Девушка с совиным пером в волосах.
Она была не просто девушкой… Добродушна, открыта и всегда приветлива. Она выделялась из толпы, была спонтанна: никто не знал, чего от неё ждать. Непосредственна, незакомплексована, независима от мнения других — я не могла не обратить внимания на неё! Мы были примерно одного возраста, участвовали в разных авантюрах и творили: плели ловцов снов, рисовали запах листьев. Мне было легко с ней, приятно…
Темно. Я иду по скверу и невольно вспоминаю, как мы вместе гуляли здесь и чего только не делали! Танцевали в нерабочем фонтане. На огромном плакате, где нужно было писать, за что любим город, мы нарисовали Пушкина. Просто потому, что любим Пушкина, пусть он не связан с городом. Мы нашли огромную кормушку, в которую могли влезть вдвоём, украшенную разноцветными птицами из картона. Сверху упало перо, совиное, моя подруга вложила его в волосы — острым концом в косу. Я назвала её девушкой-совой, девушкой-птицей. Она любила птиц. Была без ума от них! Я понимаю почему: птица – это полёт. Полёт всегда манил мою знакомую. Девушка-птица верила, что когда-то сможет полететь. Сама.
В нашем квартале есть благоухающий мандаринами сад, где собираются художники, музыканты, певцы. Они рисуют, поют, танцуют, играют на музыкальных инструментах. Сад давно стал символом творчества. Самые тёплые воспоминания связаны с садом, он поддерживал нас, когда другие отворачивались.
Однажды мы были в ночном клубе. Так как мы всегда делаем то, что обычно люди не делают, мы вышивали крестиком и много смеялись. Девушка-сова стала танцевать. Необычайно лёгкий и воздушный танец. Подошёл незнакомец. Чёрные тени под глазами не внушали доверия, а пронзительный взгляд карих глаз прожигал действительность. Полная противоположность девушки-птицы.
Вопреки обыкновению, подруга согласилась на медленный танец. Почему? Какими чарами владел незнакомец? Как заставил птицу влететь в клетку?
Она менялась. Всё больше Птица замыкалась в себе, избегала общения с кем-либо, кроме загадочного нового знакомого. Поэзия и музыка перестали её интересовать, я не могла ничего с этим поделать. Она приходила в сквер в привычное время, я тоже, и пыталась говорить с ней, но девушка-птица приходила отдельно от меня, словно была в другом мире. Её больше не интересовали ни причудливые формы облаков, ни птицы в кронах. Она сидела на скамейке и чертила на песке. Затем стирала.
В жаркий день девушка-сова подожгла сад. Со словами «ни в красоте, ни в искусстве нет смысла» она облила стволы керосином, чиркнула спичкой.
Пожарные успели вовремя, но любимое место художников сгорело. Невозможно было спокойно смотреть на брошенные холсты с незаконченными работами, безжалостно объеденные пламенем. Чёрные обуглившиеся этюдники, акриловая краска, свисавшая кусками…
Мы долгое время не общались: мне нужно было уехать, а когда я вернулась, моя Птица, моя прежняя птица просила о встрече в кафе и пришла не одна. С ней был друг. Дмитрий Скворцов – начинающий писатель, на днях выпустивший свою первую книгу. Лишь недавно он рассказал, что происходило в моё отсутствие.
— Я пытался писать. Выходило довольно нелепо. Никто не относился серьёзно к моему творчеству, считали, что я ничего собой не представляю. Пытался опубликовать рассказы, но отовсюду меня вышвыривали с оскорбительными репликами, — Скворец тяжело вздохнул и слабо улыбнулся.
Когда перед носом захлопнулась дверь очередного издательства, он погрузился в глубокое отчаяние. Шёл, размахивая рюкзаком, то и дело меняя направление, переходя на красный, грубя водителям в ответ. Каким образом оказался в том сквере, он не может сказать, но оказался! Опустился на колени, зачерпнул ладонями горсть песка и пропустил сквозь пальцы. Повторял действие бесчисленное количество раз, прежде чем заметить девушку. Девушку, рисующую на песке крылья.
— Вы рисуете?
— Не знаю, — девушка встрепенулась, подняла голову, слегка краснея.
— Ещё недавно я думал, что пишу. Теперь не знаю…
Девушка ещё немного посмотрела на него и снова окунулась в работу. Постепенно крылья обросли перьями.
— Я Дима. Друзья зовут Скворцом — по фамилии.
Птица замерла, широко раскрыв глаза и выронив из руки палку, заменяющую художнице кисть. Девушка начала что-то говорить, но осеклась.
— У меня есть рассказ. Можно, прочитаю?
Не дождавшись ответа, начал: «Неродившаяся часть беременной стихии, я смотрю вниз. Камни побережья причудливыми змейками уползают в море. Волны разрываются на тысячи частей, ударяясь о камни. Море меняет свой цвет в пробивающимся сквозь тучи солнечном свете. Совсем скоро, сорвавшись вниз, я растворюсь в море. Стану маленькой частичкой большого целого».
Небо чисто. На песке появляется дождевая капля: девушка с пером в волосах рисует дождливый пейзаж.
Тринадцать дней они встречались в саду. Он писал, она рисовала.
На нашу встречу в кафе они принесли сборник его рассказов с её рисунками. Я горячо обняла девушку-птицу. Её волосы пахли костром, старыми игрушками, пролежавшими в сарае несколько лет, книгами и кабинетом химии. Мы были счастливы, разговаривали обо всём, много смеялись.
— Ты знаешь, знаешь, я ведь сильно по тебе скучала. Но тот человек, с которым я танцевала… Он говорил, что нельзя быть такой. Что нужно контролировать себя, держать в строгости. Он говорил, будет лучше, если я перестану общаться с теми, кто подаёт дурной пример. Он говорил, нельзя постоянно улыбаться, нельзя предаваться мечтам. Он говорил. А я верила. Я верила, потому что не знаю почему. Просто хотелось ему верить. Простите меня! Виновата. Я вернулась и привела Диму. Но не могу здесь остаться. Я слишком виновата перед вами. Прощайте, друзья! Прощайте…
С этими словами она выбежала из кафе, мы кинулись за ней, запоздав лишь на секунду, но вокруг кафе было пусто. Городской пустынный пейзаж. Ни одного человека не было видно. Сверху, кружась и покачиваясь, упало перо. То самое. Совиное. Она улетела — девушка с пером в волосах. Улетела совсем.
Прошло много времени, но до сих пор я каждый день гуляю в сквере в привычное время. Нет, я не жду. Знаю, что не вернётся. Но не могу по-другому.
