вытащит. Он ничего не отвечает.

— Твои родители дома? – уже более спокойно задаёт она вопрос.

— Да, – также спокойно отвечает Кристофер.

— Напиши им, что переночуешь у меня, — раздаёт указания она. – После чего тащи себя ко мне. Я выйду тебе на встречу.

Он отвечает лишь короткое «хорошо», после чего звонок завершается. Всё, что она сказала, не обговаривается. Она уже всё решила.

Хотя её можно поблагодарить. Она помнит, что когда он приходит домой избитый и весь в крови, мать начинает говорить ему, что-то по типу: «Ты же мужчина! Как ты не смог победить в драке?!», а сестра смеяться из-за угла.

Хотя удивительно, когда взрослый человек не замечает пластыри и так далее. Видимо, её глаз способен увидеть только кровь.

Кладя телефон в рюкзак в тот же карман, Кристофер встаёт, покачиваясь, накидывая лямку на плечо. Не хочется вновь беспокоить подругу, но ему она выбора не давала.

Смотря в пол, он отправляется вперёд. Когда он уходит, на глаза попадается та самая трава, что окрасилась в красный, по факту по его вине. Хотя, он же не виноват, что не понравился каким-то там хулиганам, у которых чесались кулаки.

Хотя, у этой шайки они постоянно чешутся в сторону самого Кристофера. И чёрт знает из-за чего именно. То ли из-за его веснушчатых щёк, которые он ненавидит и теперь старается всегда замазывать тоналкой, то ли из-за его не совсем русской внешности.

Его мама русская, а вот отец не совсем.

Когда-то давно мама Криса, Даниэлла, влюбившаяся в корейскую культуру, выучила язык и, накопив деньги, отправилась в столицу Южной Кореи. В Сеул.

Безусловно, ей понравилось в стране утренней свежести. Но всегда сложно ориентироваться в незнакомом тебе городе, тем более в другой стране. Собственно поэтому она заплутала среди каменных джунглей, где люди могут не общаться с тобой на корейском, на котором ты всё правильно проговоришь, лишь потому, что некоторые люди там не верят, что иностранцы могут выучить их язык и даже говорить.

Тогда, поплутав ещё немного, она сдалась и отправилась в ближайшую кафешку, чтобы спросить, как дойти до какого-то там отеля. К счастью, ей ответили, и скоро она уже была в отеле, где и познакомилась с Канг Виеном, чью фамилию в дальнейшем взяла.

После свадьбы уже Даниэлла Канг вместе со своим мужем вернулись обратно в Россию, где уже и родился мальчик с достаточно узким для русской внешности разрезом глаз и слишком широким для корейской. Маленьким носиком, веснушчатыми щёчками и пухлыми розовыми губками. Имя ему дали Кристофер.

Рос мальчик счастливым ребёнком. Правда, только до четырнадцати лет.

В тот злосчастный день они ехали вместе на машине из школы. Весёлые разговоры, шутки, смех. Казалось, что может быть лучше? Именно так тогда думал мальчик, который сидел на заднем сидении позади отца.

В какой-то момент они встают на светофоре, прямо на перекрёстке. Последнее, что помнит Крис, это то, как на них несётся машина и врезается своим носом прямо в переднее сидение, где сидел его отец.

Удар заставляет машину отъехать назад и врезаться в позади стоящую машину.

Крис больно бьётся головой о подголовник и чувствует на себе осколки разлетевшегося вдребезги лобового стекла. Они царапают щёки и руки.

Ноги зажимает сидение впереди, что аж сместилось назад. Как только Кристофер открывает до этого закрытые глаза, он видит не что иное, как кровавое месиво впереди.

Он еле вытаскивает свои ноги и тянется вперёд, повторяя имя своего отца как мантру. Он не откликается.

В этот момент к машине уже подбегают очевидцы событий, которые пытаются вытащить водителей и Криса.

В скором времени туда приезжает скорая, забирая отца в тяжёлом состоянии, Криса и второго водителя.

В больнице уже Кристофер встречает маму, которая прилетела туда на всех парах. Там же делают сложнейшую операцию, но с печальным исходом. Врачи не смогли помочь. Жизнь Канг Виена закончилась раньше, чем он узнал, что у него будет дочь.

Следующий год даётся Крису с каждым днём всё тяжелее и тяжелее. Его мама, что раньше безгранично отдавала ему свою любовь, начинает его ненавидеть. Ненавидеть за то, что в той аварии умер его же отец, только из-за того, что поехал забирать сына из школы.

С этого момента жизнь Кристофера превращается в жутчайший ад. Проблемы дома и в школе. В последнем месте его начинают гнобить. В их класс переходит какой-то парень с синяками и пластырями. Сначала Крис думает, что его бьют, но потом понимает, что бьют не его, а он.

А понимает они это, когда этот же человек со своими друзьями ловят его за углом рядом с туалетом, куда затаскивают и задают какие-то вопросы, на которые Крис не отвечает, так как они личного характера. За это он впервые получает по носу.

А теперь он довольно часто может похвастаться новыми синякам и ранами. Он прочувствовал уже много чего. От простой пощёчины до прижигания запястий спичками.

Но кое-что остаётся неизменным, кроме драк и ненависти матери к нему. Его подружка. Агата Середа. Она та самая, кто не отвернулся от него ни разу за всё это время, а только помогал.

Часто после таких драк она зовёт его к себе. Очень часто. А он не может отказать и идёт. Также и сейчас он идёт к дому, что находится совсем недалеко от его собственного.

На полпути его правда встречает она же. Она в очередной раз сдержала данное ей же обещание. Как мило.

Как только замечает, бежит сломя голову. На ней лёгкая футболка и свободные штаны. На ногах надеты тапочки, которые она вот- вот потеряет.

Подлетая, Агата сразу хватается за Кристофера, а он и не сопротивляется. Ему не хочется сопротивляться, тем более когда его обнимает его лучшая подруга.

— Гаси*, привет, – выдавливает из себя Крис, приобнимая в ответ.

— Опять ты за своё. Хватит уже меня так называть. Я никакой не…

— Спаситель, – перебивает он. – Ты меня в очередной раз спасаешь. Спасибо.

— Не за что, – выговаривает она на выдохе. Постояв так ещё немного, она отстраняется. – Пошли домой. Там тепло и уютно. Плюс надо обработать твои раны.

Кангу остаётся только кивнуть, соглашаясь. Хоть на улице не совсем холодно, но, тем не менее, он понял посыл, с которым его вели внутрь. «Тепло и уют» как она сказал, может быть только в одном место — в месте, которое люди называют дом, а отбросы общества, такие как сам Крис, становятся такими, какие они есть.

Дверь подъезда со скрипом пропускает двух друзей внутрь. Там пахнет какими-то мерзкими духами, которыми попользовалась какая-то стервозная, по запаху самих духов, женщина.

Старая штукатурка и краска давно осыпаются, а на лестнице живого места не осталось. Что уж там говорить про плитку на полу между этажами.

Но, тем не менее, это не мешает там жить. По крайней мере дом ещё сможет послужить и не находится в аварийном состоянии.

Добравшись до нужного второго этажа, собрав попутно всю грязь руками с облезших перил, два живых существа в этом бездушном и мёртвом пространстве покидают его, проходя внутрь маленькой однокомнатной квартирки.

Агата на два года старше самого Кристофера, так что у неё своя квартира, которая выглядит достаточно ухоженно. Даже более чем.

Уже давно знакомые белые стены кажутся слишком уютными. Слишком правильно на них опираться, пока разуваешься. Слишком правильно, спуская свою нетяжёлую ношу с плеч, ставить её на старенький линолеум. Слишком правильно чувствовать этот приятный запах уюта и тепла именно здесь.

Сюда хочется возвращаться снова и снова, пока сам ты не умрёшь и не будешь гнить в земле. Последняя идея снова начинает казаться привлекательной, так как Крис снова чувствует себя отвратно.

Агата снова замечает перемену в настроении Кристофера, хмурится. Её милое, круглощёкое личико становится недовольным и задумчивым. Это уже замечает сам Крис. Она вздыхает, отчего её грудная клетка поднимается и опускается. Она тихо просит Криса подойти на кухню.

Он соглашается, но отвечает, что сначала зайдёт в ванную и помоет руки. Она соглашается, и он уходит в сторону светлой комнаты, в которой весит зеркало, в которое не хотелось себя видеть, совсем.

Проходя туда и смотря в пол, Крис совсем не замечает полотенечко с милым котёнком, который приветственно машет лапкой. Не замечает ничего, пока моет руки и умывается, чувствуя, как зудит потревоженная на носу рана.

Поднимая взгляд, он видит не себя в отражении, а мальчика с выкрашенными в блонд волосами, ранами на носу и губе. Он видит карие уставшие глаза, на которые сам же не хочет смотреть. Ему мерзко от самого себя.

С удовольствием отрываясь от отражающей поверхности, он разворачивается, шаркая по холодной плитке в ванной, почти спотыкаясь на её пороге, но не падая.

Явившись на кухню, он видит Агату, которая готовит всё необходимое для обеззараживания и лечения ран. На столе лежат пластыри, которых у неё больше всего.

Видимо, услышав, что на кухне она уже больше не одна, она приглашает его сесть, на что он с кивком соглашается. Поднимая взгляд на разбитый нос, Агата вздыхает, взяв в руки перекись.

— Ты знаешь, будет щипать, – проговаривает она, беря в руки ватку и, капая на неё чуть-чуть жидкости, подносит к носу. От неё пахнет спиртом.

Самому Крису ничего не остаётся как просто согласиться, кивнув. Капля падает на переносицу, заставляя рану шипеть. Значит внутрь всё же попала грязь. А чего ещё стоило ожидать от того, что его били естественно не мытыми руками и он валялся на грязной земле.

Лёгкое жжение не доставляет дискомфорта, скорее неприязнь. Он уже давно привык к этой ставшей обычной боли. Это ощущается намного лучше, чем когда получаешь рану.

Неприязнь осталась лишь от осознания, что его опять избили. Об этом ему всегда благополучно напомнит пластырь, который он будет видеть перед собой ближайшую неделю, после чего его, скорее всего, снова побьют.

Глава 2 Парк равен спокойствию

Парк — равен спокойствию. По крайней мере, так считает Крис.

Это единственное живое место в городе, где осталась жизнь, которую какие-то зеваки всё же стараются периодически уничтожить своими билетами с автобуса, бутылками и остальным мусором.

Кристоферу всегда нравились такие места. Места, где можно было уединиться и почувствовать, как ты сливаешься с деревьями и тишиной.

Вот и сейчас он именно этим и занимался. Существующие проблемы отошли на второй план. Он просто позволил себе расслабиться.

Прогулка по парку закончилась на время на одной из сотен имеющихся там лавочек. Листва деревьев вокруг была ярко-зелёной, трава тоже. Было жарко.

На небе лёгкая облачность, которая периодически застилала солнце, заставляя землю на время остаться без прямых лучиков. Но такая временная тень никак не спасала.

Портфель стоял рядом, пока сам Крис, потея в своей футболке, прикрывал глаза, радуясь тишине. Ничто не могло заставить его перестать радоваться своей жизни. Тишина — это всё, в чём он нуждался. И её нарушили.

В какой-то момент Канг слышит звук человеческих шагов. Обычно в этой части парка никого, но кто-то всё же далеко забрался в своих гуляньях.

Кристофер может с точностью сказать, что идёт только один человек. Не два. Лишь две пары ног. Для двух человек, во-первых, слишком тихо. Друзья и парочки обычно болтают. А во-вторых, если можно было бы поверить, что два человека, знакомых друг с другом, молчат, то тогда где второе шуршание травы и почвы в принципе под ногами?

Из-за угла появляется фигура молодого парнишки. Ростом он чуть-чуть выше самого Канга. Волосы его чёрные, а разрез глаз нерусский. Совершенно. По внешности можно было сказать, что перед Крисом был натуральный кореец.

Вопрос: что он здесь потерял? Одежда его слишком модная для обычного смертного, так что из этого выходит логичный вопрос: что человек голубых кровей потерял здесь, в затхлом, старом парке?

Вид у него потерянный. По видимости, этот паренёк, гуляя по парку, зашёл слишком далеко и потерялся. Говорит ли он по-русски? Хороший вопрос. Но, по видимости, Крис это сейчас и узнает.

— Э, кхм, здравствуйте, – говорит приятный на вид молодой человек с сильным корейским акцентом, кланяясь, этим же как бы приветствуя. – Извините, а не подскажете ли Вы, как мне выйти из этой части парка?

Его голос показался Кристоферу таким приятным и певучим. Он как будто заставлял самого Канга чувствовать себя на дне океана под названием: «кайф». Забывшись в этом океане, Крис даже не сразу понял, что просто молчит и пялится. Так что резко себя отдёрнул, проговаривая в ответ:

— А, э, здравствуй. Ты, то есть Вы зашли очень далеко. Там надо идти по этой тропинке, свернув несколько раз направо, а потом налево, – еле как выдавил он из себя, начиная улыбаться как дурачок.

— Оу, хорошо, – кивает он, поворачиваясь, начиная вглядываться в даль извилистой дорожки. Он вздыхает, открывая рот для того, чтобы что-то сказать, но его перебивает Кристофер.

— Я бы мог те.. кхм… вас проводить до конца, – снова одёргивает себя от неуважительного «тебя» Крис. Он сам не понимает, зачем это предлагает. Обычно ему плевать. Что-то не так.

— О, правда? Было бы неплохо, – его губы сначала складываются в трубочку, а потом неуверенно расправляются в другие слоги. Они произносятся неуверенно и немного местами неправильно, но это не мешает его понимать.

— Правда, – говорит Крис, уже подскакивая и направляясь широкими шагами к неуверенно переминающемуся с одной ноги на другую парнишке. – Пошли.

Канг кивает в сторону дорожки, замедляя свой шаг. Темноволосый сразу же отправляется в нужную сторону, улыбаясь и что-то повторяя себе под нос, по типу «спасибо» и «благодарю».

Его эта миловидность и застенчивость как-то цепляют Кристофера, но он сразу же отбрасывает мысли о возможной «симпатии» к парню из парка. Это точно не то, о чём он сейчас предпочтёт думать.

Пока они идут, Крис решает воспользоваться тишиной, и начать разговор:

— Таинственный незнакомец из глуши парка, как тебя зовут? – улыбается он.

«Таинственный незнакомец из глуши парка» смеётся, ярко и звонко. Прозвище его развеселило. Он отвечает, когда его приступ проходит:

— Во-первых, можете не называть меня так. Меня зовут Хёнсо Ванг. А во-вторых, как зовут Вас, таинственный спаситель из глуши парка?

Теперь уже очередь Криса получать свою дозу смеха. Он смеётся так же ярко, но голос звучит более скрипучим при этом.

— Ладно, один, один, – проговаривает он после чуть-чуть прошедшего приступа смеха. – Меня зовут Кристофер, но я предпочитаю просто Крис.

— Крис, а дальше как? – спрашивает Хёнсо.

Ах да, светловолосый совсем забыл, что в Корее принято называть обычно по именам и фамилиям. Но иногда можно и по именам. Но, видимо, сейчас играет то, что они знакомы несколько минут.

— О, давай без этих формальностей. Моё имя не звучит укорочено вместе с фамилией, – пытается отмахнуться Крис.

— А как оно звучит? Может всё не так плохо, как тебе кажется? – стоит на своём Ванг.

— Ладно, — тянет первый слог Кристофер. – Канг, моя фамилия Канг.

— Кристофер Канг, – перебирает на языке слоги Хёнсо, как будто на вкус пробует. – Крис Канг. Но всё же не так плохо, – поднимает озадаченный взгляд Ванг.

— Но мне всё равно не нравится. Так что просто Крис, — пожимает плечами Кристофер. Он упорно упирается рогом, чтобы его не называли по имени и фамилии.

Остальной путь они общаются о многом, Крис даже уговаривает Хёнсо перейти на «ты» и случайно вместо полного «Хёнсо» говорит «Со». Со смущается, а до Кристофера доходит слишком поздно. Он хватается за голову и, отводя взгляд, просит прощение. Его, конечно, прощают, но больше они особо не общаются.

К сожалению, выход из парка уже виднеется, а там они разбегаются. Канг начинает жалеть, что не взял хоть какую-нибудь соц сеть парня. Хоть вконтакте, хоть телеграмм, а на крайний случай мог и вспомнить про свой weibo*.

Агата бы прибила его за его несамостоятельность в этом вопросе. Но она об этом пока знать не должна. По крайней мере, до того как Крис убедится во всём.

Ближе к вечеру, когда солнце начало потихоньку опускаться за горизонт, Канг только явился домой, где его ждала почему-то злая мама. Видимо, что-то у неё произошло, а Крис оказался просто не в том месте, не в то время. Как всегда.

Кратко поздоровавшись, и в очередной раз выслушав, какая он вообще сволочь и лучше бы помог ей, хотя сам только что пришёл, и может быть хотел отдохнуть.

Съев на ужин всё, что ему приготовила мама, он кивнул и ушёл в свою комнату, спасибо, она у него есть. Но всё равно делится с младшей сестрой. Что-что, а вот съехать он мечтает уже давно, и, может быть, скоро ему удастся это сделать.

Лишь открыв дверь, он услышал раздражённый голос маленькой двенадцатилетней девочки. Она была явно не рада своему брату.

После закрытия двери, та кинула какую-то мерзкую колкость, на что Кристофер попытался ответить по-умному. Хотя на самом деле повторил, передразнивая, и добавил: «Не надоело ещё?». Только вот его проигнорировали в ответ, уткнувшись обратно в свой гаджет.

Портфель был отброшен в угол своей кровати. К сожалению, так же беззаботно, как и отброшенный предмет, сам Канг упасть не мог. Сестра потом это припомнит маме. А последняя припомнит, когда он также поздно вернётся домой.

У Кристфера иногда появлялось ощущение, что в этом доме его тут только телефон, рюкзак и старая отцовская гитара, подаренная ему на тринадцатилетие.

Струны на ней надо было уже давно менять, но средств особо-то и не было. Особенно карманных. Они уходили на проезд и перекус где-то на улице. Выделить, конечно, рублей двести на струны можно было, но не особо представлялось возможным. Кушать хотелось всё же побольше.

***

Поздно вечером, когда солнце совсем уже ушло за горизонт, а ночь вступила в свои полные права, когда можно говорить, что уже ночь, у парнишки с осветлёнными белыми волосами пару раз жужжит телефон, оповещая о пришедшем сообщении.

Напрашивается логичный вопрос: кому же мог понадобиться никому не нужный паренёк? Только вот у этого паренька напрашивается логичный ответ: его лучшей подруге. Только она может так поздно писать или звонить, потому что знает, что её друг всё равно не спит.

Открывая глаза, Крис немного приподнимается над подушкой, на которой лежал, начиная искать телефон рукой в полной тьме.

Наконец предмет нашёлся, чему явно обрадовался Канг, начиная улыбаться самому себе. Он нажимает на кнопку включения на экране, правда высвечивается сообщение от Агаты, которая интересуется, как он себя чувствует. Не болит ли у него голова после вчерашнего веселья во дворе.

Ему хочется её обнять за то, что она не забывает о просьбе не напоминать о драках. Тогда она кивнула, но чтобы узнать о самочувствии, начала просто менять слова. И это было одно из них.

Тыкнув два раза на сообщение пальцем, Канг переходит в их переписку, где он, нажав на строку ввода сообщений, пишет ответ:

«Приветик, всё хорошо. Всё заживает, чувствую, что жизнь прекрасна!»

Ответ появился практически моментально. Агата написала, что очень рада за своего друга, после чего постаралась найти какую-нибудь тему для обсуждения.

В голову начали приходить мысли, которые сам Крис начинал сразу печатать на клавиатуре, быстро нажимая на нужную букву пальцами.

Спустя какое-то время Кристофер вспомнил про того парня из парка. Милая улыбка и его явный акцент в голосе показались ему довольно милыми.

Поймав себя на мысли, что он считает милым какого-то парня из парка, Крис немного ужаснулся. Ну, как немного. Он пришёл в ужас, а в голове лишь фраза: «Нет, нет, нет, нет, нет! Я же парень и он тоже парень!».

Сжав челюсть до скрежета зубов, а ладоши в кулаки до той степени, что ногти впивались в кожу и оставляли наливающиеся кровью ранки-полумесяцы. Но, к счастью, он успел отложив телефон с уже потухшим экраном в сторону, чтобы не задеть ненароком.

Нет, он не может оказаться тем, кого презирает всю свою осознанную жизнь (и не осознанную, скорей всего, тоже).

Вдохнув и выдохнув, он опять берёт в руки телефон, где Агата в переписке желает спокойной ночи. В голове пролетает мысль рассказать об этой не большой симпатии к другому парню, но Кристофер решает отложить это до лучших времён, просто желая спокойной ночи.