Бродили по свету берцы солдата.
Видели многое очи его.
Но то, что подверглось спокойствие мира,
Не верило все его существо.
С сотней таких же, как он, мужиков
В поезде едет на верную смерть.
Боится ли он? Уверен, что нет,
Хоть к схватке и явно он не был готов
Прошло уж и время, привык он к окопе,
В которой бывал порой даже в захлёбе.
Получал он письмо от своей давней соседки
И тогда-то узнал, что лежат на кушетке
Мертвые близкие: постаревшие предки,
Боевая подруга жизни его
И ни в чем невиновные бедные детки.
Ничего не осталось у него «своего»…
В душе его страстной спокойный лишь холод.
Стоит перед боем, внешне спокоен.
Ведь пережил страх он и пережил голод,
Но лишился всего, чего был он достоин:
Уже нет семьи, нет ни дома родного.
И знал: раз уж биться, то биться до гроба!
И только земля ему ныне поможет —
Она придаст силы, никого уж не бросит!
И начался бой, кровавый, жестокий.
Не щадил никого, да и не был он лёгким.
Горюет там мать на далёкой реке
По сыну, что умер где-то там вдалеке.
Не сдался могучий наш жертвенный воин:
Ринулся в центр он с яростной волей,
Всех перебил с отвагой и болью,
Что кипела внутри от нещадной той бойни
Закончилась бойня, никого не осталось.
Эхо крика отчаяния по полю раздалось.
Это солдат, чье дыханье сбивалось,
А также чье тело сейчас содрогалось.
Никого не щадила мировая война.
Душа воина нашего навсегда спасена.
Оборвалась вдруг его жизни тяжёлой струна,
Но земля для него все равно уж родна.