XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

1

В Санкт-Петербурге очередное штормовое предупреждение. Дождь идёт вот уже третий час.

У окна стоит молодой человек двадцати лет с чашкой горячего зелёного чая, которая будет выпита в лучшем случае завтра. Чай для него, скорее элемент образа, чем желание согреться. Все его руки в краске, вся одежда в непонятных цветных разводах, на ногах у него потрепанные кеды пшеничного цвета, выделяющиеся своей чистотой.

По набережной Фонтанки идёт девушка. Среди всей массы людей, тщетно пытавшихся спрятаться или убежать от дождя, она одна шла с улыбкой. По её коротким волосам, стянутым в пучок, стекали капли воды, комбинезон цвета вареной спаржи был насквозь мокрым, серебристые босоножки обнимали ей лодыжки.

Он заметил её не сразу. С ней было что-то не так. Она нарушала его привычный пейзаж. «Ей здесь не место», — пронеслось у него в голове. Чашка чая мгновенно оказалась на столе, хлопнула дверь, на лестнице послышались звуки быстрых шагов.

Она шла по мокрым гранитным плитам, тщетно пытаясь не улыбаться. Дождь всегда приносил ей какую-то необъяснимую радость. Падающие капли с неба были для неё восьмым чудом света. Она посмотрела на мост, по нему стремительно вышагивал высокий парень.

Он резко остановился прямо перед её носом и спросил:

— Прошу прощения, ты что, из Африки?

— Да вроде бы нет, — улыбка сошла с её лица.

— А такое ощущение, что ты бедный африканский ребенок, который впервые увидел дождь, — заявил он, вздёрнув брови.

В ответ ему последовало недоумение и смешок.

— Хочешь чаю? – неожиданно спросил он.

— Не откажусь.

— Так просто?

— Почему нет?

— А вдруг я какой-нибудь маньяк-насильник?

— Возможно. Только вот, есть одно «но» — маньяки-насильники не ходят с кисточкой за ухом.

Он вынул кисточку из за уха и провел ей от кончика большого пальца до запястья.

— Отлично, похоже, она ещё и в свежем ультрамарине, — пробурчал он.

— Теперь понятно, почему ты весь в краске, — заулыбалась она.

— Так, идём скорее, ещё немного и из-за дождя все эти разводы – он показал ей свои руки в разноцветных мазках – окажутся и на тебе тоже.

Ухватив девушку за руку, он повёл её в сторону своего дома.

2

Они вошли в квартиру. Он быстро снял кеды и скрылся в одной из комнат, бросив ей: «Чувствуй себя как дома». Недолго думая, она крикнула ему в ответ:

— А у тебя есть пижама?

— Что прости? – из комнаты высунулась его голова.

— Видите ли, мой юный друг – начала она – чтобы чувствовать себя по-настоящему как дома, мне абсолютно точно необходима пижама, — высоко задрав голову, улыбаясь, произнесла она.

— Африка, какая же ты всё-таки привереда.

— На самом деле, я насквозь промокла, и если ты не хочешь, чтобы я затопила прихожую – она опустила глаза, показывая, что под ней и вправду образовалась лужа – то я была бы тебе крайне признательна, если бы ты дал мне какую-нибудь одежду.

— Ладно. Допустим, этого я не учёл. Сейчас всё будет.

Спустя мгновение где-то в глубине квартиры заиграла музыка. Девушка подошла к дверному проёму и, приподнявшись на носочках, заглянула в комнату.

По пути она всё пыталась представить, как же выглядит место обитания её нового знакомого. Воображение рисовало комнаты, доверху набитые разным хламом, вещи, разбросанные на каждом углу, разнообразные холсты, кисти, пятна краски везде и всюду. Но вместо этого в его квартире был идеальный порядок. В одной из комнат, судя по всему спальне, потолок, стены, пол, мебель, даже постельное бельё и горшки для цветов – всё было молочно-белым. Она зашла в другую комнату. Похоже, это была мастерская. Огромное пустое полотно во всю стену стояло на сером мольберте. В углу комнаты на подставке стоял проигрыватель Crosley изумрудного цвета. В нем крутилась пластинка знаменитой в 80х годах британской группы The Smiths. Рядом стоял небольшой металлический столик, на котором, словно инструменты хирурга, были разложены по порядку кисти и тюбики с краской.

— Кхкм,- он стоял, прислонившись к дверному проёму, — держи, — сказал он и протянул ей стопку, — это мои старые вещи. Я носил их пару лет назад. Будут великоваты, но я думаю, ты что-нибудь придумаешь.

Она взяла вещи и уселась на пол.

— Спасибо большое. Итак, посмотрим, что тут у нас.

Она разложила одежду по кругу. Узкие потёртые чёрные джинсы, темно-синяя футболка, тонкий свитер зелёного цвета и серая рубашка.

— Не за что. Можешь хоть все себе забрать. Считай, теперь это твоё, и я не хочу ничего слышать. Бери, пока я добрый,- состроив ехидную гримасу, он развернулся и ушёл.

Она примерила джинсы и футболку. Они были настолько длинные, что в них можно было утонуть. На глаза ей попались ножницы, валявшиеся под мольбертом.

— Кажется, я знаю, что делать.

3

Его каштановые волосы волной ниспадали на лоб. Взяв в руки чашки, он направился к столу. Под ноги ему попалась бас-бочка от барабанной установки, на которой ему нужно было что-то нарисовать к предстоящей выставке, на которую он позвал группу, песни которой случайно встретил во «вконтакте». «Это надо отсюда куда-то убрать»,- пришло ему в голову. Предварительно открыв шкаф, где когда-то стояли чашки, которые теперь навечно обосновались в мастерской, он взял «бочку» и поставил её на новое место и закрыл дверцу.

Она вошла незаметно. Кухня напоминала картинную галерею. Стены цвета берлинской лазури, потолок такого же оттенка с лампочками, выстроенными в форме созвездий, на нем, изящные резные плинтуса серо-серебристого цвета, старый деревянный паркетный пол, словно в музее, и картины, невероятное количество картин даже для столь большого пространства. Преобладали копии полотен эпохи возрождения – Босх, Брейгель Старший, Боттичелли, Беллини, Тициан, Микеланджело, Вазари. Присутствовали работы таких мастеров как: Моне, Дега, Ренуара, Крамского, Поленова, Сезанна, Куинджи, Серова и других. В раковине вместо посуды гордо возвышалась гора из грязных палитр, на столе стояли две большие иссиня-чёрные чашки, от которых исходил невероятно нежный и глубокий аромат.

— Неужели когда-то это были мои вещи?- он незаметно подошёл и встал прямо подле неё.

— Что? Всё так плохо? — смутившись, она начала виновато рассматривать себя.

Футболку было не узнать — снизу она была обрезана по линии талии, а от воротника ни осталось и следа. Джинсы, хоть и были немного велики ей, смотрелись прекрасно, подогнутые снизу они идеально подчеркивали стройные ноги и худые лодыжки.

— Глупая. Тебе очень идёт,- подмигнув ей и прихватив с собой чашки, он направился в мастерскую.- Не отставай.

— Уже иду, — она в последний раз оглядела кухню. — Интересно, кто его любимый художник? — развернулась и пошла за ним.

4

Они вернулись в мастерскую. Большая темно-синяя штора была отодвинута. Комнату было не узнать. Будто бы где-то был встроен переключатель день/ночь. Косые серо-белые лучи, словно прожектор, освещали всё вокруг.

Он забрался на подоконник и сел, скрестив ноги. Она расположилась напротив него. Он передал ей чашку.

— Итак. Африка,– облокотив голову на окно, произнес он.

— Для вас, просто Мира, — она улыбнулась.

— Ох, какая честь. Прощу прощения, что я без галстука, — они оба рассмеялись, — Мира? Миранда?

— Ты издеваешься? — она закатила глаза, — Мирослава.

Он довольно улыбнулся.

— Максим, — протянув руку, сказал он.

Но, вместо традиционного рукопожатия, его кисть захватила её кончики пальцев. Минут пять они просидели, непрерывно смотря друг другу в глаза и держась за руки. Раздался телефонный звонок, затем другой, вот уже где-то звучал третий. Но они всё сидели, не обращая ни на что внимания. И только, когда зазвонил телефон Миры, они оторвались друг от друга.

— Да, мам… нет, мам… да, да, всё в порядке…хорошо… да, целую, пока.

Он подождал и спросил:

— Тебе пора?

— Нет, ещё есть немного времени.

— Тогда, расскажи мне что-нибудь о себе, — произнес он, улыбнулся и устремил взгляд в окно.

— Что ты хочешь узнать? — она разглядывала его.

— Хоть что-нибудь, — он повернул голову к ней.

— Ну, мне 18 лет. Я мечтаю стать лингвистом и уехать в кругосветное путешествие. Обожаю растения. Вегетарианка. Играю на барабанах в одной маленькой группе, — она замолчала, — кстати, завтра мы будем выступать на выставке работ какого-то двинутого художника.

— Интересно, — он немного напрягся, — почему ты так критична к человеку, который выбрал вашу группу для выставления своего творчества?

— Ну, как тебе сказать. Он наткнулся на нас во «вконтакте». Написал нам, что хочет, чтобы мы у него выступали. Обычно, когда нас куда-то зовут, предварительно просят приехать и сыграть пару песен, потому что живой звук отличается от аудиозаписей в сети, либо хотя бы созваниваются, узнают чуть больше информации и так далее. А мы лишь переписывались с ним не больше пяти минут и договорились, что придем в галерею в назначенное время. К тому же, сегодня рано утром мне пришлось съездить в эту дурацкую галерею и передать мою любимую «бочечку», что бы этот художник, — произнося это, она сделала недовольное лицо и показала пальцами в воздухе кавычки, — намалевал на ней своими красками. Если бы он обсудил со мной, что он собирается рисовать, я бы так не возмущалась, но он отклоняет какое-либо общение. А я не люблю так. Мне нужно чувствовать человека, а не отбивать пальцами по клавиатуре очередное сообщение.

— А ты не думала, что у человека могут быть проблемы с общением, может быть ему сложно сходиться с людьми?- Максим выпрямился и стал сверлить её взглядом.

— У нас сейчас у всех проблемы с общением. Потому что, мы заменили людей гаджетами. На что ты обращаешь внимание, когда идёшь по улице, либо куда-то едешь? Какого цвета глаза у человека напротив тебя? Боюсь, в большинстве случаев ответом на мои вопросы будет молчание. Но если я спрошу, сколько у тебя друзей во «в контакте», число подписчиков в инстаграме или наибольшее количество лайков под твоей фотографией, думаю, ты сразу дашь мне точные ответы. А если всё, что мы видим ежедневно – это экран телефона, то о каком общении вообще может идти речь? — последние слова она практически прокричала.

Он ничего не ответил, лишь качнул головой, поджав губы, и снова отвернулся к окну, за которым город постепенно оправлялся после прошедшего дождя. Вереницей тянулись люди, каждый погруженный в себя. Вернулся его привычный пейзаж. Раздался телефонный звонок. Мире снова звонила мама. «Да мам… хорошо, да, да… поняла, уже еду… целую, пока.», — снова, как автоответчик, бормотала она.

— Боюсь, теперь мне пора, — девушка слезла с подоконника.

— Пожалуй, — даже не взглянув на неё, он встал и направился в коридор.

Смущенная и расстроенная она шла по набережной. Перед глазами всё ещё стояло их прощание — сухое «до встречи», взгляд в сторону. «Что я сделала не так? Чем я его обидела?», — до самого вечера она задавала себе эти вопросы.

5

Мирослава села на кровати и достала из-под подушки ручку и небольшой блокнот дымчато-розового цвета. Это не был её дневник, скорее хранилище мыслей, иногда месяцами она не вспоминала о его существовании, а иногда разница между датами в верхних углах страниц составляла не более одного дня. «Ну что же, приступим», — сказала она сама себе.

8 августа

Слова – наше сильнейшее оружие против самих себя. Мы говорим, говорим, говорим, чаще всего даже не осознавая, ЧТО и КОМУ мы говорим. Нам кажется, что наши слова, фразы воспринимаются остальными точно также, но в большинстве случаев все совсем наоборот. Все люди разные, у каждого своё видение происходящего. И то, что нам кажется белым, для кого-то является абсолютно чёрным. Глупые рассуждения, выболтанные первому встречному на улице, спровоцированные какими-то минутными душевными переживаниями, могут показаться другому человеку оскорбительными и унизительными, притом, что для нас это будет всего лишь очередной эмоциональной разрядкой, о которой мы забудем уже через 5 минут. Мы даже не вспомним об этом разговоре, а наш собеседник обидится, разозлится и, как и мы, найдет себе «жертву» и точно также выплеснет на неё свои обиду и злость. Так будет продолжаться до бесконечности, пока не дойдет до конечного «адресата». Возникает вопрос: мы лишь звено цепочки, либо запускной механизм? Ответ до безобразия прост, как и все ответы на самые сложные вопросы мира: мы можем быть ни тем и ни другим. Нужно просто не принимать близко к сердцу то, что нам говорят. Но так ли это просто, и стоит ли игра свеч? Ведь отказавшись от одних эмоций и переживаний, мы постепенно откажемся и от других. Человек – загадка природы, которую не под силу разгадать даже самой природе.

Мира захлопнула блокнот и вместе с ручкой положила на пол. «Хорошо, что мы больше не увидимся», — с такими мыслями она погрузилась в сон.

Всю ночь Максим просидел, не выпуская кисти из рук. Он всё пытался изобразить свою новую знакомую.

6

Мирослава проснулась от звука мобильного. Кто-то всё пытался ей дозвониться.

— О нет, час дня, а в четыре уже надо быть в галерее. Я же ничего не успею, — не обращая внимания на телефон, она быстро спрыгнула с кровати и побежала в ванну.

На часах было ровно два часа дня, с полотенцем на голове Мира сидела на краю кровати и набирала номер своей подруги, которая была солисткой группы и отвечала за их сегодняшнее выступление.

Они проговорили где-то 30 минут. Оставалось совсем мало времени. В три часа уже нужно было выйти из дома. Она быстро надела очередные узкие графитовые джинсы, поверх них натянула черную майку и рубашку в клетку.

— Уже два пятьдесят, я же обещала не опаздывать, вот ведь молодец, — вопила на ходу она, хватая с кровати сумку, наушники и телефон.

Опоздав на десять минут, все вместе они стояли у чёрного входа с инструментами на руках, за исключением Мирославы – её барабанная установка уже стояла в галерее.

Открылась дверь, там стоял мужчина тридцати лет в темно-зелёном костюме. Именно ему Мира вчера передавала «бочку».

— Добро пожаловать, — кивнул он им, — прошу, следуйте за мной.- Меня зовут Марк Дмитриевич. Вам сегодня несказанно повезло. На выставке будет присутствовать сам автор, так что, постарайтесь не разочаровать всех нас.

Они все переглянулись и пожали плечами. Он всё неустанно повторял это «вам», «вас», «вы» и ослеплял своей идеальной до противного улыбкой.

По прошествии часа в полной готовности ребята сидели в выставочном зале. Стеклянный потолок, кирпичные темно-синие стены, деревянный пол и огромные лучи теплого света, освещавшие пространство, словно солнце, подвешенное на веревочке. Картины, висевшие в хаотичном порядке, были одеты в чехлы из черной фанеры.

Все сидели и о чём-то оживленно болтали, а Мирослава разглядывала свою «бочку». На неё также были натянуты чехлы из темной ткани по бокам, которые нужно было снять, когда соберутся гости.

Помещение набилось людьми. К каждой картине подошли молодые люди и сняли чехлы. К Мире подбежал маленький мальчик – весь в чёрном, и аккуратно стянул ткань.

Пришедшие озабоченно смотрели по сторонам, пытаясь не упустить взглядом ни единой детали. Появились первые звуки музыки, эхом отдающиеся везде и всюду. Вы не поверите, но импрессионизм и инди-рок очень сочетаются между собой. На лицах собравшихся читалось удивление и восторг.

Под конец мероприятия музыкальное сопровождение уже не требовалось, и  ребятам разрешили походить по выставке. Откуда-то снова появился Марк Дмитриевич, сопровождаемый высоким парнем с каштановыми волосами. «Такой молодой и такой талантливый», — слышались голоса вокруг.

Мира стояла одна в самом углу зала. Она рассматривала картину, на которой была изображена девушка, промокшая до нитки, с короткими светлыми волосами в комбинезоне цвета вареной спаржи, стоящая прямо посередине моста. Она улыбалась, выставив руки перед собой. Вокруг неё было нарисовано яркое цветное облако. Словно кто-то включил лампочку в темной комнате. В нижнем углу картины была подпись: «Африка».

Сзади кто-то подошёл и окликнул девушку:

— Мира? Мирослава? — к ней подошёл тот же мальчик, что снимал чехлы с её «бочки».

— Да, это я, — смущенно ответила она.

— Тебе просили передать, — он протянул ей бумажный сверток, перевязанный серебристой ленточкой, и убежал.

Она раскрыла сверток. Внутри лежал аккуратно сложенный комбинезон и маленький конверт. В нем лежала записка:

Африке

Передаю комбинезон в целости и сохранности.

Надеюсь, тебе понравилась картина, всё ночь над ней работал.

Любитель «неживого» общения.

Тот самый двинутый художник.

Максим

* * *

После той выставки они больше не общались, не встречались и не пересекались.

Максим перестал бояться общения с людьми, всё больше и больше предпочитал виртуальным перепискам реальные встречи и разговоры. Он постоянно выходил гулять, даже завёл себе собаку.

Мира начала замыкаться в себе, всё больше и больше времени стала проводить в телефоне. Она забросила музыку, продала барабанную установку, оставив себе на память лишь «бочку». Поступила в университет.

Шло время, они изредка вспоминали друг о друге. Однажды, на той самой набережной Фонтанки столкнулись два человека: девушка в наушниках, что-то увлеченно рассматривающая в телефоне, и высокий парень с милым мопсом на поводке.