Я в жизни повидал своей немало,
И мир людей встречать мне не впервой.
Я путешествовал из страсти, из забавы,
Искал пристанища и временный покой.
Напевы древности мои ласкали уши,
Полей изгибы грели душу мне:
Казалось, что во веки не нарушить,
Не изничтожить мира на земле.
Я видел девушек — туги их были косы,
И взгляды томные из-под густых ресниц,
Пестры их платьица, а ноги были босы,
И голос звонкий вторил пенью птиц.
Мужей их видел, юношей прекрасных..
Отцов седеющих — мне их забавен труд:
Проводят жизнь свою в стараниях напрасных;
Идут, не ведая, что пряник, а что кнут.
Я видел сыновей — те в золото одеты
И с малых лет приучены ко лжи;
Дороже жизни им отцовские монеты,
На смерть готовы за отметку на межи.
Я помню город, что раскинул свои сети
Средь волн бушующих холодной тишины,
Где купола блестели на рассвете,
А ночью стоны и стенания слышны.
Я брел по улицам средь барышень, чьи лица
Были пресны, нелепы и глупы…
Безжалостно коверкала столица
Их судьбы, их надежды, их мечты.
Нам правила даны на то, чтоб исключения,
Путь редкие, но радовали глаз:
Среди руды, во мраке заточения,
Лежал необработанный алмаз.
Открыт был взор его, и пламенные речи
Сердца людей глаголом жгли.
Он славил тех, кто под звуки картечи
На площадь людную во имя мира шли.
И голос этот пронеся через столетие,
Я встретил новый век, он к судьбам был жесток.
Под алым знаменем явились междометия
И слово «мы» вписали между строк.
Я видел воина – тот, вскинув гордо руку,
Людской поток направил на врага —
Того, кто совершенствовал науку,
Того, чья власть была когда-то велика.
И на руинах свергнутого рая
Свои дворцы металла возвели.
Под дружный смех и возглас Первомая,
Отдали должное и миру, и любви.
Я счастлив был на лицах видеть радость!
Улыбки детские и безмятежность дней
Недолго длились. Им на смену жалость
Пришла, чтоб завладеть душой моей.
И снова кровь, и снова отзвук битвы,
И слезы женские, и мужество детей,
Кто вторил про себя нелепые молитвы,
Слепых от горя обнимая матерей.
Я слышал стоны тихие в землянках,
Где юноши, забывши обо всем,
О доблести военной и о танках,
Писали в письмах: «обязательно придем».
Они пришли под знаменем победы,
Чтоб солнцем озарить сердца людей.
Я был спокоен — позади все беды,
И торопился в путь отправиться скорей…
Вот позади шагов уже немало,
Знамёна сложены, забыты имена.
Но виден свет, и новое начало:
Миллениум готовит стремена.
Теперь я здесь, и город вижу новый.
Он слепит безразличием огней:
Таинственный, пока что незнакомый,
Манящий неизвестностью своей.
Чем шире шаг — тем выше призмы стекол,
Их формы необычней и чудней..
Там люди прячутся и кутаются в кокон,
И в мантии из сводок новостей.
Мне на секунду вдруг сбежать хотелось,
Чтоб оказаться вновь в той чудной стороне,
Где труд, отвага, знания и смелость,
Были достойны почестей вполне.
В растерянности я брожу свету,
В тумане лет потерян навсегда;
Прошу любви – мне выдают монету,
На крик о помощи – повестку из суда.
Я в жизни повидал своей немало,
И мир людей встречать мне не впервой.
Я путешествовал из страсти, из забавы,
Искал пристанища и временный покой.
Пусть за моей спиной уже столетия,
А на плечах проклятие бессмертия,
Один вопрос моих не покидает дум:
Зачем я здесь и для чего иду?
