Война
Война. Война началась. Что такое война, Тимофей узнал позже. В клубе шла запись добровольцев, но там никого из мальчиков не взяли. Летом сорок первого все мальчишки в деревне горели желанием идти на фронт, но тогда не до них было тем, кто ведал набором добровольцев. — Возраст не подходит, — сказал политрук.
В конце лета, когда в деревне почти не осталось трудоспособного населения, состоялось колхозное собрание. Руководителем колхоза назначили учительницу местной школы. А она уже, зная своих учеников, определяла их на рабочие должности. Колхозников, ушедших на фронт, заменили ребята. Тимофея определили почтальоном.
Взрослая жизнь
С восходом солнца начинается работа в колхозе. Рано утром Тимофей запрягал лошадь в лёгкую тележку и отправлялся к правлению колхоза. Получал почтовый мешок, так же если были мешки из сельсовета, правления колхоза, медпункта, всё привязывал к тележке и выезжал.
В летнее время солнце рано поднималось из-за сопок. Лошадь, отдохнувшая за ночь, запряжённая в лёгкую тележку, шла рысью. Дорога проходила по краю луга, на котором косили траву для колхозного скота, и вела к сосновому бору, с его полутьмой, густо пахнущим смолой. У старой сосны дорога делала поворот, отсюда уже не было видно ни луга, ни деревни.
По сосновому бору ехал не больше километра, затем просёлочной дорогой к райцентру. Попутно заезжал в несколько деревень, где так же получал готовые мешки для доставки по назначению. Доставив, получал почту и отправлялся в обратном направлении. Особых указаний, по какой дороге ехать, не было, поэтому иногда ехал, сокращая путь.
Времена года
Летними вечерами, тёплыми и тихими, возвращался Тимофей с работы, солнце было ещё высоко в небе. Бежал на реку, которую с детства любил. Он с гордостью в душе считал её своей, с младенческого возраста с отцом исходил берега. Все жители деревни считали её кормилицей, которая веками несла хлеб и соль людям. С крутого берега было видно, как в чистой воде плавали крупные бронзовые рыбины. Они лениво шевелили плавниками, чмокали губами, пытаясь ловить мушек над водной гладью. Рыбалка захватывала всех деревенских мальчишек, которые кормили рыбой круглый год всю деревню.
На смену тёплым летним дням, приходили холодные осенние. Были дни, когда постоянно моросил дождь, ленивый и надоедливый. Насквозь промокший и продрогший приезжал домой. Времена года сменяли один другого в определённой последовательности.
Зима
Зима пришла незаметно, ночами морозило, в лесу становилось будто бы тише. Голые берёзы и сосны не шумели на ветру, стояли словно задумавшись. Иногда и в полдень было тепло, но к вечеру снова брал своё мороз.
По затвердевшей, от первых морозов, дороге лошадь, запряжённая в сани, шла легко. Хрустел снег под копытами, под полозьями саней. От долгой утомительной дороги его тянуло ко сну. Тулупчик, накинутый на плечи, кое — как держался. Вдали виднелись постройки деревни. Лошадь прибавила ходу, видимо что — то почуяла. Тимофей схватился за вожжи, привстал, всматриваясь в даль, оглянулся — стая волков. Живая серая «волна» быстро «стекала» с пологой сопки на луг. Лошадь бросилась со всех ног. Обезумевшее животное, преследуемое стаей волков, неслось, не разбирая пути. В ушах засвистел ветер, холодный воздух обжигал нос, щёки. Сердце билось часто, точно прыгало вверх по невидимым ступенькам, перехватывало дыхание.
По улице в деревне лошадь бежала уже не так быстро. Подъехав к дому, остановилась. Только сейчас Тимофей ощутил дрожь в коленях, руки не слушали. Вошёл в дом и тихо сказал:
А тулупчик я потерял…
По его скупому рассказу мать поняла: сын чудом остался жив. Лошадь спасла. На следующий день односельчане недалеко от деревни обнаружили выбитый до земли снег, на котором копошились воробьи. От тулупа остались лишь маленькие клочья.
Буран
Морозный северный ветер сковал дороги. Белесые тучи время от времени порошили снег. Зима казалась очень длинной, словно огнём, жгла щёки. Ветер усиливался. Буран разыгрался не на шутку, дул со страшной силой, сыпал снег.
Тимофей не видел дороги, не видел даже дуги над лошадью, видел лишь передок кошёвки. Порой ему казалось, повозка не движется, стоит на месте. И уже ничего не соображал от холода, ехал, глядел вперёд на передок кошёвки, слушал вой ветра.
Его замело снегом — снег на шапке, на плечах, снегу набилось полно в кошёвку. Не знал, сколько времени прошло с тех пор, как выехал из райцентра, который теперь час, казалось, едет целую вечность.
Лошадь хорошо знала дорогу, подъезжая к очередной деревне, подворачивала прямо к двери здания почты. Тимофей вылез из кошёвки и, с трудом переставляя отекшие ноги, отряхнув снег с шапки, тулупа, выгреб его и из кошёвки, отвязал нужный мешок и зашёл в здание. Только теперь он понял, как промёрз, зубы начинали выбивать дробь. Отогревшись, посидел немного и — в путь.
За деревней, доверившись чутью лошади, опустив вожжи, сел поудобней и продолжил путь.
Только подъехав к своей деревне, заметил, что что буря притихла, осела, и теперь она была не страшна.
Медаль «За доблестный труд»
Когда шла война, Тимофей думал о будущем, о счастье, общем и личном. Счастье это рисовалось точным подобием той жизни, которая была прервана войной. В этом представлении выразилось отвращение его к войне. Понимание войны как жестокого, но временного бедствия, которое, уж случилось, надо пережить и преодолеть как можно скорее.
Но время шло, Тимофей взрослел, опыт, который он накопил, не пропал даром. Он мог уже смело решать важные житейские проблемы. Труд исцелял от тревог, приносил радость и удовлетворение, да и как можно было бы в это грозное время жить иначе.
Война закончилась. И в том же самом клубе, где политрук, указав на возраст, не записал его добровольцем на фронт, собрались односельчане…
В торжественной обстановке вручали Тимофею медаль «За доблестный труд».
Праздничный день
Сколько прожито, сколько пережито, но жизнь не потеряла своих красок, своего великого смысла и несказанной радости, напротив, она с годами стала ценнее, всё краше, всё дороже. Благополучие сегодняшнего мира во многом зависит оттого, что живёт ещё много людей на Земле, знающих войну не понаслышке.
Праздничный день. Просторный клуб с огромными окнами и украшениями в виде гигантских чаш с цветами в простенках и бумажными флажками. Торжественно и строго выглядела сцена, которую пересекал продолговатый стол, накрытый тяжёлым красным сукном. На фоне развёрнутого шёлкового знамени на отдельном постаменте возвышался бюст Ленина.
Непрерывным потоком шли люди. Шли семьями, все празднично одеты, тщательно причёсаны.
Торжественное заседание открыл секретарь парткома. Минут пять ушло на избрание президиума. Фамилии,называвшиеся председателем, были хорошо знакомы односельчанам, среди названых прозвучала и фамилия Тимофея.
Заседание продолжалось недолго. Выступили с речью несколько односельчан, выбрали делегатов на празднование 40- летия Победы в райцентре.
Перед концертом объявили перерыв. Коллектив художественной самодеятельности готовился к выступлению.
Подъехал автобус, делегаты отправились на праздник в райцентр.
40-летие победы
Какая -то особая тишина стояла, когда слушали убелённых сединой и увенчанных боевыми наградами ветеранов войны. С большим душевным подъёмом участвовали юноши и девушки в театрализованных выступлениях, посвящённых 40-летию Победы.
Ребята возложили цветы и венки к солдатскому обелиску. Особенно дорог
обелиск тем, что на нём высечены фамилии погибших земляков.
Как же нужно любить свою страну, чтобы добровольно встать на её защиту. Сколько молодых судеб блеснуло яркой молнией на задымлённом небосклоне войны. Блеснуло так, что и сегодня, долго ещё в отсвете тех отблесков будет видеться нам по истине сила духа. Но не одной доблестью и воинским мастерством солдат была достигнута победа. В ней заложен самоотверженный труд миллионов людей, хорошо позаботившихся о своей армии. В суровые военные годы десятки тысяч жителей нашей страны сражались с врагом в ополчении, в его тылу, участвовали в возведении оборонительных сооружений. Сознание своего долга перед Родиной заглушает и чувство страха, и боль, и мысль о смерти. Убеждённость в правоте, за которое человек борется, рождает подвиг. Память о войне не остывает и не остынет никогда. Никто не забыт и ничто не забыто.
Закончилась торжественная, и театрализованная часть праздника подошла к концу. Люди любили такие концерты. Сколько простоты и искренности в выступлениях певцов, танцоров, музыкантов, что недостаток профессионального мастерства восполнялся весельем, которое сразу же захватывало всех. После концерта -танцы.
Тимофей пошёл к автобусной остановке, присел на лавочку, на которой сидели ещё несколько мужчин. У всех было праздничное настроение. Недалеко от остановки -здание почты, к которому подъехала новенькая машина с надписью «Почта». Тимофей, ни к кому не обращаясь, сказал:
-Отличный автомобиль, а я всю войну на лошади почту возил.
Один из мужчин встал. Пристально посмотрел на Тимофея и спросил уточняюще:
Так это ты возил?
Да, я, всю войну, в любую погоду, без выходных и праздников.
Вот так встреча, — удивлённо произнёс собеседник по имени Фёдор, присел и начал рассказывать о себе.
Первый бой
Ночью по всему фронту светили ракеты, на правом фланге били немецкие пулемёты. Бойцы, сидевшие в окопе, вслушивались в треск пулемётных очередей и в далёкий гул артиллерийской канонады. На рассвете начали бомбить вблизи занятого рубежа. Грохот усиливался, голова стала звенеть от дикого хаоса звуков. Сжималось сердце, кровь пульсировала в ушах.
Бойцы, держите ухо востро, — предупредил командир.
Уж будьте уверены, маху не дадим, — ответил кто -то.
Глыбы земли, поднятые разрывами, ударялись в траншею.
За танками шли немцы. Так начался первый бой бойца Фёдора. Сколько по времени длился бой, не помнит. Выживет или нет? Как себя вёл в бою, почему оказался сзади всех, в поле? Мысли путались в голове и всё настойчивей -жив, значит, непременно выживет.
Беспорядочно, то там, то тут, в одиночку, словно огрызаясь, гремели выстрелы. Осмотревшись, увидел полуразрушенный мост через небольшую реку. Опять подумал, что судьба всё -таки благосклонна. Медленно, опасаясь стрельбы, стал передвигаться к мосту. Удачно перешёл на противоположный берег и увидел,как, прыгая по ямам
воронок, неслась фронтовая кухня. Он замахал руками, побежал навстречу. Заметив его, кухня резко остановилась. Мгновенно с козел спрыгнул человек, побежал к орудию недалекостоящему. Но увы, там живых не было, резко побежал назад. Он считал, что не имеет права поддаваться личным впечатлениям. Подбежав к кухне, обращаясь к бойцу, сказал:
-Нет, здесь никого. Не осталось ни одного человека. Гоню уже тридцать пять километров и ни души.
Зачерпнул каши, отсыпал сухарей, подал бойцу. Все слова, которые должны были сказать в ту минуту друг другу, скользили тенями в сознании, не складывались в то, что чувствовалось, казались неуместными. Старшина заскочил на козлы, и понеслась по воронкам полевая кухня.
Фёдора знобило, он осмотрел безлюдные позиции батареи, подбитые танки. Холодный ветер выдавливал из его воспалённых век слёзы. Он встал и пошёл в ту сторону, откуда принеслась кухня, помнил, что тридцать пять километров не будет ни души.
Хозяин леса
Шёл долго, очень долго. Поднявшись на очередную сопку, увидел деревню,в которую зайти не решился, а свернул в лес. Ночью шёл дождь, порывами бил сырой, пронизывающий ветер. Насквозь промокший и продрогший, натягивал на голову тяжёлую, пропитанную водой полу шинели. Сквозь сон прислушивался к раскатам грома, звучавшего в сравнении с артиллерийской стрельбой необычайно добродушно.
С рассветом дождь прекратился. Решил осмотреть местность. Обошёл довольно большую территорию леса, убедился, что в лесу один. С опушки виднелась деревня.
Вернувшись, развесил на деревьях одежду подсушить и в густых зарослях сделал шалаш, где мог укрыться в случае опасности. Время от времени делал вылазки в деревню, промышлял в огородах, тем и жил. Потерял счёт дням, сидя у входа в своё укрытие. Кутаясь в изношенную до дыр одежду, жадно дышал чистым морозным воздухом, доел сухари.
Надо было идти в деревню, надеялся добыть что -нибудь. Он давно уже не обходил свой участок, был жив и по -прежнему ощущал себя хозяином этого леса.
План провалился
Сегодня готовился к вылазке, испытывая нетерпеливый и радостный азарт. Привычно оглянувшись перед тем, как исчезнуть в его пустоте, был неприятно поражён открытием, грозившим самыми тяжёлыми последствиями. Хотя снега выпало мало, за ним всё -таки тянулся след, и уничтожить этот след мог только снегопад.
Теперь Фёдор уже не радовался, но возвращаться было ещё опаснее: след оставался следом. Поколебавшись, решил всё же передневать, надеясь, что снова выпадет снег и прикроет все натоптанные им дорожки.
И вот снег пошёл, он ему радовался и одновременно с тревогой
прислушивался к утренней тишине. В морозном воздухе звуки стали чище, до него доносился скрип снега. Поначалу всё это настораживало, но время шло, и он постепенно всё больше и больше обдумывал свой план. Много раз видел, что каждое утро проезжала почтовая лошадь, кучер -совсем ещё ребёнок, а он — взрослый мужик, без труда мог осуществить свой план.
Ночь передремал в холодном лесу, мёрз, ходил, снова садился и думал, думал, пока озноб не поднимал его на ноги.
Утром убедился, почтовая лошадь проехала в райцентр, значит, вечером будет возвращаться. Надеялся, что в мешках будут деньги, может, даже продукты. Больше всего нужна была лошадь -наметил он тяжёлый, но надёжный план. Следовало пересечь лес, повернуть на север, и просёлочными дорогами ночами -ближе к городу.
Измотанный ожиданием и морозом, как в тумане, увидел движущуюся повозку, услышал скрип снега под полозьями саней и топот копыт лошади…
Он весь как бы окаменел: нет, не мог промахнуться, прищурив глаза, всматривался в даль. Ему показалось, что повозка отдаляется, а не приближается. Да, отдалялась, сегодня тот уехал напрямую, через луг.
Трясущимися руками Фёдор торопливо свернул самокрутку, уставший и какой -то обмякший, сел прямо на снег, несколько раз подряд жадно затянулся и почувствовал, что замёрзли ноги. Он встал, пытаясь согреться, попрыгал и тихо, но твёрдо проговорил сам себе: «Конечно, всё вытерплю, но я не железный, всё -моё терпение лопнуло!»
Ещё раз пристально посмотрел в ту сторону, где видел повозку, но услышал только удаляющийся скрип снега…
Непрошенное волнение
Рассказывал о себе без утайки.
Полное лицо с налитыми щеками выглядело необычно моложаво, даже весело, а голубые глаза спокойно, как показалось, вызывающе и бесстыже щурились.
Продолжал говорить:
Тебя -под гору, в лог. Нет, я не кровожаден. Бессмысленная жестокость отвратительна. Но момент был такой -закон войны.
Вдруг резко изменился в лице, закурил. Судорожно глотая пропитанную табачной горечью слюну, всячески стараясь подавить непрошенное волнение, произнёс:
-Я тебя уж в покойники записал, Тимофей, думал, что навек забуду тот день, ан -нет, не вышло.
— Хватит тебе уже причитать! — строго сказал дед Тимофей, поцеловал свою медаль «За доблестный труд» и пошёл к подъехавшему автобусу, чтобы отправится домой.
