XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»
5 сентября. Это точно самый угнетающий вечер в моей жизни! Я уже второй час сижу за сочинением: «Кем я вижу себя через пятнадцать лет, моя профессия и образ жизни». Да, изначально кажется, что ничего проще таких заданий нет. Но когда открываешь тетрадку, садишься за стол, и твой взгляд врезается в пустой лист, то начинается пытка. Спустя двадцать минут я вывела несколько кривых слов: «Через пятнадцать лет я вижу себя…» Кем? Ну, очевидно, человеком. Иногда взрослые говорят, конечно, что наше поколение движется обратно к обезьянам, но мне кажется, что так далеко мы не можем зайти… Конечно, не можем. В крайнем случае будем обезьянами-программистами, изобретения современности уже не уйдут из нашей жизни. Деградация — это же тоже эволюция, только в обратную сторону, так ведь?
Опять мои мысли идут совсем не в нужную мне сторону!
Я так и сижу за этой тетрадкой! Почему так просто писать о всякой всячине, а не о вполне конкретной теме? И почему всем вообще так интересна моя будущая профессия? Сколько можно объяснять, что не определилась я! «Полагайся на то, что тебе нравится» – говорят все. А что мне нравится? Слушать музыку, есть конфеты. А ещё я люблю дождь, с Анькой гулять тоже люблю. Она такая выдумщица, эта Анька! Её большие голубые глаза и светлые косы заставляют верить ей всех, с кем она разговаривает. Ещё Анька говорит, что станет артисткой, это знают уже все вокруг. И правда, наверное, станет. Очень уж она славно смотрится на сцене, совсем не боится, так здорово читает стихи и поёт! Везёт Аньке.
И Лёше тоже везёт. Он ещё с рождения знает, что будет инженером. У них это семейное. Прадед, дед и папа – все инженеры. Только он почему-то не сильно радуется этому. Странный он, за него практически сочинение написали, а Лёшка ещё и дуется! Оле, кстати, тоже мама сказала, что та будет поваром!
Лучше бы и за меня всё уже решили. Смогу хоть тысячу сочинений настрочить.
Даша – художник по костюмам, Олег – архитектор, Саша – физик. Какие же счастливые люди…
6 сентября. Я проснулась от боли в спине и шее. Значит уснула за столом. Щекой на тетрадке. «Осталось надеяться, что чернила не отпечатались на моём лице» – я хмыкнула, тут и отпечатываться-то нечему. Перед моими глазами всё та же надпись: «Через пятнадцать лет я вижу себя…». Вот до чего доводят подобные сочинения.
Закинув тетрадь в рюкзак, думая, как бы сказать учительнице про недописанную домашнюю работу, я отправилась на кухню. Родители пили чай, общались и делали всё то, что происходит обычно перед началом рабочего дня. Мой папа что-то говорил про новый шлагбаум возле дома, мама пыталась доварить кашу.
– Ну, здравствуй, мой юный учёный! Тебе ещё не приснилась новая таблица химических элементов? – улыбнулся отец.
«С какой стати я – юный учёный?» – подумалось мне. Протерев глаза, поняв, что это вроде реально мой папа, а не компьютерная проекция, я кивнула:
– Доброе утро.
– Мы решили, что тебе пора наконец влиться в мир твоей любимой науки, и у нас есть для тебя сюрприз! – воскликнула мама, накладывая мне в тарелку овсяную кашу.
– Сегодня ты идёшь в новую школу. Школу, где учатся дети, мечтающие связать свою жизнь с химией и биологией!
– Она совсем новая, там замечательные педагоги, тебе должно понравится. Ох, но расписание там огромное, с утра до вечера будешь учиться, но ты не должна расстроиться, ведь ты – наш будущий лаборант химического анализа! – тараторила мама.
– Или биотехнолог, – вставил папа, глядя на жену умоляющим взглядом.
– Она сама говорила нам, что будет лаборантом химического анализа, – строго, подчеркивая каждое слово, заявила женщина, – Ну, ты, наверное, очень рада, что не можешь даже ничего сказать! Завтракай скорее, опаздывающих там не любят.
Вся эта информация вылилась на меня холодной водой. Сидя за столом, я пыталась понять, что вообще сейчас произошло. На мои вопросы про то, как давно мы так чётко определились с моей будущей деятельностью, родители отвечали смешками, поглядывая на друг друга, и, расплываясь в немой улыбке, которая должна была означать примерно следующую фразу: «Это точно наша дочь? Глупенькая, это было известно ещё с первого года твоей жизни».
Итак, теперь я вполне могла дописать своё сочинение, но сейчас оно, увы, уже никого не волновало. Я никак не могла понять, в какую параллельную реальность мне удалось попасть, кто эти люди с внешностью моих родителей? «Если это розыгрыш, то надо держаться до конца, пусть они поймут, что со мной шутки плохи. Они определённо проиграли только потому, что решили отправить меня в новую школу». С такими мыслями я решила пойти у них на поводу и покорно собрала рюкзак. Мама дала мне белый халат, аккуратно выглаженный и пахнувший порошком для стирки.
Мы ехали не долго, почему-то мне не удалось проследить маршрут, глаза постоянно закрывались, и шея начинала побаливать, прямо как утром. Выйдя из машины, я увидела шестиэтажное здание округлой формы. Во дворе школы, куда не повернёшься была одна и та же картинка. Там было много окон, через которые можно было увидеть детей с рюкзаками, видимо они ожидали начала уроков. Отделка была выполнена плитками оранжевого, салатового и голубого цвета, из-за такой яркости глаза уставали и долго смотреть на эту чудо-школу было невозможно. При всей весёлости и красочности, здание чем-то напоминало форт. Вход туда как будто был закрыт для меня, а все, находящиеся внутри, были готовы к бою.
Переговорив с несколькими учителями, получив расписание и подробную карту школы, и, вручив папку с документами мне, родители (или не совсем мои родители, в этот момент я уже сильно сомневалась в этих людях) благополучно уехали на работу.
О, да, расписание тут было очень странным. Первые два часа мы провели в лаборатории, где надо было определять элементный состав органических соединений, тип кристаллической решётки, просто переливать какие-то жидкости, названия которых я даже не смогла запомнить. Нас везде торопили, тут же экзаменовали и укоряюще мотали головой. После десятиминутной перемены были три часа биологии. Преподавательница поставила себе цель: выявить насколько хороша новая ученица. Поэтому почти все три часа мне постоянно задавали вопросы, заставляли учить новую информацию, называть все части растений, органы животных и кости человека. В общем, я так запыхалась, что, когда увидела в расписании ещё два часа лабораторных работ и профильную математику, решительно отказалась туда идти и спряталась в укромном месте под лестницей. Но даже там меня нашли учителя. В итоге я получила пять выговоров за день, стопку домашней работы и строгий взгляд от всех, кого встречала по пути на выход из этого проклятого места. А ещё я совершенно разлюбила биологию и химию, которые раньше казались мне вполне интересными науками.
Итак, дорогой дневник, я не могу ничего понять. Хочу сказать, что…
7 или всё ещё 6 сентября. Вчера меня даже не хватило на то, чтобы закончить запись, настолько сильно я устала. Сегодня проснулась в своей постели, хотя точно ли я засыпала тут, а не над дневником – не помню. Вчерашний день затуманился, помню только, что очень устала от всей этой учёбы и науки. Прямо сейчас иду завтракать, отпишусь вечером.
Всё было как раньше: каша и немного непроснувшиеся родители. Потянувшись, я налила себе чай и уставилась на этих людей. Они были вполне обычными. «Как же понять, продолжаются ли мои приключения или всё вернулось на круги своя?». Понаблюдав, набравшись смелости, я спросила:
– Мам, а сегодня опять школа полного дня для гениев-химиков?
– Что? – мама удивлённо посмотрела на меня
– Да так, просто. Приснилось всякое, – я почувствовала, как с меня свалился огромный груз.
О, моя милая старая школа! Как она всё-таки хороша! Тут в меру распределены все предметы. И совсем мало уроков! Правда на русском пришлось сказать, что домашней работы у меня нет. «Как же так? Неужели ты не успела? Я знаю твою нагрузку, но можно же написать пару слов про переводчика или лингвиста? Жду работу завтра, это единственная поблажка, которую я дам» – так заявила мне Наталья Александровна, учившая нас русскому языку. И вот тут мои руки похолодели.
После урока, ища спасения хоть у кого-то, я подбежала к Аньке.
– Анюта, Анечка, миленькая, пойдём сегодня гулять, пожалуйста!
– Эй, ты чего такая странная? Я бы погуляла, но у тебя же как обычно: китайский, французский, ещё небось на английском после уроков задержишься.
Оставив меня в полном отчаянии, Аня ушла в столовую. «Значит теперь я – лингвист» – эта мысль была как пощёчина. И, к сожалению, она оказалось верной.
Валентина Ивановна была учительницей английского. Но по школе регулярно ходили слухи, что она знает минимум десять языков, может разговаривать с птицами, рыбами и вообще является колдуньей в пятом поколении. Насчёт последних двух гипотез можно было сомневаться, а первая могла оказаться вполне верной. Мы сами замечали, как в её речи проскальзывают словечки на французском, итальянском и даже японском языках.
На уроке меня опять выбрали главным отвечающим.
– Мой юный традуктр*, – последнее слово было сказано на французский манер, и я искренне надеялась, что оно не переводилось, как «кондуктор», так как меня опять клонило в сон и стоять в автобусе хотелось меньше всего на свете, – почему ты стала отвечать хуже, чем раньше. Может просто не выспалась?
Я смогла только утвердительно кивнуть. Далее начались дополнительные занятия с Валентиной Ивановной. Я узнала, что слово «ёлка» изображается аж тремя символами на китайском и мысленно пожалела всех китайских детей, у которых нет способностей к рисованию. Далее я долго не могла понять, почему Валентина Ивановна начала каркать, и указывать на машину, нарисованную в учебнике. А французские числа – это просто преступление, сначала надо посчитать, а потом уже попытаться выговорить. Короче, запутывается не только язык, но и мозги.
Понятия не имею сколько ещё часов этого лингвистического штурма выдержала бы моя психика, если бы в класс не забежала маленькая женщина. Это была Алёна Васильевна – учительница по изобразительному искусству. Она засеменила своими маленькими ножками к Валентине Ивановне.
– Вы это мне не начинайте, – пропищала Алёна Васильевна, – эта девочка моя, у неё поразительные способности к рисованию.
– Чего? – контральто Валентины Ивановны напугало вторую учительницу, но она решила не сдаваться.
– А то! Я её забираю.
И вот, через тридцать секунд я уже бежала по коридору за Алёной Васильевной, которая передвигалась чрезвычайно быстро.
«Наконец-то! Искусство! Это то, что мне нужно. Тут не будет никаких правил и ненужных слов» – думать так мне пришлось не долго. Оказалось, что рисовать я совершенно не умею. Алёне Васильевне не нравилось ни одно моё движение кистью по бумаге. Почему-то ей нужны были рисунки только по определённым образцам, которые сейчас меня абсолютно не интересовали. Яблоко было не живым, пирамидка была не сочной, а это творчество вскоре показалось мне неинтересным. Алёна Васильевна долго говорила что-то про академию художеств, про свободный полёт фантазии, который на деле оказался загнан в клетку, состоящую из скучных штриховок. Я понимаю, от тренировки и набивания руки никуда не деться, но можно же хоть раз дать мне выбор между рисованием яблока и апельсина. Пытаясь сделать тень от шара, я вдруг закрыла глаза, громко чихнула и очутилась в своей комнате. Дома.
Непонятное число, непонятная реальность. «С этим надо что-то делать. Вот сейчас пойду и выскажу им всем! Ой, как выскажу! Они надолго запомнят! Хочу старых прогулок с Анькой и нормальную учебную деятельность» – я вылетела из комнаты и налетела на родителей.
– Почему ты так мало уделяешь внимания физике? – заявил папа спокойным, но пугающим голосом.
– Чего это вы тут караулите меня? И где «доброе утро»? – эти слова я сказала обижено, как маленький ребёнок. Я почувствовала злость и грусть от того, что этот вопрос мне задают в первую очередь. Ведь гораздо важнее не моя учёба, а то, как я себя чувствую.
– Я же говорю тебе, – медленно, словно заколдованная, отвечала мама, – она у нас юрист.
Они начали спорить и надвигаться прямо на меня, я пыталась остановить их, но тщетно.
— Это для твоего же блага!
– Физик-ядерщик замечательная профессия!
– Слушай меня, ты обязательно закончишь юридический.
Мои родители были словно зомби. Я вырвалась из комнаты, обулась и выбежала из квартиры. На лестничной клетке уже ждала небольшая кучка соседей, которые хотели задержать меня, внушая, что я – настоящий учитель, логопед, следователь, спортсменка. Но маленькая кучка жильцов не сравнится с тем, что ждало меня на улице. Там собрались все учителя, которых я когда-либо видела. Они окружили меня.
– Учи историю, не слушай их всех.
– Моя девочка, ты настоящий программист!
– Певица!
– Танцовщица.
— Вот она, новая Софья Ковалевская! Математика – царица наук, ты обязана стать математиком.
Они подходили всё ближе, вскоре осталось около метра до того, как каждый попытается схватить меня, сунуть учебник, отправить на многочасовые уроки, и я решилась. Выбрав место, где преимущественно стояли учителя послабее, а не тренера по волейболу, футболу и хоккею, я побежала. Вырвавшись из этого ужасного кольца, я метнулась сначала в одну сторону, но путь преградила учительница с глобусом, увернувшись от её руки, которую она хотела положить мне на плечо, называя крайние точки всех континентов, я резко развернулась и понеслась, что есть мочи. Слыша, что рёв толпы не утихает, поняла – это погоня. Минут через пятнадцать, я совсем выдохлась и забежала за какой-то дом. «Чем-чем, а физкультурой может и стоит заняться». Тут было пусто и тихо. Отдышавшись, я аккуратно выглянула из-за стены дома. Там был перекрёсток. Все люди занимались своими делами и не пытались найти меня. Тогда я вышла. «Если перейти дорогу и пройти ещё несколько домов, то я доберусь до парка. Там есть секретный шалаш, который мы когда-то строили с Аней и Лёшей, я смогу спрятаться и всё обдумать». Но как только я начала переходить дорогу, слева кто-то закричал: «Вот она! Лови преступницу!». И снова меня окружила толпа, состоящая из прохожих, водителей, учителей, детей. Прорваться через них уже просто не представлялось мне возможным. Страх окатил меня с ног до головы, а эта толпа, желающая навязать, заставить, доказать, образумить, только увеличивалась. «Сколько их уже? Сотни, тысячи?» И все орут:
– Врач!
– Ветеринар!
– Вы что, не видите? Девочка хочет быть бухгалтером.
– Выбери.
– Пора бы уже определиться.
– Антрополог!
– Милая, просто скажи нам, кем ты хочешь стать? – рядом появилась мама, – ну же, давай, юрист!
– Нет, – тихо сказала я, толпа была совсем близко, – нет, – вой стал оглушителен, они требовали ответ, ответ, который я сама не знала. Они были так близко, что стало трудно дышать и собрав последние силы я заорала:
– НЕТ!
Требующие утихли, это дало мне новых сил.
– Услышали? Не пытайтесь навязать мне свои профессии. Как вы не поймёте, что это моё право? Да, я ещё не определилась, но знаете что? Выбор, который я сделаю, будет моим! Поняли? Я выберу будущее сама!
На столе стояли часы. «Пять часов, сорок пять минут» – проговорила я. Шея болела. Да уж, спать на тетрадке – не самое лучшее решение. Оставалось надеяться, что на щеке ничего не отпечаталось.
«Стоп. Значит это всё сон? И новая школа, и толпа…» – я поморщилась. Папа уже проснулся, чайник на кухне закипал, и я решила расспросить его о всём, что сейчас происходит, чтобы окончательно убедится в том, что я снова в своей реальности.
– Пап, а какое сегодня число?
– Шестое сентября, конечно. Почему ты так рано проснулась?
– Пап, кем я стану, когда вырасту?
– Я-то откуда знаю? Кем захочешь – тем и станешь. Ты главное нас с мамой заранее предупреди, мы хоть помочь чем сможем.
Посмотрев на него около минуты, я убежала в свою комнату и закрыла дверь. «Значит, я дома! Точно дома! Это моя кровать, мой стол, а в школе будут Анька, Лёша и Даша. Они не поверят, когда узнают, что мне снилось». Вспомнив про школу, я села за стол, взяла ручку, пододвинула листок со старой надписью и начала писать:
«Через пятнадцать лет я вижу себя… Я долго думала над продолжением этой фразы и поняла, что пока не могу ответить даже на то, кем я являюсь сейчас. Так как же нам, подросткам, у которых постоянно всё меняется, движется и взрывается ответить на столь сложный вопрос? Многим из нас хочется просто наслаждаться жизнью: гулять, петь песни, смеяться, влюбляться. И я считаю, что это не так уж и плохо. Когда в жизни есть разнообразие, то есть и большой шанс найти занятие по душе. Самое плохое, что только можно сделать – это заставить нас выполнять что-то вопреки нашим мечтам. Я не волнуюсь насчёт своего будущего, ведь у меня есть люди, которые обязательно поддержат меня в трудную минуту. Я не боюсь пробовать и выбирать. Скоро придёт наше время, новая эра новых людей. И мы постараемся быть как можно лучше. Так что, не зная своей профессии, я могу сказать одно: через пятнадцать лет я вижу себя человеком, способным менять мир в прекрасную сторону. Человеком, у которого есть друзья, который умеет радоваться мелочам, и у которого всегда есть выбор».
Этот день был переполнен счастьем. Мои родители, друзья, учителя! Всё это было любимым и настоящим! Всё-таки я – самая везучая девочка на свете.
*traducteur (фр.) – переводчик
