– Несколько необычный заказ, – сказал доктор Вагнер; он надеялся, что ему удалось скрыть свое удивление и проявить должную сдержанность. – Насколько мне известно, это первый раз, когда тибетский монастырь просит поставить ему электронно-вычислительную машину. Не хочу показаться любопытным, но я бы никогда не подумал, что…э…что вашему учреждению потребуется подобное устройство. Не могли бы Вы объяснить, как именно планируется использовать машину?
– С удовольствием, – ответил Лама, поправляя свой шелковый халат и аккуратно откладывая в сторону логарифмическую линейку, которой он пользовался для финансовых подсчетов. – Ваша ЭВМ «Марк 5» может выполнить любую базовую математическую операцию с любыми числами до десятизначных. Однако для осуществления нашей идеи нужны операции не с цифрами, а с буквами. Если вы переделаете выходные цепи, как мы вас просим, то машина будет печатать слова, а не столбцы чисел.
– Не совсем понимаю…
– Речь идет о проекте, над которым мы работаем последние триста лет, практически с первых дней основания нашего монастыря. Человеку с вашим образом мышления это может казаться странным, но я надеюсь, что вы сможете выслушать меня непредвзято.
– Безусловно.
– На самом-то деле, всё довольно просто. Мы составляем список, в котором перечисляются все возможные имена Бога.
– Прошу прощения?
– У нас есть основания верить в то, – невозмутимо продолжил Лама, –что все имеющиеся Его имена можно записать, используя всего лишь девять букв из изобретенного нами алфавита.
– И вы занимаетесь этим уже три столетия?
– Да. По нашим подсчетам, нам потребуется пятнадцать тысяч лет, чтобы завершить начатое.
– О… – Доктор Вагнер был ошеломлен. – Теперь я понимаю, зачем вам нужна одна из наших машин. Но все же, в чем смысл этого вашего проекта?
Лама задумался на долю секунды, и Вагнер решил, что своими словами мог задеть гостя. Тем не менее в ответе Ламы он не услышал и толики раздражения.
– Можете называть это культовой идеей, если желаете, но это один из основополагающих столпов нашей веры. Все многочисленные имена Высшего Существа: Бог, Иегова, Аллах и так далее – это лишь придуманные человеком означающие. Здесь определенно есть сложная философская проблема, которую я не хотел бы сейчас затрагивать, но где-то среди всех возможных комбинаций букв могут найтись те имена, которые и есть настоящие имена Бога. С помощью систематичной перестановки букв мы как раз и пытаемся найти их.
– Понимаю. Вы начинали с ААААААА… и будете продолжать до ЯЯЯЯЯЯЯЯ…
– Именно. Только мы используем наш собственный алфавит. Настроить электронную печатную машинку под наш алфавит будет несложно. Гораздо более сложная задача – разработать алгоритм для устранения нелепых буквенных комбинаций. Например, одна и та же буква не должна повторяться в слове более трех раз подряд.
– Трех? Вы, конечно, хотели сказать – не более двух.
– Нет, именно трех. Я боюсь, что разъяснения займут слишком много времени, даже если бы Вы знали наш язык.
– Не сомневаюсь, – тут же согласился Вагнер. – Продолжайте.
– К счастью, настроить вашу электронно-вычислительную машину в соответствии с нашей задачей нетрудно. Если с самого начала все правильно запрограммировать, то машина сама будет поочередно переставлять буквы и печатать результат. Так, работа, которая могла занять у нас пятнадцать тысяч лет, будет сделана за сто дней.
Доктор Вагнер почти не обращал внимания на звуки, доносившиеся с улиц Манхеттена, которые были словно далеко-далеко внизу. Мысленно, он был в другом мире: в мире настоящих гор, созданных природой, а не рукотворных небоскребов. Там, где горы вершинами уходят за облака, из поколения в поколение усердно трудятся монахи, составляя списки бессмысленных слов. Есть ли конец человеческому безумию? Как бы то ни было, доктор не мог даже намекнуть на то, о чем он думал. Клиент всегда прав…
– В том, что мы можем настроить «Марк 5» так, чтобы машина печатала нужные вам списки, нет сомнений, – ответил доктор. – Меня больше заботит установка и техническое обслуживание машины. Попасть в Тибет в наши дни – дело не из легких.
– Эту задачу мы берем на себя. Детали машины достаточно небольшие, поэтому их можно доставить самолетом – именно по этой причине мы выбрали вашу машину. Если вы доставите детали в Индию, мы сами заберем их оттуда.
– Вы также хотите нанять двух наших инженеров?
– Да, на три месяца, пока будет идти работа.
– Я уверен, что кадровый отдел подберет людей, – доктор Вагнер записал что-то в блокноте. – Есть еще два вопроса…
Не успел он закончить предложение, как Лама протянул ему небольшую прямоугольную бумажку.
– Вот банковская выписка о моем лицевом счете в Азиатском банке.
– Благодарю. Кажется… Э… По рукам. Второй вопрос настолько банальный, что я сомневаюсь, стоит ли его задавать. Хотя я не перестаю удивляться, как часто мы упускаем поля зрения очевидные вещи. Какой у вас источник электроэнергии?
– Дизельный генератор мощностью пятьдесят киловатт, напряжением сто десять вольт. Его установили лет пять назад — он вполне надежен. С появлением генератора жизнь в монастыре стала гораздо комфортнее. Его устанавливали изначально, чтобы подавать энергию на двигатели, вращающие молитвенные барабаны.
— Ну конечно, — подхватил доктор. – Я мог бы и догадаться!
С балкона взору открывался головокружительный вид, но со временем ко всему привыкаешь. После трех месяцев пребывания в монастыре, Джордж Хенли уже не боялся, смотря в пропасть высотой в семьсот метров, на дне которой лежала долина, сотканная из шахматных клеточек возделанных полей. Облокотившись на сглаженные ветром камни парапета, Джордж угрюмо всматривался в горы, виднеющиеся в дали, названия которых он так и не потрудился узнать.
– Какое-то безумие! – подумал Джордж.
Один остряк в их лаборатории окрестил проект «Шангри-Ла».
«Марк 5» уже на протяжении нескольких недель печатал горы листов сплошной тарабарщины. Терпеливо, день за днем машина все переставляла и переставляла буквы, создавая из них максимум возможных комбинаций; когда заканчивались возможные комбинации одной группы, бралась за следующие. По мере того, как она отпечатывала листы, монахи аккуратно собирали их и сшивали в огромные книги.
Дай Бог, через неделю все закончится. Джордж не знал, какие скрытые для посторонних глаз вычисления привели монахов к мысли, что им не нужно составлять слова из десяти, двадцати или ста букв. Вероятность каких-либо изменений в ходе проекта или мысль о том, что главный Лама (которого они между собой называли “дружище Сэм*”, хотя Лама совершенно не был на него похож) вдруг объявит о продлении проекта до 2060 года, преследовала Джорджа в ночных кошмарах. Ведь всё возможно!
На балкон вышел Чак, Джордж услышал, как ветер захлопнул за ним тяжелую деревянную дверь. Чак, как обычно, курил одну из своих сигар, которые помогли завоевать ему популярность среди монахов, которые, как оказалось, вполне были готовы познакомиться со всеми маленькими и – за некоторым исключением — со всеми большими радостями жизни. Это было им в плюс: пусть они и были безумны в своей идее, но они не были ханжами. Они часто спускались вниз, в деревню…
– Послушай, Джордж, — заговорил взволнованно Чак, – я узнал кое-что, что может создать нам проблемы.
– Что случилось? Неужели машина барахлит? – Это был самый большой страх Джорджа. Любая поломка могла отложить их возвращение домой. Что могло быть хуже этого?! Ведь сейчас, в том эмоциональном состоянии, в котором находился Джордж, даже рекламный ролик по телевизору казался несбыточной мечтой. Хоть-то что-то понятное и родное…
– Нет-нет, ничего такого, – Чак присел на парапет, что было неожиданно, потому что он боялся сорваться и упасть. – Я только что узнал, в чем смысл всего этого действа.
– Что ты имеешь в виду? Я думал, нам это известно.
– Да, мы знали, что монахи делают, но не знали зачем. Это просто безумие…
– Давай, удиви меня, – пробурчал Джордж.
– Старик Сэм только что рассказал мне правду. Ты знаешь, что каждый вечер он заглядывает к нам, чтобы проверить, как печатаются листы. Так вот, в этот раз он выглядел взволнованнее обычного, если ему вообще знакомо это чувство. Когда я сказал ему, что мы на последнем цикле, он спросил меня на своем забавном английском, задумывался ли я когда-либо об их истинно цели. Я сказал: «Конечно». Тогда Сэм и рассказал.
– Рассказывай. Сдаюсь!
– Так вот, они верят, что когда они напечатают все Его имена – они считают, что всего их девять миллиардов, – то Божественный замысел будет достигнут. Род человеческий завершит то, для чего он был сотворен – и для мира все будет кончено. Идея в корне своем смахивает на богохульство.
– И чего же тогда они ждут от нас? Чтобы мы покончили с собой?
– Это и не нужно. Когда список Его имен будет готов, Бог сам поставит точку… Кончено!
– О, получается, что конец этого проекта означает конец мира.
Чак нервно усмехнулся.
– То же самое я сказал Сэму. И знаешь, что было потом? Он странно так посмотрел на меня, как будто я сморозил какую-то глупость, как школьник-двоечник, и произнес: “Все не так просто».
Джордж на мгновение задумался.
– Подобное я называю широким взглядом на вещи, – сказал он, спустя некоторое время. – Есть идеи, что нам теперь с этим делать? Мне кажется, для нас это все не имеет никакого значения. В конце концов, мы с самого начала знали, что эти монахи безумные.
– Да… Но разве ты не понимаешь, чем это может закончиться? Представь, что напечатано последнее в списке Имя, а трубы Апокалипсиса – или чего они там ждут – не затрубят, и вот тогда монахи могут обвинить в этом нас. Ведь печатала наша машина! Не нравится мне все это.
– Я понял, – медленно сказал Джордж. – В том, что ты говоришь, есть смысл! Но ведь подобные ситуации уже случались. Когда я был ребенком, у нас в Луизиане проповедовал один сумасшедший, который однажды сказал, что конец света наступит в следующее воскресенье. Сотни людей поверили ему и даже продали свои дома. Однако, когда ничего такого не произошло, никто не отвернулся от проповедника, как можно было ожидать. Люди просто решили, что он ошибся в своих расчетах – и продолжили верить. Я полагаю, что кто-то до сих пор верит.
– Если ты вдруг не заметил, мы сейчас не в Луизиане. Здесь только мы с тобой и сотни монахов. Мне они нравятся, и мне будет жаль Сэма, когда дело его жизни обернется против него же. Но это ничего не меняет: я бы не хотел здесь находиться.
– Я сам мечтаю уехать, но мы ничего не можем сделать: пока не закончится контракт, нам не дадут транспорт, который унесет нас отсюда.
– Только если, – задумчиво сказал Чак, – мы сами не устроим небольшой саботаж.
– Не дай Бог! Будет еще хуже.
– Да не в этом смысле… Джордж, посмотри на это с другой стороны. При условии, что компьютер печатает без остановки, последний лист будет напечатан через 4 дня. Самолет будет здесь через неделю. Значит, все, что нам нужно сделать, – это найти деталь, которую надо будет заменить при очередном облуживании машины. Что-то такое, что приостановит работу на пару дней. Мы, конечно, все починим, но не слишком быстро. Если правильно все рассчитать, то в тот момент, когда машина напечатает последнее имя, мы будем уже на аэродроме. Так они не успеют нас поймать.
– Не нравится мне это, – сказал Джордж. – Я всегда доделывал свою работу до конца. Более того, их подозрения сразу лягут на нас. Нет, я останусь здесь – и будь что будет.
– Нехорошо все это, – сказал Джордж спустя неделю, когда они с Чаком ехали вниз по извилистой дороге верхом на тибетских пони. – Надеюсь, ты не думаешь, что я сбегаю, потому что мне страшно. Мне просто жаль этих бедолаг, не хочу видеть, как они расстроятся, когда поймут, как обманывались. Интересно, как отреагирует на это все Сэм?
– Знаешь, – ответил Чак, – мне показалось, что когда я прощался с ним, он знал о том, что мы сделали. Но это его не волновало: машина работает бесперебойно, и работа скоро будет закончена. А после… Хотя, конечно, для Сэма нет никакого «после»…
Джордж обернулся и посмотрел вверх, где горная дорога сходилась в точку. Отсюда в последний раз можно было увидеть монастырь. Последние лучи заката рисовали силуэты приземистых угловатых зданий: тут и там, будто иллюминаторы океанского лайнера, мерцали огни. «Электрический свет работает от того же генератора, что и «Марк 5». Сколько еще им работать вместе?» – думал про себя Джордж. – «Что монахи сделают с машиной в гневе? Разобьют вдребезги? Или спокойно начнут свои расчеты заново?»
Он точно знал, что сейчас происходит там, на горе. Главный Лама и его ассистенты сидят в своих шелковых одеяниях, просматривают напечатанные листы, которые послушники потом уносят, собирая в толстенные книги. Все происходит в полной тишине. Единственный звук – льющаяся дробь, как от ливня, которому нет конца: рычажки печатающего устройства стучат по бумаге. Сама «Марк 5» производила тысячу комбинаций в секунду бесшумно. «Три месяца монотонной работы, — подумал Джордж. – Тут любой на стену полезет!»
– Вот и он! – воскликнул Чак, указывая вниз, в долину. – Он прекрасен!
«Идеален», – молча согласился Джордж. Потрепанный, старый самолет DC3, словно маленький серебряный крестик, стоял на взлетно-посадочной полосе. Через два часа он понесет их к свободе и здравомыслию. Джорджу хотелось наслаждаться этой мыслью, как хорошим ликером. Эта мысль занимала все его сознание, пока тибетские пони везли их все дальше от монастыря.
Опустилась короткая гималайская ночь. К счастью, дорога в этом регионе была хорошей, как и все местные дороги. У них при себе были фонарики. Ничего не говорило об опасности, было только пронизывающе холодно. На безоблачном небе сверкали уже такие знакомые звезды.
«По крайней мере, погодные условия нам не помешают, – подумал Джордж». Эта была единственная мысль, не дающая ему покоя.
Джордж запел, но вскоре замолчал. С обеих сторон громады горных вершин сверкали белым и были чем-то похожи на призраков в белых одеждах, что не располагало к радостному проявлению чувств. Джордж глянул на время.
– Еще около часа пути – и будем на аэродроме, – обратился он к Чаку через плечо. Чуть погодя, добавил: «Интересно, закончила ли машина печатать. По времени как раз».
Чак не ответил. Джордж обернулся. Все, что он видел в темноте ночи – лицо Чака – белое полотно, обращенное к небу.
– Смотри, – прошептал Чак.
Джордж поднял глаза к небесам. (Все когда-то происходит в последний раз.)
В небесах медленно, одна за одной, гасли звезды.
*Сэм Джаффе (англ. Sam Jaffe; 10 марта 1891 — 24 марта 1984) — американский актёр театра, кино и телевидения. Обладатель Кубка Вольпи за лучшую мужскую роль Венецианского кинофестиваля и номинант на премию «Оскар» за лучшую мужскую роль второго плана за роль дока Эрвина Риденшнайдера в фильме «Асфальтовые джунгли» (1950). Также известен по работам в лентах «Ганга Дин» (1939), «День, когда остановилась Земля» (1951) и «Бен-Гур» (1959).
Википедия.
“This is a slightly unusual request,” said Dr. Wagner, with what he hoped was commendable restraint. “As far as I know, it’s the first time anyone’s been asked to supply a Tibetan monastery with an Automatic Sequence Computer. I don’t wish to be inquisitive, but I should hardly have thought that your — ah — establishment had much use for such a machine. Could you explain just what you intend to do with it?”
“Gladly,” replied the lama, readjusting his silk robes and carefully putting away the slide rule he had been using for currency conversions. “Your Mark V Computer can carry out any routine mathematical operation involving up to ten digits. However, for our work we are interested in letters, not numbers. As we wish you to modify the output circuits, the machine will be printing words, not columns of figures.”
“I don’t quite understand….”
“This is a project on which we have been working for the last three centuries — since the lamasery was founded, in fact. It is somewhat alien to your way of thought, so I hope you will listen with an open mind while I explain it.”
“Naturally.”
“It is really quite simple. We have been compiling a list which shall contain all the possible names of God.”
“I beg your pardon?”
“We have reason to believe,” continued the lama imperturbably, “that all such names can be written with not more than nine letters in an alphabet we have devised.”
“And you have been doing this for three centuries?”
“Yes: we expected it would take us about fifteen thousand years to complete the task.”
“Oh,” Dr. Wagner looked a little dazed. “Now I see why you wanted to hire one of our machines. But exactly what is the purpose of this project?”
The lama hesitated for a fraction of a second, and Wagner wondered if he had offended him. If so, there was no trace of annoyance in the reply.
“Call it ritual, if you like, but it’s a fundamental part of our belief. All the many names of the Supreme Being — God, Jehovah, Allah, and so on — they are only man-made labels. There is a philosophical problem of some difficulty here, which I do not propose to discuss, but somewhere among all the possible combinations of letters that can occur are what one may call the real names of God. By systematic permutation of letters, we have been trying to list them all.”
“I see. You’ve been starting at AAAAAAA… and working up to ZZZZZZZZ….”
“Exactly — though we use a special alphabet of our own. Modifying the electromatic typewriters to deal with this is, of course, trivial. A rather more interesting problem is that of devising suitable circuits to eliminate ridiculous combinations. For example, no letter must occur more than three times in succession.”
“Three? Surely you mean two.”
“Three is correct: I am afraid it would take too long to explain why, even if you understood our language.”
“I’m sure it would,” said Wagner hastily. “Go on.”
“Luckily, it will be a simple matter to adapt your Automatic Sequence Computer for this work, since once it has been programmed properly it will permute each letter in turn and print the result. What would have taken us fifteen thousand years it will be able to do in a hundred days.”
Dr. Wagner was scarcely conscious of the faint sounds from the Manhattan streets far below. He was in a different world, a world of natural, not man-made, mountains. High up in their remote aeries these monks had been patiently at work, generation after generation, compiling their lists of meaningless words. Was there any limit to the follies of mankind? Still, he must give no hint of his inner thoughts. The customer was always right….
“There’s no doubt,” replied the doctor, “that we can modify the Mark V to print lists of this nature. I’m much more worried about the problem of installation and maintenance. Getting out to Tibet, in these days, is not going to be easy.”
“We can arrange that. The components are small enough to travel by air — that is one reason why we chose your machine. If you can get them to India, we will provide transport from there.”
“And you want to hire two of our engineers?”
“Yes, for the three months that the project should occupy.”
“I’ve no doubt that Personnel can manage that.” Dr. Wagner scribbled a note on his desk pad. “There are just two other points —”
Before he could finish the sentence the lama had produced a small slip of paper.
“This is my certified credit balance at the Asiatic Bank.”
“Thank you. It appears to be — ah — adequate. The second matter is so trivial that I hesitate to mention it — but it’s surprising how often the obvious gets overlooked. What source of electrical energy have you?”
“A diesel generator providing fifty kilowatts at a hundred and ten volts. It was installed about five years ago and is quite reliable. It’s made life at the lamasery much more comfortable, but of course it was really installed to provide power for the motors driving the prayer wheels.”
“Of course,” echoed Dr. Wagner. “I should have thought of that.”
The view from the parapet was vertiginous, but in time one gets used to anything. After three months, George Hanley was not impressed by the two-thousand-foot swoop into the abyss or the remote checkerboard of fields in the valley below. He was leaning against the wind-smoothed stones and staring morosely at the distant mountains whose names he had never bothered to discover.
This, thought George, was the craziest thing that had ever happened to him. “Project Shangri-La,” some wit back at the labs had christened it. For weeks now the Mark V had been churning out acres of sheets covered with gibberish. Patiently, inexorably, the computer had been rearranging letters in all their possible combinations, exhausting each class before going on to the next. As the sheets had emerged from the electromatic typewriters, the monks had carefully cut them up and pasted them into enormous books.
In another week, heaven be praised, they would have finished. Just what obscure calculations had convinced the monks that they needn’t bother to go on to words of ten, twenty, or a hundred letters, George didn’t know. One of his recurring nightmares was that there would be some change of plan, and that the high lama (whom they’d naturally called Sam Jaffe, though he didn’t look a bit like him) would suddenly announce that the project would be extended to approximately A.D. 2060. They were quite capable of it.
George heard the heavy wooden door slam in the wind as Chuck came out onto the parapet beside him. As usual, Chuck was smoking one of the cigars that made him so popular with the monks — who, it seemed, were quite willing to embrace all the minor and most of the major pleasures of life. That was one thing in their favor: they might be crazy, but they weren’t bluenoses. Those frequent trips they took down to the village, for instance…
“Listen, George,” said Chuck urgently. “I’ve learned something that means trouble.”
“What’s wrong? Isn’t the machine behaving?” That was the worst contingency George could imagine. It might delay his return, and nothing could be more horrible. The way he felt now, even the sight of a TV commercial would seem like manna from heaven. At least it would be some link with home.
“No — it’s nothing like that.” Chuck settled himself on the parapet, which was unusual because normally he was scared of the drop. “I’ve just found what all this is about.”
What d’ya mean? I thought we knew.”
“Sure — we know what the monks are trying to do. But we didn’t know why. It’s the craziest thing—”
“Tell me something new,” growled George.
“— but old Sam’s just come clean with me. You know the way he drops in every afternoon to watch the sheets roll out. Well, this time he seemed rather excited, or at least as near as he’ll ever get to it. When I told him that we were on the last cycle he asked me, in that cute English accent of his, if I’d ever wondered what they were trying to do. I said, ‘Sure’ — and he told me.”
“Go on: I’ll buy it.”
“Well, they believe that when they have listed all His names — and they reckon that there are about nine billion of them — God’s purpose will be achieved. The human race will have finished what it was created to do, and there won’t be any point in carrying on. Indeed, the very idea is something like blasphemy.”
“Then what do they expect us to do? Commit suicide?”
“There’s no need for that. When the list’s completed, God steps in and simply winds things up… bingo!”
“Oh, I get it. When we finish our job, it will be the end of the world.”
Chuck gave a nervous little laugh.
“That’s just what I said to Sam. And do you know what happened? He looked at me in a very queer way, like I’d been stupid in class, and said, ’It’s nothing as trivial as that.’ ”
George thought this over a moment.
“That’s what I call taking the Wide View,” he said presently. “But what d’you suppose we should do about it? I don’t see that it makes the slightest difference to us. After all, we already knew that they were crazy.”
“Yes — but don’t you see what may happen? When the list’s complete and the Last Trump doesn’t blow — or whatever it is they expect — we may get the blame. It’s our machine they’ve been using. I don’t like the situation one little bit.”
“I see,” said George slowly. “You’ve got a point there. But this sort of thing’s happened before, you know. When I was a kid down in Louisiana we had a crackpot preacher who once said the world was going to end next Sunday. Hundreds of people believed him — even sold their homes. Yet when nothing happened, they didn’t turn nasty, as you’d expect. They just decided that he’d made a mistake in his calculations and went right on believing. I guess some of them still do.”
“Well, this isn’t Louisiana, in case you hadn’t noticed. There are just two of us and hundreds of these monks. I like them, and I’ll be sorry for old Sam when his lifework backfires on him. But all the same, I wish I was somewhere else.”
“I’ve been wishing that for weeks. But there’s nothing we can do until the contract’s finished and the transport arrives to fly us out.
“Of course,” said Chuck thoughtfully, “we could always try a bit of sabotage.”
“Like hell we could! That would make things worse.”
“Not the way I meant. Look at it like this. The machine will finish its run four days from now, on the present twenty-hours-a-day basis. The transport calls in a week. O.K. — then all we need to do is to find something that needs replacing during one of the overhaul periods — something that will hold up the works for a couple of days. We’ll fix it, of course, but not too quickly. If we time matters properly, we can be down at the airfield when the last name pops out of the register. They won’t be able to catch us then.”
“I don’t like it,” said George. “It will be the first time I ever walked out on a job. Besides, it ’would make them suspicious. No, I’ll sit tight and take what comes.”
«I still don’t like it,” he said, seven days later, as the tough little mountain ponies carried them down the winding road. “And don’t you think I’m running away because I’m afraid. I’m just sorry for those poor old guys up there, and I don’t want to be around when they find what suckers they’ve been. Wonder how Sam will take it?” “It’s funny,” replied Chuck, “but when I said good-by I got the idea he knew we were walking out on him — and that he didn’t care because he knew the machine was running smoothly and that the job would soon be finished. After that — well, of course, for him there just isn’t any After That….”
George turned in his saddle and stared back up the mountain road. This was the last place from which one could get a clear view of the lamasery. The squat, angular buildings were silhouetted against the afterglow of the sunset: here and there, lights gleamed like portholes in the side of an ocean liner. Electric lights, of course, sharing the same circuit as the Mark V. How much longer would they share it? wondered George. Would the monks smash up the computer in their rage and disappointment? Or would they just sit down quietly and begin their calculations all over again?”
He knew exactly what was happening up on the mountain at this very moment. The high lama and his assistants would be sitting in their silk robes, inspecting the sheets as the junior monks carried them away from the typewriters and pasted them into the great volumes. No one would be saying anything. The only sound would be the incessant patter, the never-ending rainstorm of the keys hitting the paper, for the Mark V itself was utterly silent as it flashed through its thousands of calculations a second. Three months of this, thought George, was enough to start anyone climbing up the wall.
“There she is!” called Chuck, pointing down into the valley. “Ain’t she beautiful!”
She certainly was, thought George. The battered old DC3 lay at the end of the runway like a tiny silver cross. In two hours she would be bearing them away to freedom and sanity. It was a thought worth savoring like a fine liqueur. George let it roll round his mind as the pony trudged patiently down the slope.
The swift night of the high Himalayas was now almost upon them. Fortunately, the road was very good, as roads went in that region, and they were both carrying torches. There was not the slightest danger, only a certain discomfort from the bitter cold. The sky overhead was perfectly clear, and ablaze with the familiar, friendly stars. At least there would be no risk, thought George, of the pilot being unable to take off because of weather conditions. That had been his only remaining worry.
He began to sing, but gave it up after a while. This vast arena of mountains, gleaming like whitely hooded ghosts on every side, did not encourage such ebullience. Presently George glanced at his watch.
“Should be there in an hour,” he called back over his shoulder to Chuck. Then he added, in an afterthought: “Wonder if the computer’s finished its run. It was due about now.”
Chuck didn’t reply, so George swung round in his saddle. He could just see Chuck’s face, a white oval turned toward the sky.
“Look,” whispered Chuck, and George lifted his eyes to heaven. (There is always a last time for everything.)
Overhead, without any fuss, the stars were going out.
