Принято заявок
2685

XII Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Проза на русском языке
Категория от 14 до 17 лет
40 градусов по процентному содержанию любви

Темно. Тускло. Серо. За плечами расположилась не крикливая юность и даже не размеренная молодость, а только спинка ободранного дивана. Цвет его не поддается определению, потому что блевотно-желтый свет лампочки смешивает все краски, ровно, как и зелёный, добавленный в любой хоть сколько-нибудь приятный оттенок. А вот чтобы определить, откуда эта прекрасная софа, требуется всего ничего — зайти в комнату (если, конечно, это помещение можно так благородно назвать), запах всё вам сам расскажет.

Ровно в полутора шагах от дивана стоит стол: идеальное расстояние для того, чтобы не стукаться коленками при посадке на лежбище, но при этом не тратить слишком много усилий, когда тянешься за остатками еды или за пультом. Пульт здесь, кстати, не просто так, он деталь вообще самого главного существа в масштабах данных 6 кв. м. Это существо давит не только на мозги, но и на комод под собой. И, казалось бы, второй десяток двадцать первого столетия, уже не существует таких видов! Но нет, оно старо настолько, что вместо тонкого плазменного экрана, в наличии только толстенное брюхо и два торчащих тараканьих усика. Этот ящик может показывать одну-единственную женщину, периодически прерываемую мигающими черно-белыми полосками в музыкальном сопровождении белого шума. Телевизор вечно кряхтит – создается впечатление, что ему самому неприятно показывать такие искусственные новости, произносить такие лживые слова.

Василий Петрович не до конца понимает: картинка перед глазами мутновата оттого, что обои на стенах окрашены в непонятно-обшарпанный цвет и скрыты в вонючей сероватой дымке; или оттого, что прозрачная бутылка на столе вдруг стала пустой.

Пш… Пш… Пш…

— Черт! Опять эта коробка бунтует! Что ж ты будешь делать-то… — после этих слов телевизор получает оплеуху по одному из своих жирных боков.

— Внимание! — женщина с болотно-зелеными глазами наконец просыпается, — Срочные новости! На Комсомольском проспекте 26 произошел пожар. Число раненых неизвестно… Пш… Пш…

— Да сколько можно-то, а? Кто тебя такого на свет создал? Руки оторвать надо этому технику!

Впервые за долгое время ящик был выключен. Образовалась такая тишина, что она, как приближающиеся с двух сторон стенки, давила на уши. Тишина будто превращалась в больное гудение. В голове отдалённо напрашивалась небезызвестная викторина: «В каком ухе жужжит?». Только вот рядом никакого Малыша и никакой женщины не было. Рядом больше не было той светлой девчушки со 2 парты. Той, чей адрес уже был в крови – так много раз был пройден маршрут до её дома. До горящего дома на Комсомольском 26.

***

— Давай, давай, чё ты стесняешься? Ты в 6 классе что ли?

Спина чувствует подталкивания, касания и лёгкие удары товарищей. Тело рефлекторно отвечает: чуть не валится вперед, но успевает выставить ногу вперед.

Через 50 лет оглядываешься – такое пустяшное дело. Ан-нет, там было что-то серьезное. Там что-то точно из глубины сердца выскользнуло наружу и мешало сказать хоть слово. Оно перекрыло глотку, и не могло ни обратно залезть, ни окончательно выйти и больше так не подводить.

— Вась, ты чего хотел?.. Вась? Вася!

Молчание и ступор. Они смотрят друг другу в глаза, в упор. Но только смотрят, а не видят.

— Ты меня вообще слышишь? Что-то случилось?

И только слышат, а не слушают.

За несколько лет, даже без строительного образования, у них получилось выстроить стеклянную стену, преграждающую любые звуки. Только в последний момент они забыли перейти на одну сторону.

***

Ладно, раз телевизор работать нормально не собирается, нужно телефон проверить. Еще один толстый, криво-сделанный кирпич, только немного меньше размерами. Чехол-книжка откидывается, а следом, долго загружаются посты в новостных пабликах.

«ПОЖАР НА КОМСОМОЛЬСКОМ ПОТУШЕН». «ВОЗГОРАНИЕ В ЦЕНТРЕ ГОРОДА ОСТАНОВЛЕНО».

Хоть со стороны и не было заметно, но у мужчины слетел с сердца камень, размером схожий на ящик впереди.

«Погибла одна женщина».

Нет, нет, быть не может. В пожарах люди легко выживают. Он бы никогда не признал, но в этот момент у камня выросли ноги и руки, и он вскарабкался на сердце обратно. Глаза и мысли носились из стороны в сторону. Всех ведь просто эвакуируют, и люди останутся обеспокоенно вглядываться то ли в небо, то ли в окна своих квартир.

Василий Петрович, который каждодневно приползает домой после долгой смены, попутно ругается с бабушками на скамейках, с шумными молодыми соседями и с маленькими детьми, играющими на лестничной площадке. Василий Петрович, которого сторонится весь подъезд, потому что неприятный запах и помотанный вид вызывают лишь задерживающийся взгляд не в глаза и тяжелый вздох от жалости и отвращения.

Васенька, которого Лена нежно держала за руку, украдкой целовала в щёку и шептала тёплые слова. Именно он сейчас выбегает из своей конуры, запинаясь о тумбочку и забывая надеть куртку. Он бежит и вновь чувствует себя 15-летним подростком, узнавшим, что его одноклассница заболела, и теперь ей непременно нужно принести домашнее задание.

Васька забыл, что он Василий Петрович и что у него болит спина и сводит ногу. Он наверняка опять забыл все пароли от соцсетей и даже, возможно, этаж, на котором живет. Но в его памяти никогда не исчезнет путь к (горящему) дому.

Пробежка проходит через темные переулки и аллеи, через скопления осенней грязи, луж и листьев. Через места, где когда-то было светло, чисто и мягко. Где когда-то они не замечали прохожих, порой ругались, а порой смеялись во весь голос и играли в догонялки.

Темнота сменяется ярким светом, а скопище листьев превращается в толпу перепуганных кричащих людей. Всё внимание обращено на что-то, бездвижно лежащее на земле. Что-то, что было любовью всей жизни для Василия Петровича. Перед глазами, как в самых, что ни на есть драматичных фильмах, возникают две фигуры у подъезда, теплый чай на маленькой кухне, звонки на перемену и тревожное молчание. Он смотрит в открытые серо-зеленые глаза, морщины и седые волосы, но видит только горящие искренностью глаза с зеленью, длинные русые волосы и розоватые губы.

В это верить не хочется. Последний раз, когда они виделись, им было по 25 лет. За плечами только школа и институт. И характерное для молодости, нелепое расставание и миллион несказанных слов.

Василий Петрович не помнит, где провел всю ночь, но возвращался в квартиру он под утро, когда люди уже начали выдвигаться на работу. Он не помнит удивленных взглядов соседей, впервые увидевших такую прямую его походку и такой его опустошенный взгляд.

Он не помнит, когда успел огородить себя самого с 4 сторон этой стеклянной шумоподавляющей стеной.

Василий Петрович уверен только в том, что ему опять стало темно. Тускло. И серо.

Никипарцова Ирина Константиновна
Страна: Россия
Город: Архангельск