Семя одуванчика, ветром гонимое
Легкое, быстрое, нежное, тихое.
Крылья расправив, ресницами взмах,
Слеза по скуле, тихо, не плачь.
Ладонь обожгло жаром щеки твоей,
След лишь оставив, сердце зажгя,
Волосы мягкие вновь распустив,
Ты стоишь предо мной, словно моля.
Взгляд мимолетный, кроткий и легкий,
Вечно готовое сердце помочь,
Смотришь на губы вновь и вновь
Мне без тебя невмочь.
В эту тихую ночь, такую беззвездную,
Без слов разрежем тишину,
Делясь всем самым сокровенным,
Я приласкаю тебя грациозную.
Тихо вздохнув, опустимся рядом,
Грудью к груди, рядом лежа,
Руками обвивши свои тела,
Пропадет меж нами незрима межа.
Словно пушинку, нежну тростинку,
На руки взяв, буду кружить,
Все, что в мечтах моих-
Только лишь счастливо жить.
Бесконечно играть будто малые дети,
Видеть прекрасное в грустных глазах,
Миром упиться, прикрыв очеса,
Шептать тебе на ухо, тихо привстав.
Милая, слышишь, я очень хочу,
Жизненный путь прошагать не один,
За руку раз хоть тебя подержать,
Просто так, без всяких на то причин.
***
Белые ручки скользят по груди,
От шеи до плеч тело горит,
Кинжалом пронзая, все просто кипит,
Тонкие бровки дрожат.
В ясных глазах отражается солнце,
Даже его ты поймала ладонью.
Кажется, скоро впаду я в агонию,
Забыв о приличии, тоне и стиле.
Тяжелый выдох, трепет твоих ног,
Гусиная кожа, покрывшая их.
Услада такая утех от мирских,
Накрыла меня с головой.
Чуть влажные стопы приятно дрожат,
Сжимаясь на чужой спине,
Хочу тебе, моей княжне,
Отдаться без сомнений, без мысли.
Ключица острая, манящая прильнуть,
Безумный ритм, по венам бьющий,
Оставшись лишь для страсти пущей,
Он словно хлыст стегает нас.
Твоя широкая улыбка,
Она мерещится везде,
Во сне, в бокале, на стекле,
Настигнет, не оставив шанса.
Влюбив однажды, не отпустишь,
Наручниками приковавши,
И вот тогда, так тяжело дышавши,
Ты признаешься мне в любви.
***
Яркая, горькая, страстью объятая,
Действуешь как сильный яд,
Сделав глоток, вновь не отпустишь,
Устроила мне персональный ад.
Среди всех бренных душ
Темная лошадка лишь ты,
Ухо востро, буйну голову склоня,
Разбила вдребезги все мечты.
Хрустальное сердце сперва полелеяв,
Позже рукою смахнула с себя,
В клубе танцуя, не замечала,
Под ногами осколки топча.
Песнь доносилась, голос твой звонкий,
Резал как сталь, прямо по шее,
Отзвук и эхо в моем тихом доме
Все заглушалось, в ушах лишь имелось.
Злость непомерная, страсть приглушавшая,
Нет ни обиды, ни томных идей,
Есть лишь мотив, мотив и расплата,
За чувства других людей.
Целуют тебя чужие губы, чем они лучше моих?
Неужто не видишь, слепа как котенок,
Счастье там мимо пройдет,
У меня для тебя найдется уголок.
Лишь даришь надежду, любовь отнимая,
Вновь приходя и уходя,
Мне надоела эта неясность,
Я не хочу тебя отпускать.
В мертвой груди моей пустота,
Светлые чувства она потеснила,
Сжала, сковала, парализовала,
Так ничего и не прояснила.
Без ружей стреляешь,
Острые стрелы пускаешь,
День за днем медленно убиваешь,
Беспощадно уничтожаешь.
***
Что есть измена? Зло ли деньги?
Столько вопросов есть-ответов ноль.
Насколько сильно черствость въелась в душу,
Зачем в руках ты держишь вдруг пистоль?
Когда на столике перед тобою
Блестит в бутылке алкоголь,
Переливаяся цветами, звон бокалов
Внезапно причиняет боль.
Порою этим алкоголем,
Ему заменой служит отрешенность,
Метафоры заполонили текст,
А чтож поделать, прочь, шаблонность.
Такие бесполезные бумажки-деньги
Чем больше их, тем алчней их хозяин,
Купюрами своими, словно злыми псами,
Отмахивается, а мы страдаем.
А как же скука и унынье,
Забытый всеми страх и трусость,
Расстанься с ними, пропадет
И бесконечная боязнь, что вдруг тебя раскусят.
Все эти бесполезные волненья,
И бесконечная погоня от всего,
Себя бросая в бездну действий,
Никто и никогда не признает сего.
Любовь-прекраснейшее чудо!
Таких метаморфоз с людьми я не видал,
Но есть проклятье в бочке меда,
Измена поглотила все, что ты отдал.
А с горечью и дегтем наедине
Ты неизменно остаешься сам на сам,
Такая бесконечная погоня,
Куда ни глянь по сторонам.
***
Холодный взгляд, окунающий в прорубь
После того кипятка, в который опустила ты меня.
Зачем все это, для чего?
И отчего вся эта беготня?
Я отпущу, не оглянувшись,
Теперь моя душа пуста,
Иссякло место светлым чувствам,
Закрыты навека уста.
Твои уловки боле чужды,
Все это кажется лишь сном,
Как мог купиться я, как так,
Когда ты падала ничком?
Все те привольности и пошлость,
Прошу оставить при себе.
О помощи, любви и боли
Моли в поклонников толпе.
Нет больше неги, сладкой музы,
Исчез запал, тот мокрый порох,
Которым разжигала ты меня,
Кутаясь в ласках и мажорах.
Лаптей твоих оборы
Стали видны даже сквозь шелк,
Так ловко спавший в первую же ночь,
Когда твой стон примолк.
Но не придав тогда значенья,
Теперь лишь только я прозрел,
Имея счастье ошибаться,
Открыл глаза на беспредел.
***
Мне чужда боль, мне чуждо состраданье,
В душе старик, но телом молодой,
Для отношений юн, для праздности уж отжил,
Есть только алкоголь и транс затяжной.
Все самое страшное тут воплотилось,
Прижглося к коже, рефлектом отразясь,
Незримо в зеркале настенном,
О сердце когти точит, даже не скривясь.
Та пустошь с перекати поле,
Тот ветер-иссушитель, гуляющий рядом,
И памятник нерукотворный с черною славой,
И старый Анчар, отравляющий ядом.
Пластинки ввечера перебираю,
Смеряя взглядом радостных людей.
И некое презренье вдруг взыграет,
От за окном резвящихся детей.
А член души, такой неважный,
Порою он вернет мне сладость,
Но не спустя лишь только время,
А после столькой горечи, не страсти.
Тогда к чему все эти чувства?
Когда покинет мир меня,
Когда внутри прошлася буря,
Что там останется тогда?
Скажу лишь то, что все это-преграда.
Пред изучением наук, пред творчеством шлагбаум.
И если все это неправда,
То пусть попробует открыть мне веки.
***
И чувства светлые я лирой пробуждал…
Как жаль, что наши тропы разошлись.
Который правду говорил, который вторил королям,
А кто, как я, другим деянием гордись.
Кто музу в строках воспевал, чистой любовью восхищаясь,
Кого стезею был полит подтекст,
Кто, руководствуясь сатирой,
Высмеивал других контекст.
Какое единенье, я всплеснул руками.
Таких людей не знаю боле я,
От прошлого такого отрекаюсь,
И я не я, и хата не моя.
Есть дружба, безусловно, есть любовь.
Но мало кто заглянет глубже.
Из двух рабов команду держит лучший,
За девушку родного сгубим.
А временами и дорогу не уступим,
Идущему по ней сестре иль брату,
Ведь наша и жизнь и наши лишь стенанья
Дают привольности и унижать всех право.
Когда наступит день прозренья?
Со сколькими мы прежде переспим,
Бессовестно сношаясь, издеваясь,
И проявляя крайний, чертов эгоизм?
И после сетований, тихо поглощавших,
Всю нашу кратку жизнь, все бренны мысли,
Где нас никто понять не волен,
Останемся вот так, подле расколота коромысла.
