XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»
юмористический рассказ
«Тебе что, край надо какую-нибудь цитату добавить? Мне кажется, можно и без цитаты обойтись».
Мама. 7.08.2022
Как-то поздним пасмурным утром, в городе N, в новостройке на улице генерала Подушкина, мама будила своего сынка-раздолбая Серёгу Коркина, периодически срываясь на крик:
— Сын, просыпайся, папа уже ждёт в машине! Ты вещи собрал?
— Мам, блин… ну чего ты меня будишь, время всего двенадцать! Блиииин…
— Этот сленг твой дурацкий, и где ты его нахватался?! И время НЕ ВСЕГО 12, А ЦЕЛЫХ 12, засоня ты, раб подушки и матраса! Вставай!
— Не бууууду…. – протянул Серёга, — спать хочу, а вы меня ещё и к деду посылаете, и фамилия у него дурацкая, чё-то про забор, про ноги… — и снова задремал.
— Это, вообще-то, и моя бывшая фамилия, уважать надо!
Мама решила пойти на крайние меры. Это могло показаться жестоким, но уже ничего нельзя было поделать. Она наклонилась над Серёгиным ухом и громко крикнула:
— Коркин! К доске!
Серёга по-кошачьи подпрыгнул, враз проснулся и полетел в ванную – умываться. В это время, разгорячённый летней жарой и разъярённый ленью собственного сына, с волосами в вертикальном положении, вошёл папа. Его орлиный нос (полученный в результате драки) выглядел крайне устрашающе. Отец грозно выпалил:
— Сер-р-рёга! Ну-ка быстро вставай, а то я сейчас сниму ремень! Вот за что мне такой сын лодырь, я-то встаю и вижу рассвет, а этот дрыхнет! Весь в мать! Ой… — тут папа, под вопрошающий взгляд мамы, прикусил язык. Но было уже поздно, потому что мама сделала руки в бо́ки, а это означало только одно: папа сейчас увидит не рассвет, а закат.
Как раз в это время из ванной появился Серёга и спас своего отца от верной гибели. Мама уже открыла рот, чтобы объявить нечто грозное, но папа успел сказать раньше:
— А вот и Серёжа… Позавтракаем в машине. Всем пока! – И папа убежал резвым галопом.
Тем временем Серёга, взяв с собой пакет с бутербродами, сел в машину к отцу.
— П-поехали? – спросил папа, до сих пор не оправившийся от ощущения надвигающейся мучительной смерти.
— Поехали, бать! – сказал Серёга, зевая.
Итак, «Лада Гранта» с ошарашенным отцом и заспанным сыном поехала в сторону села Потоскуево, к своему деду Семёну. Ехали они полчаса, но вскоре попали в самую настоящую пробку. Машины впереди закрывали весь горизонт, но сзади, пока что, не было никого.
— Вот, сын, мы и последние. Ну и досадно, конечно! – вздохнул папа, доставая из бардачка свою любимую книгу – «Ко́тенька Кото́к. Песенки-потешки». Сын посмотрел назад, и увидел, что сзади машины тоже закрыли горизонт. Поняв, что они окружены со всех сторон, Серёга почувствовал себя уютнее, выхватил из-за пазухи свой смартфон с битым-перебитым экраном.
Всё застыло. Только неугомонные водители беспорядочно бибикали, выражая своё неудовольствие. А некоторые таксисты договорились и стали слаженно исполнять с помощью бибиканья «чижика-пыжика». Но через полчаса все устали от шума, и наступила вселенская тишина. Иногда кто-то всхлипывал или даже плакал, ощутив, что если он не приедет к своему избалованному племяннику-вредине на день рождения, где на столе будут стоять расстегайчики с сёмгой, то исчезнет смысл человеческого бытия.
Папа спал на сиденье как младенец, накрывшись прочитанной до дыр газетой «Буржуазная неправда» — для тепла. Серёга играл в телефон, пока тот не нагрелся до того, что на нём можно было жарить котлеты. Вдруг лобовое стекло стало с бешеной скоростью покрываться чем-то вонючим. Папа проснулся, вышел из машины и всё понял. Прямо над ними пролетала целая стая упитанных голубей. Отец так и сел на асфальт. Почесал в затылке. Подумал. Тогда из машины высунулся Серёга:
— Бать, ты чё? Вымоем!
— В том-то и дело, что нам нечем её мыть! Ни воды, ни тряпки нету!
Наконец, начала рассасываться пробка. Папа влетел в машину, и они двинулись. Правда путники не знали, куда едут, так как голуби самым что ни на есть бесчеловечным образом, хм, прочистили кишечники над лобовым стеклом машины. Папа вставил в уши наушники и позвонил деду.
— Алло, дядь Сёма? Мы с Серёгой скоро будем!
— Кто говорит?!
— Ваш зять Миша.
— А, Мишка! Давно тебя не видал! Как там Серёга, всё ещё портит памперсы, али перешёл на нервы воспитателя в детсаду?
— Дядь Сёма, ему 12 лет!
— Тьфу ты! А то я времени не считаю. В пионеры его приняли?
— Какие пионеры?! Перевелись уже пионеры! — Тут надо сказать, что потоскуйцы были настолько отрезаны от внешнего мира, что считали, что живут в СССР, так что до сих пор имели свой колхоз «Дело Ленина». А потом долго удивлялись, что к ним тридцать лет не ездит проверка. Вот такие пироги.
— Как, а кто тогда вырастет, что будет за поколение в Советском Союзе? – возмущённо прохрипел дед.
— СОВЕТСКИЙ СОЮЗ РАЗВАЛИЛСЯ В 1991 ГОДУ!!!!
— Как же так, а я думал, что памперсы – новейшее изобретение СССР! И как мы теперь называемся?
— Российская Федерация, а проще — Россия!
— Ух ты, почти как при царе! Надо будет всем рассказать, то-то Михалыч удивится!! Ну, ехайте, я хряка заколю.
— Я ж не люблю свини…
Дед Сёма положил трубку. Папа принял выражение лица того хряка, которого дед решил закалывать. Неожиданно машина остановилась.
— Тьфу ты! Бензин кончился! – сокрушённо пробормотал папа. – Если бы была премия за самую идиотскую поездку к деду, то мы бы взяли гран-при!
Вдруг в испорченное лобовое стекло полетел комод, сопровождаемый громким криком: «За ВДВ!», и стекло разбилось вдребезги. Комод чуть не ушиб папу, отскочил, сломал спинку у кресла рядом с водительским, потеряв по пути все свои ящики. Когда папа очнулся от обморока, он оглядел машину и утёр платком выступивший на лбу пот.
— Сы-ы-ын – протянул отец, — а ведь мы с тобой правда попали.
— Бать, — ответил Серёга, — я это всё на телефон снял. В тик-токе за минуту тридцать тысяч просмотров!
— Что-о?!! – взревел папа, и ловким движением выхватил телефон у Серёги, — что я тебе говорил про тик-ток?!!
— Что там ничего хорошего, и что там только одни нехорошие тёти показывают всё то, что тогда, когда они были не нехорошими тётями, было не видно.
— Вот! А мы поедем на такси. Звоню Сергеичу. – Папа приложил телефон к уху, подождал с минуту, потом в телефоне заговорил голос, обычно говорящий что-то про автоответчик. Папа со всей силы потряс телефон и зашвырнул его в кусты, крикнув вслед такие слова, которые повторять за взрослыми нехорошо. Неожиданно по крыше машины что-то стукнуло, и стала «Лада Гранта» с пассажирами подниматься над землёй. Дома сделались маленькими, зашумели лопасти вертолёта. С неба раздался грозный голос:
— Внимание! Вы задержаны по обвинению в продаже наркотиков в особо крупных размерах. Вы вычислены по номеру вашей машины «л343ом».
— Ма-а-а-а-а-ама! – крикнул Серёга, поглядев вниз через приоткрывшуюся дверцу машины, так как они порядочно отдалились от земли.
Папа высунулся через то место, которое раньше было лобовым стеклом, чуть не упал, но увидел номер и улыбнулся.
— Нет, господа полицейские! Наш номер л343ох»!
— Ой, виноват! – проговорил в рацию понурый голос. – Това-арищ Подполковник!
— Товар-рищ старший пр-р-рапор-р-рщик!!! – прорычал голос. По звукам отец и сын поняли, что между полицейскими произошла короткая схватка. И, похоже, вывернув старшему прапорщику руку, подполковник заговорил:
— Уважаемые пострадавшие! Мне столь стыдно перед вами, в отличие от этого косоглазого недоразумения, но, да ладно. В искупление своей вины, мне моя честь говорит, что мы должны вас отвезти туда, куда вам надо.
— Нас в Потоскуево! – сказал папа, начинающий икать от смеха.
— Ну и название! – заключил подполковник, — но я знаю, где это, и вас отвезу. Полетите с ветерком, как вы поняли, ваша машина примагничена.
— Там ещё такая узкая речка вокруг села. – уточнил папа, а Серёге сказал: Вот, сын, долетим с ветерком!
Онемевший от страха, с глазами, по размеру сравнимыми только с глазами пенсионера при получении пенсии, Серёга проговорил:
— Ну, дела! – и благополучно уснул. В окно сильно дуло, но Серёге это спать не мешало. Ему снилось, что чёрно-бурая лисица с головой царя Петра I схватила зубами его за руку и спихнула в колодец, в котором сидел дед Семён и хохотал так, будто Петросяна где увидал. Потом Серёга проснулся. Прошло целых два часа, как внизу стало видно крохотные домики и узкую речку, мирно блестевшую в лучах заката.
Стояло на реке Потоскуйке село с оригинальным названием Потоскуево. Река огибала село ровным кругом, и выйти за его пределы можно было только по мосту, построенному ещё при царе-батюшке, и был он слишком старым и непрочным. До ближайшего города было километров шестьдесят. Рядом с селом стоял лес, из которого иногда выходили медведи с не очень хорошей целью украсть какую-нибудь корову, утащить к себе в берлогу и там отужинать ею в кругу семьи. Только медвежьи планы всегда накрывались медным тазом из-за той самой реки, о которой упоминалось выше. Переплыть они её не могли, потому что деды у потоскуйцев были смекалистые и понатыкали на дне реки кольев, которые торчали и очень мешали переправе, благо река была неглубокой. Хоть и был через реку мост, но стреляные воробьи медведи ему не доверяли по понятным причинам. Однако жажда говядины у хищных медоедов была так велика, что каждую ночь медведи собирались вокруг села и дружно рычали, выли и издавали всякие другие мешающие спать и видеть сны звуки. Некоторые потоскуйцы уже привыкли к этому, а остальным, которые не привыкли, по закону подлости было запрещено отстреливать боевыми патронами медведей в этих местах. «Заповедник рядом» — говорили власти
— Это ваше село? – спросил по рации подполковник, уже вконец иззевав-шийся и тысячу раз пожалевший о своём необдуманном действии.
-Это!- ответил папа, — Спасибо вам большое, не знаем как вас и благодарить!
— Отблагодарить можно. Живёт в этом месте хулиган малахольный – дед Семён. Непредсказуемая личность. То быка окрошкой накормит, то гуся чужого на суп пустит. Вы уж следите за ним, ладно? И фамилия у него что-то там… — подполковник призамешкался, но тут вышел из обморока старший прапорщик со сломанной в трёх местах рукой и выпалил:
— Через-тридцать-три-забора-нога-задерищенский у него фамилия!
— Ах, да, конечно, спасиб… так, стоп! Товарищ старший прапорщик, вы что, ещё живы?!
— Как видите. Ох…
— Эх, стар я стал, силы уже не те… — посокрушался подполковник, а потом громко добавил: Пострадавшие! Мы вас отпускаем. Снижаемся.
Только магнит отпустил машину слишком рано, и «Лада Гранта» с несчастными пассажирами со всей силы грохнулась на вышеупомянутые колья от медведей. Они пронзили пол насквозь в сантиметре от Серёги и чуть не убили мальца, а папа уже точно понял, что кнопки управления в машине выведены из строя. «Лада» попала во всех смыслах. Тогда из ближайшей избы выбежал маленький старичок в соломенной шляпе и с белоснежной бородой, небрежно заткнутой за пояс. Он с пару минут посмотрел на пострадавших и закричал:
— Андреич, Ефтифьевна, Петрович, Сан Санна, Микулка, бегите сюда, и всех, кто есть, с собой зовите! У меня зять с внуком на колья напоролись!
Андреич — Ефтифьевне:
— Ефтифьевна, у Семёна Пахомыча родня на колья наши медвежьи села!
— Ужас какой! – Ефтифьевна – Петровичу:
— Петрович! У Пахомыча родню бандиты на колья посадили и выкуп просят!
— Свят, Свят, Свят! – Петрович – Сан Санне:
— Сан Санна, не поверишь, бандиты-людоеды родне Пахомыча мешки на головы надели, на колья посадили, и выкуп просят! Давай всё складывать на тот старый ковёр, что посередь дороги валяется!
— О, Господи! – Сан Санна – Микулке:
— Микула, людоеды-террористы родне Пахомыча головы отрубили, потом повесили, потом на колья посадили и говорят: «Давайте выкуп, а то вас всех перережем!» Надо выкуп собирать! Будем всё складывать на тот старый ковёр, что посередь дороги лежит, но придётся обороняться! Возьми своё старое ружьё, оно пригодится! Да позови полицию!
— Вспомню молодость!
И так далее. В целом вы поняли, как в селе Потоскуево распространялись слухи. В это время дед Семён сам вытащил зятя и внука из машины и сказал:
— Ох, Серёжка, как ты вымахал! Дай я тебя обниму! – и заключил внука в свои тёплые объятья. А потом дед спросил:
— Как добрались, нормально?
— Не совсем… — и поведал папа деду Семёна историю трудную, как они до села глухого добиралися. Дед выслушал и многозначительно произнёс:
— Мишка, а ты раздобрел!
Вообще-то папа располнел совсем немного, он, скорее, заматерел.
– Да и не такой ты шалопай стал, каким был раньше. Помнишь, как свадьбу-то вашу справляли? Мы ещё с тобой были навеселе да окрошкой накормили соседского быка, причём я-то только за хвост держал, всё остальное ты, хе-хе. А ещё как-то раз по перекрёстку гусь бег…
— Дядь Сёма, может, хватит? – раскраснелся папа. – Тем более, ты тогда мне ещё кирпичом по носу заехал, хожу теперь, как грузин!
— Не кипятись, Михайло! Я же тогда извинился, ещё и помыл твою машину!
— У меня тогда не было машины!
— Кхм, кхм. Тогда я помыл… чью-то машину. Да вы заходите ко мне в дом, я вас чаем угощу, с вареньем. Я ж хряка ещё заколол!
Как только они развернулись и завели беседу, из-за спины послышался рёв моторов и сирен.
— Р-руки вверх! – услышали они, развернулись и выполнили приказ. Перед ними стоял полицейский и светил им в глаза фонариком. За ним стояло три машины скорой помощи, пять пожарных машин и восемь полицейских. Плюс ещё прилетел один медицинский вертолёт, да и МЧС тоже приехало. Откуда ни возьмись, выскочили омоновцы и связали папу, Серёгу и деда по рукам и ногам. Полицейский грозно спросил:
— Где пострадавшая родня Семёна Пахомыча?
— Мы! – крикнули папа с Серёгой, — но нас дед уже освободил из той машины – и они показали на несчастную «Ладу Гранту», всё ещё висевшую на деревянных кольях. – Дед звал всех, да они чего-то не пришли.
— Понятно. – пробормотал полицейский, — типичное распространение слухов. Мы скоро вообще прекратим сюда приезжать. Что ни вызов, то слухи. Ясненько.
Тут из-за его спины выскочили два пожарных с лестницей: — Где пожар?
Для них тоже пришлось всё объяснять. Врачи, подъехавшие вслед за пожарными, возмутились: — Да мы из-за вас шесть операций на аппендицит отменили! Чтобы больше такого не было! – и умчались.
В это время из-за домов показалась печальная процессия: все жители села несли на плечах большой ковёр, на котором образовалась гора всяких имеющихся у потоскуйцев вещей: от кабачковой икры до туалетной бумаги и разбитой лампочки Ильича. Они шли, подняв головы, торжественно ступая под «Интернационал», раздававшийся из старинного патефона. Потоскуйцы опустили ковёр. Я не буду вам рассказывать, как их потом переубеждали, как они обвиняли друг друга во лжи и коварстве, что кто-то даже вырвал из рук одного дяди, ходившего по своим большим делам, рулон туалетной бумаги, который он коварно хотел умыкнуть для употребления.
Когда Серёга метнулся к дому и распахнул дверь, то на его голову шарахнулось что-то железное и тяжёлое. Серёга очнулся в окружении отца и деда, и, увидев лежащую рядом стальную подкову, спросил:
— Блин, дед, а ты чё, в приметы веришь?
— Нет, внучок, — стал оправдываться дед Семён, — но говорят, что помогает даже тем, кто не верит.
Дед напоил гостей чаем, угостил жареным хряком, а потом уложил спать. Серёге досталась та комната, окно которой выходило на мост и реку. От нечего делать, он взял с полки книгу под названием «Толкин. Неоконченные сказания Нуменора и Средиземья», которую подарила мама деду на 70-летний юбилей, но дед эту книгу называл простым словом «срамота» (а вообще, он так называл все высокодуховные вещи, чуждые его практичному разуму). Серёга почитал-почитал и понял, что, оказывается, сказания не окончены.
— Тьфу ты! – разочарованно сплюнул он.
Вдруг он увидел постепенно подходивших к реке медведей. Парень задрожал, и позвал деда:
— Дед, пойди сюда!
— Иду, иду, внучок!
Дед Семён вошёл к Серёге в комнату:
— Чего тебя трясёт, захворал что-ли?
— Т-т-ам, т-там…
— А, медведи! Я забыл сказать вам. Они каждую ночь собираются вокруг села и начинают реветь, если пока не начали, то скоро начнут. Хотят пройти в село, поразбойничать, а не могут, колья мешают.
И тут медведи начали рычать и реветь, да так громко, что Серёга даже зарыдал.
— Не плачь, внук. Мы привыкли, ещё ни один медведь в село не пробрался, сколько тут живу, а такого не было. Но чего-то они ревут громче, чем обычно, ну-ка поглядим.
А было вот что. Медведи выбрали среди себя самого сильного и отправили в реку. Он туда тихонько зашёл и встал перед первым колом на своём пути. Тут медведи так громко загалдели, что где-то на Псковщине умер от страха петух. Косолапый собрался с силами и обхватил кол передними лапами, вырвал его из дна и кинул на рухлядь, почему-то называемую мостом. Мост упал и рассыпался. МЕДВЕДЬ ВОШЁЛ НА ТЕРРИТОРИЮ СЕЛА!!! Остальные пошли по прорубленной тропинке и разделились.
— Дроблён картон! – выразил своё отношение к происходящему дед, а потом громко закричал — Подъём!!!!!! Подъёёёёёёём!!!!! МЕДВЕДИ НА СЕЛЕ!!!! Все хватайте табак, перец, соль, мы готовились к этому!
Потоскуево загудело как улей. Дед Семён взял целый сундучок с молотым острым перцем и сказал своим гостям:
-Хватайте соль, перец! Если их медведю в глаза кинуть, то он сразу убегает, а то стрелять-то запрещено! У меня много всего в бане припрятано! – и побежал в сарай.
А там уже сидела огромная медведица, и выбирала, с какой стороны начать есть дедовскую корову Нюрку. И как только она решила, что есть лучше всего с попы, как дед прыгнул медведице на шею и закричал:
— Нюрку не отдам!
Медведица попыталась скинуть деда, один раз даже пихнула лапой, но он ловко вывернулся и метнул ей в недовольную физиономию добрую горсть ядрёного табака. Та дико взревела да побежала своей дорогой, выломав на прощанье стену дедовского сарая.
— Я тебя никому не отдам, Нюрочка! – дед отвязал корову, завёл в дом и спрятал бурёнку в подполе. Управившись с животиной, дед увидел Серёгу, сидящего на лавке в обнимку с бочкой табака.
— Воюй, внук! – сказал дед, похлопал Серёгу по плечу и убежал. Тогда Серёга решил действовать. Он выбил окно, зарядил автомат солью и стал из него палить по косолапым. Но вдруг он почувствовал за спиной тёплое дыхание. Резко обернулся и увидел туповатого на вид медведя. Глаза у него были большие, глупые, рот изогнут неровной дугой. Серёга замахнулся горстью молотого перца и… вскочил на кровати.
— Ух, приснится же! – прошептал он и вытер рукой пот со лба. Потом Серёга оглядел комнату и увидел собранные чемоданы. Вспомнил, что завтра они едут к дедушке в деревню вместе с папой. Вздрогнул.
