В романе Иэна Макьюэна «Искупление» моё внимание привлекло стихотворение «Я непорочен был и мил…» Альфреда Эдварда Хаусмана. Я нашла произведение «The chestnut casts his flambeaux», которое пропитано мыслями о бренности бытия, мотивами неизбежности в жизни человека. Разные события будут происходить, но время ничего не остановит и не ускорит, ведь именно время — постоянная величина, всё остальное изменчиво. Стихотворение заставило меня подумать о вечности, о том, что она в себе таит и что порождает, о судьбе в целом…
Каштан бросает факелы небрежно,
Цветочный аромат развеян ветром.
Дверь хлопает. Дождь ослепил стекло.
Дай кружку, друг, проводим май мятежный.
Ещё одна весна скорбь приумножит,
Ещё сезон растратит пыл в душе…
Грядущий май исправит что-то сможет,
Двадцать четыре будет нам уже.
Пока гроза бушует за окном—
Оптимистичных планов прах в тавернах.
Вопрос: кем мир был сотворён?
Лжец, варвар был создателем, наверно.
Обман и беззаконье в небесах
Осуждены на послушанье души,
Веселье же обречено на прах,
Ведь есть приказ. Его нельзя нарушить.
Несправедливо. Но кружку мне подай.
Не в замке рождены, не королева мать.
Одна лишь наша доля— честь.
Желаем получить Луну, её нам не достать.
Завеса неба кажется судьбой,
Но завтра тучи будут вновь в пути.
И на других костях пронзит плоть боль.
Душа скорбь ощутит в иной груди.
Проблемы мира— в злобе и гордыне
От вечности; мы можем боль перенести.
Терпи, мой друг, ведь мы в долгу отныне.
Взвали на плечи небо, пей свой эль!
The chestnut casts his flambeaux, and the flowers
Stream from the hawthorn on the wind away,
The doors clap to, the pane is blind with showers.
Pass me the can, lad; there’s an end of May.
There’s one spoilt spring to scant our mortal lot,
One season ruined of your little store.
May will be fine next year as like as not:
But ay, but then we shall be twenty-four.
We for a certainty are not the first
Have sat in taverns while the tempest hurled
Their hopeful plans to emptiness, and cursed
Whatever brute and blackguard made the world.
It is in truth iniquity on high
To cheat our sentenced souls of aught they crave,
And mar the merriment as you and I
Fare on our long fool’s-errand to the grave.
Iniquity it is; but pass the can.
My lad, no pair of kings our mothers bore;
Our only portion is the estate of man:
We want the moon, but we shall get no more.
If here to-day the cloud of thunder lours
To-morrow it will hie on far behests;
The flesh will grieve on other bones than ours
Soon, and the soul will mourn in other breasts.
The troubles of our proud and angry dust
Are from eternity, and shall not fail.
Bear them we can, and if we can we must.
Shoulder the sky, my lad, and drink your ale.